Но меня больше беспокоил предстоящий бой. Я уже не сомневался, что выйду в составе этих зайцев, и, вероятно, в последнем бою. Эдакий финальный штрих, главное событие дня. Но из-за вчерашних событий остальные были, мягко говоря, подавленны.

«Переборщил ли Фиро? Не знаю. Силу он свою должен был обозначить. Но такой ценой… — подумал я, понимая, что он сделал то, что приказал тот медведь — „убрался“, — Но что мне теперь с этими делать? И важнее, с громилой?»

Герх сидел у стены, обхватив колени и вытаращив косые глаза в пустоту. Создавалось впечатление, будто перед ними раз за разом проносятся жуткие воспоминание. Он видит, как покрывается пламенем его беременная жена, её крики и вонь опалённой шерсти вперемешку с жареным мясом. Этот заяц сделал всё, что мог, не думая об огне, он обхватил её, словно пытаясь отнять адский огонь. Но тот не касался его, не подчинялся законам мироздания.

«Только Фиро… Он всецело в его власти… — думал я, хмурясь, — Страшная сила».

Звеньк! Надзиратель стукнул по стальному пруту камеры!

— Десять минут! — бросил он. — Приготовьтесь, скоро ваш выход!

Эти хищники не ухмылялись, не давили издевательских улыбок. Их контакт с нами был минимизирован. Простые команды, по типу: «Еда!», «Отбой!», «Заткнитесь!» Последняя раздавалась чаще других, из-за гулких всхлипов громилы.

Я встал на ноги и принялся разминаться, растягивать связки, разогревать мышцы. Даже при том, что я обрёл какую-то силу, расслабляться мне не стоило. Высокомерие — грех убийцы! Стоит подумать, что ты сильнее всех, и из спины уже торчит нож!

«Но с этим надо что-то делать» — думал я, следя краем глаза за Герхом.

Енси и Дудок тоже принялись вертеть конечностями: один спокойно, степенно, от головы и до ног; а другой дёргано, истерично, вперемешку с сальностями, бранью и ругательствами. Именно благодаря ему я уловил различия между этими, казалось бы, весьма близкими выражениями. Но громила не двинулся, не повёл бровью.

И меня это совершенно не устраивало! Я видел, на что он способен! И терять такую боевую мощь из-за депрессии, скорби или ещё какого дерьма я не собирался! Эта троица пригодится мне в моём новеньком плане!

«Тут нужна аккуратность» — решил я.

И направился к бедолаге. Двое его товарищей бросили на меня предостерегающие взгляды, мол: «Следи за языком, а то лишишься его!» Но я покачал головой с лицом монашки, словно давая понять, что хочу лишь добра и мира во всём мире!

— Эй, Герх! — бросил я, но громила не взглянул. — Соболезную твоей утрате… — сказал я смиренно и уважительно, но снова — ноль реакции. — Но теперь ты не забудешь… Её крики, вопли боли…

Дудок бросил на меня жестокий взгляд, а бровь Герха дрогнула, но я продолжил:

— Никогда, в этой жизни, ты не забудешь, как она умирала в пламени… Как обращался в пепел твой нерождённый сын!

— Эй! Ублюдок! — бросил Дудок, закинув руку под балахон, видимо желая выудить нож, что так и не сумели найти после полного обыска.

— Грр-рр… — прорычал на выдохе Герх и принялся вставать.

— Каждый раз ложиться спать, ты будешь думать о них! — продолжал я. — Они будут являться к тебе в кошмарах! Обгоревшие, истлевшие!

— Замолчи, Декс! — влез Енси.

— Фа… фа-а… — гулко дышал громила, глаза его налились кровью, вены на руках набухли.

«Вот и хорошо, — с мысленной улыбкой подумал я. — Можешь ненавидеть меня, я не против. Но их ты будешь ненавидеть куда больше!»

— Их смерть всегда будет лежать неподъёмным грузом на твоём сердце и совести! — крикнул я.

— Заткнитесь там! И стройтесь! — послышался позади крик надзирателя.

— Ты… ты ничего не понимаешь! — рявкнул Герх с такой яростью, что остальные зайцы вздрогнули.

Не понимаю? Думаешь?

— Может и так, — ответил я, он сделал шаг навстречу. — Но не забывай, кто твой истинный враг! — Громила остановился и всмотрелся в моё лицо, в глаза, что горели праведным огнём мести! — Вон они, по ту сторону решётки! Хищники! Те, что могут позволить себе истязать слабых, брать что вздумается силой, данной по праву рождения, насиловать, убивать по прихоти! Эти твари и там, за дверью! Сидят и наслаждаются кровавым шоу! Упиваются нашими смертями!

Герх молчал, кулаки его сжались сильнее!

Я окинул взглядом всех зайцев. Заглянул в глаза каждому, кто решился не отводить лица! Слушайте меня! Взрастите наконец семя гнева! Дайте ему пробиться сквозь страх и слабость!

— Для них мы корм! Что навоз для почвы, будто пища для тела! Они заставляют нас биться, предвкушают, как пожнут наши души, станут сильнее! — гремел я.

— Херовы уроды! — подхватил Дудок.

— Что там происходит⁈ — крикнул главный надзиратель, высокий гепардид. Послышалось лязганье замка.

Но мне было все равно! Я закончу свою чёртову речь!

— Нас лишили всего! Мы для них не более чем животные! Разве мы не заслуживаем большего⁈ Нет⁈ Вы и вправду думаете, что мы обязаны отдавать долг за предательство Наиры! — ревел я, словно и сам проникся этими словами, а не играл роль. Позади звякнула дверь, послышался топот и грохот доспехов! — Пошла в задницу Наира! Туда же Дигор! И все бл**ские боги!

Удар под колени тут же опрокинул меня наземь! Надзиратели с клинками наперевес заполнили пространство! А гепардид приставил лезвие к моему горлу!

— Ещё слово, и ты сдохнешь! — бросил он, испепеляя меня взглядом хищных глаз.

— Ну давай! — ответил я, и он сильнее подвинул сталь. — Давай, ублюдок! Режь! Не можешь⁈ Ты боишься! Знаешь, что тогда с тобой будет! — Я взглянул в глаза Герха. — Зайцы, волки, черепахи… Всё одно! Все боятся смерти! — И вновь посмотрел в морду хищника. — Только… Сытую, довольную жизнь терять куда тяжелее. Не так ли?

Его губы аж затряслись! В глазах верещало желание порезать мне глотку! И он неистово жалел, что я единственный, кого он не может убить! И знал, из присутствующих нет никого мне дорогого! В это мгновение я был бессмертен!

— На арену их! — приказал он. — Этого первым, отдельно!

Меня подхватили под руки и потащили из камеры. А я улыбался, искренне, довольно. Всё прошло даже лучше, чем я предполагал. Те, кто не проникся моей речью — сегодня умрут. В них просто недостаточно воли к жизни, гордости! И останутся лишь сильные! И с каждым днём они, как и я, будут становиться сильнее. К нам будут подсылать новых, и общее настроение, идея, будет распространяться словно лесной пожар!

«И тогда мой план воплотится в жизнь…» — подумал я.

Меня проводили в самый конец тоннеля, в открытые двери мимо незнакомых стражей. Фиро видно не было, хотя предполагалось, что он ответственен за меня. Впрочем, его влияния достаточно, чтобы мне не доставляли неудобств. А это радует. Они, возможно, меня изобьют по возвращению, но на большее просто неспособны.

Я зашагал по песку, щурясь от света, благо сегодня было пасмурно и глаза быстро привыкли. Толпа кричала, требовала крови. Уже разгорячённая, она хотела больше! Она желала шоу, чего-то необычного, словно опытная шлюха, давно позабывшая о наслаждении от секса!

— Заяц Декс! Заяц Декс! — скандировали многие, скорее желая, чтоб меня разорвали, нежели для поддержки.

«Но имя они моё запомнили. А чем больше я нравлюсь толпе, тем больше шансов прожить на день подольше» — довольно подумал я.

Может, стоило помахать им лапой или показать зад. Что одно — что другое неплохо так взбаламутило бы их сознание. Но я решил придерживаться своей природной скромности. Только обвёл взглядом трибуны и остановился на Большой ложе, где сидел наместник со своим отпрыском и советником-обезьяной.

«Да уж, действительно, чтобы они ни делали… Этого садиста им не переплюнуть, — я задержал на нём взгляд, а он легонько кивнул с улыбкой, словно приветствуя старого друга. — Вот же сучара. Не волнуйся, я о тебе не забуду».

Один за другим из тёмного тоннеля стали появляться и другие зайцы. А затем и из следующих. Олени, белки, лошади и даже… хренов слон! Его вели закованного, громадный стальной ошейник опоясывал горло, а от него отходили несколько шестов. Но, как бы то ни было, зайцев было большинство. Удивляться тут не стоит, учитывая скорость, с которой мы плодимся. Мы? Теперь значит мы? Ну да, стоит уже привыкнуть.