— Ну, что же, разве спеть вам, — говорит Кузьма Демьянович — частый гость в «ямке». Сразу шумный отклик:
— Спойте, дядя Кузьма, пожалуйста, спойте. Спойте, что перед царем пели.
Разливается, рокочет тенор Кузьмы:
Чудный месяц плывет над рекою Перед царем пели эту песню песельники конно-гренадерского полка. Мы знаем ее наизусть. Певцов привезли в петергофский дворец, где кутили офицеры.
Запевалу Кузьму спрятали наверху, у слухового оконца, чтобы его голос звенел из неизвестного далека.
Да, хоть и пел перед царем Кузьма, но, когда прознали о нем правду, выгнали из полка.
А было это так.
Забритый в солдаты, широкоплечий и ладный Кузьма попал в конно-гренадерский полк, стоявший в Петергофе. Голос Кузьмы снискал ему славу. Красавца-запевалу баловали в полку. Ему покровительствовал сам командир, великий князь Дмитрий Константинович.
И вдруг все оборвалось. Кузьма уже был на бессрочной службе, когда в руки к великому князю попала переписка Кузьмы с братом Мироном. Красавец-запевала, которого слушал сам царь, оказался бунтовщиком!
— Убрать в двадцать четыре часа, — приказал великий князь. Только нежелание «выносить сор из избы» остановило князя. «Выгнать, но паспорта не портить», — закончил он.
И Кузьме с семьей — у него уже был сын тогда — пришлось бросить обжитый угол в Петергофе и податься в неизвестность.
Закочевал Кузьма. Был лесником, был школьным сторожем, здесь же в Колобовском доме, в Сергиевском училище. И все время оставался ловким, смелым подпольщиком.
— Дядя Кузьма, расскажите, как вы в полене литературу прятали!
Долго валялось выдолбленное гнилое полено в незапиравшейся каморке на лестничной площадке, где складывали дрова для школы.
— А я, чуть малейшая опасность, — тут как тут, к своему поленцу… Суну в него все листки, брошюрки, опасные бумаги — и спокоен.
Несколько раз приходили с обыском в школу. Там арестовали учителя, близкого к революционным кружкам. Все перевернули, а про полено никому и в голову не пришло. Письмо хранится в Центральном архиве.
Однажды в комнату школьного сторожа зашел худощавый невысокий молодой человек в картузе, из-под которого непокорно выбивались русые волнистые пряди. Бородка делала молодого человека старше. Он пытливо и остро взглянул на Кузьму.
— Вы будете Савченко, Кузьма Демьянович? — и передал письмо.
Брат Мирон направлял к Кузьме товарища, которого с Кавказа выслали в Ревель. Товарищу надо недолго пробыть в Питере, надо его устроить получше, то есть по возможности безопасно.
— Так я познакомился с Михаилом Ивановичем Калининым, — вспоминал Кузьма Демьянович. — Прожил он в моей комнатке две недели. Подолгу беседовали мы. Иногда заговоримся — ночь просидим. Многое разъяснилось мне тогда по-новому.
В 1904 году Кузьма Демьянович воевал с японцами. И об этом он увлекательно рассказывает. Бил японцев дядя Кузьма, ему за это георгиевский крест дали.
А сейчас, после японской войны, служит вахтером в кавалергардских казармах.
И там Кузьма — любимый запевала.
Опять в «ямке» льется песня. У нас навертываются слезы на глаза.
Ямщик лихой — лихая тройка,
И колокольчик под дугой.
И дождь и грязь, но кони бойко
Телегу мчат. В телеге той
Сидит с осанкою победной
Жандарм с усищами в аршин,
А рядом с ним какой-то бледный
Лет в девятнадцать господин.
…Какое ты свершил деянье?..
Хорошо поет дядя Кузьма!
— Вы могли бы стать артистом, дядя Кузьма! Кузьма Демьянович только улыбается. Мог бы, но не стал. А вот в Колобовском доме, в верхней квартире, жила горничная. Она распевала дуэты с Кузьмой. Она-то стала артисткой.
Эта горничная была знаменитая впоследствии певица Вяльцева.
Как занимательные сказки, слушали мы истории шестерых Савченко. Своя судьба, своя дорога вела каждого к одной цели.
К пустому дому вернулся с солдатчины Конон. Надорвавшись на барщине, умерла его жена, за ней старуха-мать. И, взяв сироту-сынишку, ушел Конон из родной деревни. Пошел по хозяевам. Когда сыну минуло десять лет, Конон решил учить мальчика. Пошел к хозяину просить, чтобы помог отправить сына в Смоленск определить в гимназию. Хозяин раскричался:
— Чего захотел! Кто ты есть, чтобы твой сын был образованным!
Конон не снес оскорбления. Уложил свой сундучок, взял сына и попросил расчет.
— Алеша мой будет образованным, — это он решил крепко.
Приехал в Питер, через земляка определился дворником. Кочевал от одного купца к другому, пока не обосновался наконец в «ямке». Алеша уже учился в четвертом классе реального училища. Учился очень хорошо. После реального поступил в университет, на математический факультет.
Мы всегда заставали Алешу за книгами и были убеждены: Алеша знает все!..
Он все умел объяснить и на все понятно ответить.
