Раненого подобрали, перевязали. На нем было двенадцать штыковых ран, но он был еще жив. Его удалось спасти…

Убитых перенесли в один из домов поселка. Люди шли прощаться с героями.

Долго не прекращалось траурное паломничество к телам партизан. Вырыли братскую могилу на склоне горы, за поселком, у ущелья, где геройски отдали товарищи жизни свои революции…

Скорбная тишина нависла над Дидубе и Нахаловкой. Войска уходят, можно выбежать из дому. Невыносимое зрелище разрушения и смерти представилось нам. Мы идем молча, мы знаем — «те» сейчас победили. Но разве это конец?

Мы стоим у большого дома. Перед нами — развалины. Пушка снесла верхний этаж, внизу вместо окон дыры. Но товарищи, которые засели в доме, не сдались.

Им удалось бежать. Я знаю, я уверена, что они спаслись. Значит, они будут бороться и дальше.

А теперь — в Нахаловку. Все идут туда. Люди движутся медленно. Они останавливаются у домика, где, я знаю, живет товарищ отца. А вот и отец. Я подбегаю к нему.

— И ты здесь, Нюра! Что ж, смотрите, учитесь, — говорит он нам.

На нарах лежат трупы убитых. Их уже убрали, обмыли.

— Это убитые, — шепчет Шура. А человек, который стоит рядом, сжимает пальцы в кулак и громко говорит:

— Они дорого за них заплатят Мы выходим из дому «Нет, конец еще не наступил, — проносятся горячие мысли в моей голове. — Я буду, я хочу возить на себе патроны, носить прокламации, только бы отомстить тем, кто убил товарищей, лучших люден».