Так уж получилось, что бой с передовыми немецкими частями у нас вышел встречный, и не смотря на наличие у немцев противотанковой артиллерии в передовых частях, мы достаточно легко смяли их передовые порядки пользуясь подавляющим превосходством в бронетехнике, пускай и лёгкой. Вот только продвинувшись вперёд на десяток километров, мы были вынуждены встать. Что-что, а связь у немцев всегда была на высоте, так что известие о нас они получили очень быстро и шедшие вторым эшелоном немецкие части успели подготовиться к обороне, а Рудаков не захотел гробить дивизию в атаках на подготовившегося противника. Только Т-34 и немецкие четвёрки могли достаточно безопасно идти в атаку на немецкие противотанковые пушки, но и тех и других у нас было мало, а всю остальную нашу бронетехнику немецкие «дверные колотушки» могли подбивать с лёгкостью, вот и не захотел Рудаков терять свою технику и бойцов. За прошедшие несколько месяцев войны он значительно набрался опыта, а терять своих бойцов в бесплодных атаках он не любил и раньше. От захваченных в ходе боя языков, он уже знал, что противник захватил значительный плацдарм и одной его дивизии явно недостаточно, что бы выбить немцев обратно за Днепр, а потому и гробить понапрасну дивизию он не собирался. Это под Каневым захваченный плацдарм был относительно небольшим, да и удар получилось хорошо подготовить, здесь же он просто напрасно погубит свою дивизию без конкретных результатов, если бездумно бросится дальше в бой.

Глава 16

Для начала, заняв оборону на удобном участке местности, Рудаков остановил дальнейшее продвижение противника, после чего наконец связался со штабом фронта. К его счастью в штаб фронта уже доложились и другие командиры бывших тут частей, так что когда Рудаков прямо заявил командующему, что сбить немцев и оттеснить их снова за Днепр невозможно, то Кирпонос не стал требовать от него невозможного. Не желая терять хорошо подготовленную, вооружённую и опытную дивизию в заранее обречённых попытках, он приказал только держать оборону. Обстановка тем временем складывалась препаршивая, на западе 2-я немецкая армия повернув на юг от Смоленска, который к этому времени был уже взят немцами и двинулась по восточному берегу Днепра к Киеву.

Смоленское сражение продолжалось до 10 сентября 1941 года, а сам Смоленск был захвачен немецкими войсками еще в середине июле, хотя бои в городе шли до 28 июля.

Возникала реальная угроза полного окружения не только Киева, но и всего фронта. Несмотря на ожесточённое сопротивление, немцам всё же удалось 12 октября замкнуть кольцо окружения и вся Киевская группировка наших войск оказалась в котле.

В реальной истории это произошло 15 сентября, но сейчас всё идёт по-другому.

По мере того, как немцы в районе Кременчуга перебрасывали всё больше сил на восточный берег Днепра, их напор всё больше усиливался, а у нас начались перебои со снабжением, что напрямую отражалось на нашей боеспособности. По ночам бойцам приходилось ползать на нейтралку и собирать у немцев патроны к трофейным пулемётам и огонь из них вести очень экономный. В итоге дивизии всё же пришлось начать отступление, так как не выдержали наши соседи, и отойдя со своих позиций, они открыли наши фланги. В такой обстановке оставаться на месте значило попасть в плотный котёл, после чего немцы просто дождались бы окончания у нас боеприпасов и легко добили бы нас, а потому Рудаков и отдал приказ дивизии отходить. Вот так пятясь и неся потери, мы были вынуждены отступать в направлении Киева, хорошо ещё, что наши части пока ещё держались у Канева, не дав немцам расчленить фронт надвое, но как долго это будет продолжаться было неизвестно. В любой момент оборонявшие его войска могли отойти, но к нашему счастью это произошло, когда мы уже его миновали, но наше положение всё равно нельзя было назвать хорошим. Если к трофейным пулемётам патроны мы ещё могли хоть как-то добывать, то вот боекомплект к трофейным танкам нет, это случалось очень редко и получалось, что вроде как танки у нас есть, а стрелять из них по сути нечем. Вот так и оказалось, что 14 октября 1941 года мы были в Згуровке, куда со всем своим штабом к этому моменту и прибыл командовавший фронтом генерал Кирпонос. В этом не было ни чего удивительного, так как мы всё время поддерживали со штабом радиосвязь. А причиной прибытия сюда Кирпоноса со своим штабом были именно мы, здраво рассудив, что у нас не смотря на уже понесённые в боях потери не только одна из самых боеспособных дивизий фронта, но и достаточно опытная, имеющая опыт действия в тылу противника. Кроме того Кирпонос приказал оборонявшим Киев войскам тоже отступить сюда, так что взорвав за собой все мосты через Днепр, и тем самым задержав на некоторое время противника, вместе с ним тут были ещё три стрелковые дивизии и неполный танковый батальон. Хорошо, что он догадался прихватить с собой достаточно топлива и боеприпасов, так что когда мы сюда подошли, то смогли заправить всю нашу технику и пополнить боекомплекты к нашему оружию. По прибытии, Рудакова сразу дёрнули к Кирпоносу, но он перед этим провёл серьёзный разговор с Арнаутовым, обсуждая с ним возможные действия дивизии. Мы как раз встали на отдых, когда Рудаков дёрнул меня к себе, вместе с ним был и Ильичёв, а собрались мы в лесу на большом поваленном дереве.

— Лейтенант, какая по твоему сейчас обстановка?

— Жопа, товарищ генерал, причём большая.

— Это я и без тебя знаю, можешь что сказать по существу?

— А что именно?

— Арнаутов, а может ты из евреев, откуда у тебя отвечать на вопрос вопросом?

— Так что именно вам нужно, товарищ генерал?

— Анализ сложившейся обстановки и рекомендации к нашим действиям.

— Тут два варианта, остаться и хулиганить в немецком тылу или пробиваться к своим. Правда в случае, если мы останемся, то так хулиганить, как было до этого, у нас не получится. Во-первых, немцы уже можно сказать учёные и моментально среагируют на наши художества, а во-вторых, у нас не получится активно пополняться людьми, вооружением и боеприпасами. Армейских складов тут не так много, а пунктов сбора трофейного вооружения нет совсем, так что очень скоро мы сядем только на те боеприпасы и топливо, что сможем снять с уничтоженных нами немцев и наших боеприпасов там точно не будет.

— Значит прорываться к своим?

— Да, но при этом можно и даже нужно попутно пустить немцам кровь. Двигаться только ночью и по возможности исключительно лесами, знаю, будем дольше выходить, зато та у нас больше шансов не просто выйти к своим, а сохранив при этом дивизию и технику. Сейчас это очень важно ещё и потому, что по сути дорога противнику на Москву открыта, наших частей там минимум и если немцы ударят на столицу сейчас, то остановить их будет нечем, так что даже одна полнокровная дивизия будет очень много значить.

— Почему полнокровная, у нас и так есть потери, а будет их ещё больше.

— Товарищ генерал… вы забыли, как мы пополнялись до этого? Мы ещё встретим много наших разбитых частей, впрочем как и одиночек и небольшие группы бойцов, а технику пополним из трофеев, по крайней мере немецкую.

— И какие у нас шансы на успех по второму варианту?

— Достаточно высокие, но всё равно остаётся вероятность форс-мажора, но думаю не очень высокая.

По прибытии, Рудаков сразу отправился к Кирпоносу, где в здании сельсовета и произошло совещание командования.

— Здравия желаю товарищ генерал-полковник.

— Здравствуй Игорь Петрович, проходи, догадываешься, зачем я тебя вызвал?

— Думаю да товарищ генерал, как нам всем к своим выходить.

— Правильно думаешь, и как хочешь действовать?

— Для начала мне необходимо знать сколько топлива у нас есть здесь и сейчас, а также где и сколько его есть поблизости. Бросать технику нельзя, а без топлива она не поедет, да и с ней мы получаем мобильность, иначе придётся разбиваться на отряды и пытаться просочится через немцев к своим по отдельности.