— Итак, если я пообещаю подарить тебе еще больше таких потрясающих оргазмов, ты пойдешь со мной? — Спрашиваю я.

— Только если это не закончится тем, что мое тело разрежут на куски.

— Обещаю, у меня нет планов расчленять твое тело. Кроме того, свиньи не будут знать, что делать с таким деликатесом, как ты. — Я беру ее за руку и веду к своей машине. Когда я запрыгиваю на водительское сиденье, Люси поворачивается и улыбается мне. — Что? — Спрашиваю я ее.

— Ничто так не кричит о богатеньком придурке, как двадцатилетний парень, разъезжающий на Бентли с именными номерами. — Смеется она.

— Ты водишь G-Wagon, Пчелка, — напоминаю я ей.

— Да, но все же не Бентли. — Качает она головой.

— Если ты хочешь Бентли, Люси, я куплю тебе Бентли.

— Если бы я хотела Бентли, Доминик, я бы купила его сама — большое тебе спасибо.

— Я знаю, что ты можешь его купить. Я видел твой трастовый счет.

— Дай мне свой телефон. — Протягивает она мне руку.

Я кладу устройство в ее протянутую ладонь и жду, что она собирается с ним делать. Она мало что сможет там найти, если не будет знать, что искать. Она набирает номер на главном экране, и телефон загорается.

— Откуда ты узнала код? — Спрашиваю я ее. Не припомню, чтобы я когда-нибудь разблокировал свой телефон в ее присутствии.

— Удачная догадка. Точно такой же код установлен и на воротах твоего дома. Возможно, это совпадение, но так уж случилось, что это дата моего рождения, — говорит она мне.

— Это не совпадение, — признаю я. Да и она уже знает, что я одержим ею. На самом деле нет смысла притворяться, что это не так.

— Какой у тебя пароль от интернет-банкинга⁴?

— Пчелка, — говорю я ей.

— Серьезно? Ты просто напрашиваешься на то, чтобы тебя взломали.

— В мире есть только два человека, которым пришло бы в голову это имя. Ты и я. Если бы я хоть на секунду подумал, что ты собираешься опустошить мои счета, я бы не дал тебе к ним доступ.

— Ни хрена себе, Доминик, это же куча нулей. — Ахает она.

— Ага.

— Я имею в виду, я знала, что твоя семья довольно обеспечена, но это… это безумие. С такими деньгами можно решить проблему голода во всем мире. — Качает она головой, не отрывая взгляда от экрана.

— На твоих счетах тоже много нулей, знаешь ли. Перестань вести себя так, будто наше денежное состояние настолько разнится.

— Да, но не настолько же. Неудивительно, что ты ведешь себя так, будто тебе все дозволено. — Она поднимает голову и смотрит на меня.

— Я не веду себя так, — быстро возражаю я.

— Еще как ведешь. Кажется, ты думаешь, что раз я тебе понравилась, значит, я принадлежу тебе.

— Нет, ты принадлежишь мне, потому что позволила мне трахнуть тебя. И я предупреждал тебя, что если ты это сделаешь, я не смогу остановиться.

— А что, если завтра я выйду на улицу и встречу мужчину своей мечты, за которого захожу выйти замуж и завести детей?

— Я бы убил его, — просто говорю я ей.

— Я даже не могу понять, шутишь ты или нет.

— Лучше не знать. — Я беру ее за руку. Я никогда особо не любил держаться за руки, но мне нужно почувствовать ее. Мне нужно прикоснуться к ней любым доступным способом.

Через час мы подъезжаем к ферме, которую я только что приобрел. На участке уже стоит приличных размеров дом. Сейчас он выполнен в винтажном стиле, но я планирую отремонтировать и сделать его более современным.

— Где мы? — Спрашивает Люси, глядя через лобовое стекло на дом вдалеке.

— Я купил это место несколько недель назад.

— Это ферма, Доминик.

— Я в курсе. Я ее купил. — Смеюсь я.

— Зачем тебе покупать ферму?

— Мне нравится сельская местность. — Я глушу двигатель и выхожу из машины. Подойдя к пассажирской стороне, я открываю ее дверь и протягиваю ладонь. Она берет ее, и мы, держась за руки, поднимаемся по ступенькам крыльца к входной двери дома. — Сейчас здесь пусто, но я работаю с дизайнерами над планами ремонта, — говорю я ей, когда мы входим в фойе.

— Так ты планируешь жить здесь после университета? — Спрашивает она меня.

— Я планирую жить в любом городе, куда бы ты ни отправилась, — говорю я ей. Потому что, честно говоря, на данный момент я не думаю, что на земле есть место, куда бы я не последовал за ней.

— О, ну, если бы ты действительно был так хорош в слежке, то знал бы, что я планирую бросить университет в следующем году. Я переезжаю в Лос-Анджелес. Хочу быть актрисой. Наверное, порнозвездой, — говорит она, прижав указательный палец к подбородку.

Я смотрю на нее. Я знаю, что она издевается надо мной. Но при мысли о том, что кто-то другой прикасается к ней, меня все равно охватывает ярость.

— Не стоит шутить о подобном дерьме. Это нихуя не смешно. — Я отпускаю ее руку, поворачиваюсь на пятках и иду к задней двери. Выйдя на улицу, я не оглядываюсь.

Мои шаги быстры. Мне нужно убраться подальше от нее, чтобы не свернуть ей шею из-за того, что она вообще рассматривает возможность быть с кем-то другим. Я направляюсь в сарай, где содержатся восемь свиней, которых я приобрел неделю назад. Когда я не могу, за ними присматривает сторож. Но я надеюсь проводить здесь гораздо больше времени, когда дом будет достроен.

Я сижу на корточках и поглаживаю одну из свиней, когда в дверном проеме появляется Люси.

— Тебе следует вернуться в дом.

— Мне и здесь хорошо, — говорит она, скрещивая руки на груди.

— Нет, не хорошо. Тебе нужно уйти от меня, Пчелка, пока я не натворил чего-нибудь, чего не смогу исправить, — предупреждаю я ее.

— Что ты хочешь сделать со мной прямо сейчас?

Я встаю во весь рост и направляюсь к ней. Когда до нее остается один шаг, я засовываю руки в карманы. Я не доверяю себе, поэтому не могу прикоснуться к ней сейчас.

— Я хочу причинить тебе боль, Пчелка. Я хочу погасить этот свет в твоих глазах. Хочу увидеть, как ты испустишь свой последний вздох. Ведь только так я смогу быть уверен, что никто другой никогда не дотронется до тебя, если ты умрешь. — Вот куда ей следует бежать. Хотя она не успеет далеко убежать, потому что я все равно ее поймаю. Но если бы у нее была хоть какое-то чувство самосохранения, она бы уже свалила отсюда к чертовой матери. Вместо этого она неподвижно стоит передо мной.

— Ты не причинишь мне боли, — говорит она с уверенностью, которая не соответствует страху в ее глазах.

— Я убивал мужчин и по гораздо меньшим причинам.

Она быстро моргает, как будто пытается сдержать слезы. Черт, лучше бы ей сейчас не плакать.

— Беги, Пчелка, — говорю я ей.

— Нет, — твердо говорит она.

Честно говоря, я не знаю, аплодировать ли ее смелости или наказать за глупость. Как может такая чертовски умная особа, как Люси, мать ее, Кристиансон, стоять передо мной после того, что я ей только что сказал?

— Ты не причинишь мне боли, Доминик. Знаешь, почему я это знаю? — Спрашивает она меня.

— Почему?

— Потому что, если бы я умерла, ты бы тоже не смог прикоснуться ко мне. А я знаю, что тебе нравится прикасаться ко мне. Не так ли? Ты хочешь прикоснуться ко мне прямо сейчас. — Она наклоняет голову, и ее пальцы начинают расстегивать пуговицы на блузке.

— Сейчас я не могу прикоснуться к тебе, Пчелка, — говорю я ей, делая шаг назад.

— Нет, можешь. — Она бросает блузку на пол сарая.

— Нет, потому что, если я прикоснусь к тебе прямо сейчас, то, возможно, не смогу себя контролировать.

— Ты не сделаешь мне больно, Дом, — снова говорит она.

Люси заводит руки за спину и расстегивает бюстгальтер, спуская бретельки вниз по рукам, а затем позволяет материалу упасть на землю. Ее сиськи — ее великолепные, соблазнительные сиськи — вырываются на свободу. Твердые, как камень, соски направлены прямо на меня, взывая ко мне, как маяк в ночи.