Я не хочу его. Я не хочу иметь с ним ничего общего.

— Я чувствую твой запах. Твое возбуждение, твой страх, твое… любопытство? — Он зарывается носом в изгиб моей шеи. — Это чертовски опьяняет, — говорит он, вдыхая мой аромат.

— Отпусти меня, Доминик, — умоляю я его.

— Хотел бы я это сделать. Правда. Но опять же, я не могу. — Пожимает он плечами, а его пальцы поднимаются выше по моей ноге. Я замираю, когда он скользит этими же пальцами под кружево моих трусиков.

— Нет, не делай этого, — умоляю я его.

Доминик поднимает голову.

— Ты хочешь этого, Пчелка. Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Я мечтал о твоей киске, о том, чтобы засунуть пальцы в эту тугую, влажную дырочку. — Он скользит большим пальцем по моему входу.

Я смущена тем, какая я мокрая. Как сильно он меня возбуждает. Со мной что-то определенно не так.

— Нет, я не хочу этого. — Я качаю головой изо всех сил, но, учитывая его крепкую хватку, это дается мне с трудом.

— Ты чертовски промокла, Пчелка. Скажи мне, что ты этого не хочешь. Солги мне еще раз, — говорит он, а затем вводит в меня два пальца. Моя голова откидывается назад. Появляется легкое покалывание, за которым быстро следует удовольствие. — Скажи, что ты не хочешь, чтобы я заставил тебя кончить. Чтобы доставил тебе потрясающее удовольствие, которого жаждет твое тело. Солги мне, Пчелка.

Я чувствую, как в уголках глаз появляются слезы. Я не хочу этого. Не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Но и в то же время жажду всего этого.

— Пожалуйста, отпусти меня, — умоляю я.

Он смотрит на мое лицо, когда по щеке скатывается одинокая слеза. Он высовывает язык и слизывает капельку.

— Я не знаю, как это сделать, — тихо говорит он, пока его пальцы медленно входят и выходят из моей киски.

Внизу живота нарастает удовольствие, и я чувствую, как пульсирует моя сердцевина. Я знаю, что если он продолжит в том же духе, я кончу. Я позволю этому психопату трахнуть меня пальцами в уборной. Мои руки крепко сжимают его пиджак, а когда я отпускаю их, пальцы впиваются в его руки. Я ничего не могу с собой поделать. Я прикусываю губу, чтобы не выкрикнуть его имя — теперь, когда я его знаю.

Но я не дам ему этого.

Доминик поддерживает мое тело, когда ноги не держат меня. Он вынимает пальцы и засасывает их в рот.

— Блять. Я не должен был этого делать.

— Нет, тебе действительно не следовало этого делать, — говорю я ему, упираясь руками в его грудь и отталкивая его. Я не настолько наивна, чтобы думать, будто в моих силах сдвинуть его с места. То, что он делает шаг назад, обусловлено его собственным выбором. А не потому, что я его заставила.

— Я бы сказал, что мне жаль, но это не так. — Ухмыляется он. Ухмыляется, черт возьми. Наглый ублюдок.

— Может, пока нет, но ты будешь сожалеть. Что бы подумал мир, если бы узнал, что драгоценный Доминик Маккинли — сумасшедший психопат? Сталкер, который в свободное время любит снимать женщин без их согласия? — Спрашиваю я его, скрещивая руки на груди.

Глаза Доминика скользят по моей груди, а затем снова встречаются с моими.

— Женщина, я был очарован только одной женщиной. Тобой.

— О, ну и дела. Мне что, чувствовать себя охренеть какой привилегированной? — дерзко заявляю я.

— Многие люди именно так бы себя и чувствовали. — Он снова пожимает плечами.

— Прости меня за то, что я не на седьмом небе от счастья. Потеряй мой номер, не пиши мне, не звони и не следи за мной. Никогда больше. — Я обхожу его и выхожу из уборной. Я подумываю о том, чтобы вернуться домой, но я не могу так поступить с мамой. Поэтому я возвращаюсь к столу и занимаю свое место. Взяв бокал с шампанским, я осушаю его одним глотком, пока Доминик устраивается напротив меня.

— Все в порядке? — Спрашивает мама.

— Нормально, — отвечаю я.

Мой телефон вибрирует в клатче, и я достаю его.

— Он звонит без остановки. Кому-то не терпится связаться с тобой, — говорит она.

Я улыбаюсь, опустив глаза на телефон. Может, если я заставлю его думать, что мной интересуется кто-то еще, он, наконец, отвалит к чертовой матери.

Глава 17

Я ощущаю ее вкус на своем языке. Мне досталось совсем немного, и все же больше всего на свете я бы хотел заползти под этот стол, раздвинуть ее бедра и, блять, полакомиться ее киской. Хотя, учитывая нынешнюю компанию, не думаю, что это будет уместно.

Улыбка, озаряющая ее лицо, когда она смотрит на свой телефон, разжигает мое любопытство. Меня так и подмывает взять свой телефон и выяснить, на что она смотрит. Для этого достаточно войти в приложение, которое отражает ее устройство. У меня есть полный доступ ко всем ее сообщениям, журналам звонков, аккаунтам в социальных сетях.

Но я этого не делаю. Вместо этого я сижу здесь и потягиваю воду из стакана. Я бы с удовольствием выпил чего-нибудь покрепче, но я не могу позволить себе потерять свою сдержанность еще больше, чем уже потерял сегодня. Поэтому — вода.

— Что ты изучаешь в университете, Люси? — Спрашивает ее мама.

— Бизнес. Нужно соответствовать своим предшественникам, — отвечает Люси. Не думаю, что бизнес — это то, к чему лежит ее сердце.

— О, могу только представить. Дом тоже специализируется на бизнесе. У вас двоих, должно быть, одни и те же занятия.

Я свирепо смотрю на маму. Ее неуклюжие попытки сватовства не остаются незамеченными.

— Возможно, но я не слишком общительна в университете. На этих занятиях слишком много избалованных придурков, желающих завладеть папиной компанией, — говорит Люси, и я не могу скрыть улыбку, услышав ее ответ.

— Люси, — ругает ее мама.

— Что? Это правда. — Люси пожимает плечами.

— Иногда родиться при деньгах — это совсем не то, чем кажется, — добавляет мама.

— Говори за себя. Мне нравятся мои деньги, — возражаю я, убирая невидимую ворсинку со своего пиджака.

— Ты имеешь в виду деньги своего папочки, не так ли? — Улыбается мне Люси.

Я намеренно бросаю взгляд на бриллиант стоимостью в триста тысяч долларов, который сейчас висит у нее на шее. Бриллиант, купленный ей на "папочкины деньги". Пальцы Люси обхватывают цепочку.

— Какое прекрасное произведение искусства. Это семейная реликвия? — Спрашивает мама, заметив ожерелье.

— Нет, это был подарок. У меня просто еще не было времени вернуть его, — отвечает Люси.

— Ну, я бы не спешила возвращать его, — улыбается мама.

— Я бы тоже не стала, но я только начала встречаться с одним парнем, и ему не понравится, если я буду принимать подарки от случайных мужчин. — Ухмыляется Люси, посмотрев на меня.

— Ты встречаешься? С кем? — Мама Люси практически поворачивается всем телом на своем месте, и в ее тоне слышен шок.

— Как я уже сказала, для меня это нечто новенькое, но мы планируем поездку на следующей неделе, как только закончится учеба.

— А у этого человека, с которым ты планируешь поездку, есть имя? — Спрашиваю я ее, сжимая в кулаке нож для масла, лежащий передо мной.

— Есть, но ты его не знаешь. Он не из университета, — говорит она.

Я не видел, чтобы она разговаривала с кем-то конкретным, но с кем бы она ни думала уехать, я похороню его быстрее, чем она успеет собрать вещи.

— Подожди, Ксавьер сказал, что ты планируешь поработать у него на каникулах, — прерывает ее миссис Кристиансон.

— Шэр планирует, а не я. Он просто еще не знает об этом. — Смеется Люси.

— Точно. О, Элла, я бы с удовольствием пригласила вас с Дином на ужин в следующее воскресенье. И тебя тоже, Доминик, — говорит мама Люси.

— Я приду, — отвечаю я, не сводя глаз с ее дочери.

— Отлично, жду с нетерпением, — сияет ее мама.

Выходит куча официантов и расставляет тарелки вокруг нашего столика. Странно, что здесь сидим только мы четверо, в то время как за всеми остальными столиками сидят по десять человек. Но я не обращаю на это внимания, поскольку накладываю еду в свою тарелку, наблюдая за тем, как Люси делает то же самое. Она продолжает поглядывать на свой телефон. Проверяет время. Наверное, отсчитывает часы до отъезда. Обе наши матери болтают между собой, пока мы сидим в тишине. Люси то и дело бросает на меня убийственные взгляды. А я изо всех сил стараюсь, чтобы мои губы не дрогнули в ответ.