Классно они поговорили!

По понятной причине мы все решили, что злой Прапор заметил у водопоя, как Бендер ссорился с Мампелем. Поэтому направил Мампеля на «перевоспитание» к Бендеру из чувства мести за ночную выходку. Это мы так подумали. Потому что были молодые и дурные. А на самом деле, Прапорщик ещё внизу, в Рухе, составил список фамилий и перечень оружия. Он заранее поделил личный состав на пары: пулемёт-снайперка, снайперка-пулемёт. Потому что он был взрослый и умный, ему боевой приказ надо было выполнять, а не в детский садик играть. Меньше всего его занимало, кто с кем «дружу-недружу» или «гуляю-негуляю». Поскольку у Бендера и у Серёги Губина были снайперки, то на одной точке им оказаться было никак не суждено. Хоть уговаривай Хайретдинова, хоть не уговаривай.

Бендер не уговорил, ясный пень. С перекошенным от ярости лицом он, не солоно хлебавши, заскочил в наш СПС с раздутыми ноздрями. Мишка Мампель в этот момент сидел на попе и матерится в адрес Прапорщика. Он изображал голос Хайретдинова, кривлялся и говорил, что Хайретдинов приказал написать объяснительную записку о том, как Мампель тёмной ночью ночевал отдельно от подразделения, как собирался вступить в сговор с противником и сбежать в Израиль. В этот момент в СПС запрыгнули ноги в зелёных армейских штанах и с размаху пнули Мишкин вещмешок:

– Бах!

– У-у-у-у, Мампелюга хренов!

Мишка шарахнулся к стенке СПСа от неожиданности. Видимо, решил, что в СПС запрыгнул разъярённый Хайретдинов. Но это оказался разъярённый Герасимович.

– Мампелюга хренов! Если бы не ты, здесь был бы Серёга Губин!

При упоминании Серёгиного имени Мишка подскочил.

– Это ты, Бандера?! Это ты! Что я тебе сделал? Что ты на меня кИдаешься?! – Мишка толкнул двумя руками Бендера в грудь. Перешагнул через стенку СПСа.

– Что я вам всем сделал? Что вам всем от меня надо?!

На всякий случай я тоже поднялся на ноги. С коробкой детонаторов в руках. Мишка отвернулся, в сердцах махнул на нас рукой и пошёл прочь.

– Да ты чё? Ладно, да? – Олег удивлённо переводил взгляд с меня на Мишку, с Мишки на меня. Затем засунул руку себе за пазуху, вытащил банку консервов. Протянул в сторону уходящего Мампеля.

– Мишка! Да я пожрать принёс. Ладно, да?! «Глобус» принёс. Идём, попробуем!

Мишка молча развернулся, пошёл обратно к нашему СПСу. Олег опустил вниз руку с банкой. Я положил коробку с детонаторами на стенку СПСа, вынул из кармана штатный консервооткрыватель, взял из руки Олега банку, проткнул ей крышку.

– Димыч! Ну что ты делаешь! Это ж – на потом! – Олег выхватил из моих рук продырявленную банку.

– Ты ж сам сказал, что попробовать принёс.

– Правильно! Попробовать. Но это – с горошком! Там соку много. Значит, горошек – на потом, когда воды не будет. А сейчас надо было фасоль!

– Принесли же воду.

– Принесли. Значит, надо фасоль. А горошек – на потом! Ай, ты уже всё равно испортил. Теперь надо съедать. Открывай уже! – Олег сунул банку мне в руки, полез в свой вещмешок, порылся в поклаже и вытащил БУХАНКУ БЕЛОГО ХЛЕБА!

– Вот! Жрите, пока не засох. Я для вас, дураков, старался. Тащил сюда на гору. Сдохли бы тут с голоду без меня.

Вот так мы и прижились втроём на Второй точке. В тесноте, как говорится, да не в обиде.

После хавчика Бендер попёрся на Третий пост к Серёге Губину. Ну и я попёрся тоже. Раз уж не удалось уговорить Хайретдинова, то решили отнести Серёге полную полуторалитровую фляжку воды и большой кусок белого хлеба.

– Держи, братан. Чё с нами не пошёл? Отпился бы там от души!

Серёга молча расстегнул пуговки внизу штанины, закатал зелёную армейскую ткань и выкатил опухшую лиловую коленку.

– Офиге-еть! Что это с ней?

– Вчера, как от последней воды на подъём пошли, я поскользнулся на мокрой скале и упал. И ловил же бинокль, чтобы не разбить. Коленкой в скалу приземлился, там хрустнуло что-то. Думал – не дойду.

– А чё не сказал никому?

– А смысл? Что изменится? Волшебник, что ли, на голубом вертолёте за мной сюда прилетит? Надо было идти, а не скулить, ну я шёл.

Смотрел я на Серёгину распухшую ногу, пытался понять в чём прикол этой жизни. Один пацан залез на Зуб Дракона без еды и почти без патронов, а другой принёс для друзей буханку белого хлеба. Третий пошел за водой без автомата, а четвёртый с изуродованной ногой затащил на гору тысячу патронов к снайперке, ночной бинокль и часть жратвы Бузрукова. И не скулил. В чём разница этих поступков, найдите, как говорится, хотя бы три отличия. Полагаю, что прапорщик Хайретдинов за время службы внесёт ясность коротко, в двух матерных армейских фразах.

После визита к Серёге мы с Олегом решили хотя бы немного осмотреть подходы к нашей Второй точке. Едва я отошел от полуразрушенного СПСа, как наткнулся между скалами на зелёную «игрушку», похожую на незрелый ананас. В блестящем проволочном ушке «ананаса» (в эр-образной чеке) болтался кусок серебристой проволочки. Рядом валялась перекрученная гимнастёрка, перемазанная бурыми пятнами. Это была запёкшаяся кровь раненого солдата. Очевидно, солдат получил ранение в грудную клетку, гимнастёрку с него сняли, бросили, его самого перевязали и унесли. А гимнастёрка осталась. Видимо, сработал ещё один ПОМЗ. Тот сработал, а этому обрезали растяжку и успокоились.

Что теперь делать с оставшимся ПОМЗом? Сделать вид, что я его не заметил? А потом Олег, или кто-то из пацанов, точно так же напорется на него и будет лежать ещё одна гимнастёрка? В этот момент я вспомнил, что «сапёрский» сержант подарил мне жменьку металлических штырьков-предохранителей. Такой штырёк надо вставлять в верхнюю дырочку взрывателя на тот случай, если ты криворукий или нервный. Потом можно выкручивать взрыватель из мины. Если сделать неправильное движение, Р-образная чека выскочит, предохранитель упрётся в зелёный корпус, не позволит ударнику пройти глубже, не позволит подорвать заряд.

Нормально всё придумано, только под предохранитель надо ещё трубочку устанавливать, чтобы ударник глубоко не вошёл. А у меня трубочек не было.

Вставил я чеку, протянул к мине дрожащие ручонки и подумал грустную мысль: – «Что будет, если ударник всё же достанет до капсюля-детонатора? Кирдык мне тогда будет»!

Затем в голову пришла следующая мысль: – «Если выживу, то переверну ударник, выдерну р-образную и проверю защищает предохранитель без трубочки, или, не защищает».

Третья мысль была такая: – «Конструкторы не идиоты, чего ты себя нахлобучиваешь. Крути, не бойся»!

В общем, у ударника на резьбе пять витков, всего пять оборотов надо сделать, чтобы его выкрутить. А у меня за эти пять оборотов такая буря эмоций в голове пронеслась, что ни в сказке сказать, ни пером произнести.

Чем дальше продвигалась наша служба, тем больше Чудных Мгновений преподносила жизнь. Пока поднимались из Дархейля на Зуб, было хреново: тяжело, жарко, не хватало воды и кислорода. После того, как дошли, выяснилось, что воды нет и завтра не будет, кислорода тоже. Днём жарища, ночью холод собачий, и кругом всё в минах.

Дошли, блин!

Прежде чем заняться фортификацией на Второй точке поста Зуб Дракона, мы с Олегом провели тщательную рекогносцировку. Если ту же самую мысль высказать простыми словами, то перед началом строительства укреплений мы с Олегом провели разведку окрестностей. В процессе этой вдумчивой деятельности мы наткнулись на восемь ПОМЗов с перерезанными растяжками. Расположены они были в самых неожиданных местах, так что «кайфа» мы натерпелись чуть ли не полные штаны. В конце концов мы превозмогли дрожание наших рук, развинтили и приволокли на пост все восемь мин, сложили их горкой в отдельно стоящий СПС, подумали, что они пригодятся для использования по прямому назначению против вражеских диверсантов.

После проведения минного разграждения мы принялись «толкать инженерную мысль» насчёт того, каких укреплений и в каком количестве нам следовало соорудить. В тот день я пожалел, что в детстве читал всякую фигню, а не «Теорию фортификации» Альбрехта Дюрера. Знал бы, что такая ерунда со мной приключится, соломки бы постелил на каждом углу толстым слоем. Но, былого было не вернуть, библиотеки на Зубе Дракона не оказалось, как говорят пацаны из Узбекистана «поезд ушла» и обратно вернуться не обещала. Поэтому мы с Олегом вытолкнули Мишу Мампеля жариться под июньским солнцем на посту, а сами ходили среди скал с умными рожами, чесали репы, прикидывали, что будет, если по нам пальнут из Хисарака или обстреляют с соседнего хребта. Исходя из желания ещё немного пожить, выбрали место в нагромождении скал, решили укрываться от пуль и непогоды именно там, ибо скалы крепкие, пулей их не возьмёшь. Для пущей надёжности задумали соорудить среди базальтовых глыб большой СПС отдыхающей смены, затем наметили позицию для Олега и ещё одну для меня.