– «Под роспись», – почему-то мелькнуло в голове.
Кто-то спросил:
– Ну что, вкусно?
– «Жрать захочешь – всё сожрёшь, как говорила баба Маня матери за праздничным столом», – вспомнилось Саньку, или как на его совершеннолетии, – «Ешь, Саша, второй бутерброд, тут никто не считает…».
Принесли мясную тарелку – свинина и курица под майонезом. Налили водку по стопкам, женщинам – вино…
– Опять мимо…
Санёк обратил внимание, что отец Филипп выпил одну рюмку, вторую, закусил колбасой и мясом. После этого у него прекратился тремор головы и непроизвольные кивания, связанные с неврологией, которые были изредка заметны.
– «… Одно не ясно, отец Семён, сегодня день постный… Как же вы скоромное и вино…» – пришла на ум Саньку сцена из фильма «Михайло Ломоносов», в слух же он сказал:
– А разве можно сейчас, в пост, мясо есть да водку пить?
Дима ему пояснил, что на поминках это допускается, что люди пришли почтить память умершего, и даже более того, ему не пристало корчить тут из себя святошу, коим Санёк далеко не является.
– Да мне просто за руль ещё сегодня, – осёкся тот.
– Бог многое прощает, – заметил отец Филипп, – главное на исповеди всё честно рассказать, искренне покаяться. Ведь пост же он дан человеку для очищения, а не для похудения…
Тут зашла беседа про посты, сколько их, а их четыре в году – Великий, Петропавловский, Успенский и Рождественский. Какой строже, какой легче, как какой пост исторически образовался, что в них можно, что нельзя.
– Вот я бы, например, никогда не смогла пост соблюсти, – сказала тётя Галя, – это ж какое надругательство над организмом.
Глядя на её довольно упитанную фигуру в это верилось.
– Пост на самом деле – не диета, он являет собой победу духовного над телесным, – высказался вслух Санёк, – любой священник в любой церкви на проповеди перед постом вам скажет: «Лучше ешьте мясо, главное – не ешьте человеков».
– А как это «не ешьте человеков»? И ты откуда это всё знаешь? – удивилась вдова.
– Да похаживаю в церковь по воскресеньям, почитываю литературу…
– Он прав, – неожиданно поддержал Санька отец Андрей, – главное в пост – не формальный отказ от пищи в угоду собственных амбиций, а не делать зла другим, что и означает «не есть человеков».
Отец Андрей ел исключительно постное, если и пригубил рюмку, то так, больше для вида. Когда все насытились началась неспешная беседа.
– А я же вот помню Вы, тётя Галя, несколько раз с дядей Андрюшей на Валаам кажется ездили?
– Ездили, было дело…
– А Валаам, это где, где-то рядом с Питером?
В беседу вмешался отец Андрей:
– Это остров в северной части Ладожского озера, в Карелии, там Валаамский мужской монастырь расположен, место известное, святое.
– Да были мы там и не раз с Андреем, а истинную ценность этого места я узнала, когда фильм «Остров» посмотрела. Он меня тронул до глубины души, я его пересматривала несколько раз. Как там Мамонов сыграл…. Этого, как его…
– Отца Анатолия… – помог Санёк.
– Да-да. А был там ещё один персонаж, его Дюжев играл. Вот я теперь и думаю, что меня как того Дюжева Бог не возьмёт, не примет…
– А мне кажется фильм не о том, что одних Бог принимает, а других – нет… Фильм о том, что любой человек может прощение получить и в Царствие небесное войти, если раскается. Вот взять хотя бы того же Мамонова. Кто он был в молодости? Наркоман, развратник, рокер. Что он там больно пел? Это и музыкой-то назвать сложно, а тексты какие? Это же прости Господи. И какой из него актёр? А ведь переступил через всё это, в Бога уверовал, жизнь праведную начал. Играл-то говорят самого себя в этом фильме. Так что любой может получить прощение, так что Вы тётя Галя даже не думайте, примет Вас Бог. Кстати, Дюжев там монаха Иова играл, а это очень символично именно здесь и сейчас, ведь книга-то Иова в Ветхом завете, она как раз про то, что можно страдания получить, но пройти через них и тебе сторицей вернётся, если Бога не потеряешь.
Постепенно торжественные поминальные речи и воспоминания переходили в плоскость застольной беседы. От былого холода и голода не осталось и следа, несмотря на постную пищу и холодные батареи, становилось тепло и тянуло поговорить… Санёк волею судеб оказался сидящим напротив святых отцов, да ещё и очень уважаемых, московских. Вот так вот трапезничать со священнослужителями ему приходилось всего пару раз в жизни, а побеседовать по душам, задать мучающие его вопросы в непринуждённой обстановке, вообще никогда.
– Вот я думаю любой человек может прощение получить. Вы меня святые отцы поправьте, если я ошибаюсь. Я расскажу, когда это понял. Мы тут церковь сельскую в глубинке восстанавливали с одним батюшкой, много с ним общались, а я вижу, что выправка у него армейская. Оказалось, он – воин-афганец, до сих пор по ночам душманов гоняет, одной верой от суицида спасся, да вот священником стал. Он мне, кстати, говорил, что восстановить церковь – это дело богоугодное, но малое. Главное – службу в ней наладить, а немногие сейчас в деревенскую церковь поедут. Второй раз я столкнулся с прощением на одной православной выставке, которую у нас в городе организовали, в бывшем мемориале Ленина. Бывает же такое, гримасы истории… Так вот были выставлены там мощи святые, Матроны Московской кажется, к ним очередь целая выстроилась. А перед тем как в очередь встать, все руку батюшке целовали одному. И батюшка такой харизматичный – высокий, статный, с большой длинной бородой, в рясе. Я тоже приложился к руке, смотрю, а на руке-то наколки – перстни синие, да знаки всякие зоновские. Вот так, сидевший батюшка-то оказался.
Отец Андрей и отец Филипп переглянулись и о чём-то тихонько пошептались
– Значит и он прощение получил, и даже священником стал. Вот тогда я и понял, что христианская религия она любому может прощение дать, если искренне раскается. И даже священником можно солдату или уголовнику сделаться, а может даже убийце. Не знаю, правда ли это?
– Не совсем так, – разъяснил отец Андрей, – две вещи не могут быть прощены – самоубийство и поругание Духа Святого. А в других случаях есть, конечно, исключения из правил. По канонам человек, нарушивший заповеди, как правило не может стать священнослужителем. Но в исключительных случаях, епископу дано право, если он чувствует искреннее раскаяние и высшее повеление, дать возможность такому человеку войти в лоно церкви. Но тут большая ответственность и риск большой.
– Да, – дополнил его отец Филипп, – такие случаи бывали и ничем хорошим не заканчивались. Вот взять нашумевшего, так называемого «отца», Сергия Романова. Убийца стал иеромонахом. И что хорошего из этого произошло? Стал он мракобесие всякое проповедовать, обитель захватил, против церкви пошёл, обряды богомерзкие проводил, прихожанам проповедями своими фальшивыми мозги дурманил… Пришлось его с ОМОНом выдворять. Вот и делайте выводы…
– Да священник священнику рознь, как говорится «со своим уставом в чужой монастырь…», – продолжил Санёк задавать вопросы, удобно расположившись на стуле, – ведь как правило о чём говорят на проповеди в конце службы? Разбирают события из Евангелия, притчи, разъясняют их, переносят как бы в современный мир. Но всегда проповедь – это о вечном и основана на Священном Писании или Деяниях Апостолов. Но есть и такие священники, которые не стесняются в высказываниях, очень рьяно и горячо доводят прихожанам свою личную позицию по многим вопросам, в том числе политическим. Вот в нашей церкви всегда было традиционно, всё мирно спокойно, но перевели как-то к нам батюшку из прихода на окраине, отца Нектария. Хороший священник, ничего не могу сказать, службы вёл с огоньком, так сказать, от души, всегда на подъёме. Вот только на проповедях всегда свою личную позицию по всем вопросам излагал и больно уж радикально и горячо. И про меньшинства, прости Господи, и про врагов России, и про коммунистов, и про Запад, короче всё не так спокойно, как мы привыкли. Быстро его правда из нашего Центрального прихода убрали подальше, а потом и вовсе я услышал, что стал он иеромонахом, имя сменил, в далёкую пустошь уехал, на святые места. А может сослали, не знаю.
