– Корпоратив? – эхом повторила она. – Все-таки туда идешь? Ты же уволилась!

– Иду, – ответила я тоном, который, как надеялась, пресечет все вопросы.

Строго говоря, в «Минкс» я в самом деле больше не работала. Но хотела найти Крейга и признаться ему в своих чувствах – а в отеле, где проходит корпоратив, это намного проще, чем в офисе. Тем более в офис мне теперь ходу нет.

Кроме того, как я уже сказала Каталине, Крейг практически пригласил меня на этот корпоратив – и такую возможность я не упущу!

Подруга поняла намек и переключилась на мою проблему:

– У тебя вообще нет платьев? Ни одного? А на выпускной ты в чем ходила?

– В джинсах. И в школе, и в университете.

– Тогда сходи купи что-нибудь, – предложила она.

– У меня на банковском счете ветер свищет, – призналась я, прикладывая эльфийское платье к груди и косясь на себя в зеркало. – Единственное, что у меня есть – костюм для косплея.

– Платье Арвен? – поколебавшись, уточнила Каталина. – Такое зелененькое?

– Оно самое.

– Ну-у… в конце концов, почему нет? Смотрится не очень плохо, только нужны какие-нибудь аксессуары, чтобы сделать его посовременнее…

– Неправда. Да и, сама знаешь, нет у меня никаких аксессуаров.

– Знаю! – простонала Каталина. – Его и никакие аксессуары не спасут. Я просто хотела тебя подбодрить. Черт, что же делать? Одолжила бы тебе свое, но, сама понимаешь…

Верно, не сработает: Каталина сантиметров на двадцать ниже меня. С тем же успехом можно обмотать себе бедра изолентой и попытаться выдать это за юбку. Может быть, что-то соорудить… Я обвела отчаянным взглядом содержимое шкафа, белье на кровати. Нет. Платье Арвен – моя единственная надежда.

– Расклешенные рукава надо убрать, – объявила наконец Каталина. – Нижнюю часть, ту, что ближе к запястью. Нижние половинки отпори – а верхние, кружевные до локтей, пожалуй, сойдут.

– Ладно. Не вешай трубку, я сейчас. – Я попыталась оторвать нижнюю часть рукава, но из этого ничего не вышло. – Не отрывается! Как будто пришит титановыми нитками!

– У тебя есть рыхлитель швов?

– Чего? Я похожа на человека, у которого дома завалялся рыхлитель швов?

Я покосилась на часы. Опаздываю, уже опаздываю – и это страшно меня нервировало.

– Хорошо, тогда возьми маникюрные ножницы и аккуратно распори по шву. Только не порежь ткань, а то вид получится жуткий. – Впрочем, по ее тону чувствовалось: хуже, чем сейчас, уже не будет.

Я открыла верхний ящик стола и рылась там, пока не нашла ножницы. Сделала все, как сказала Каталина, – и рукава распались надвое.

– Получилось! Правда, кружевная половина теперь какая-то покоцанная, и нитки из нее лезут…

– Видимо, нет смысла спрашивать, умеешь ли ты подрубать края?

– Нет-нет. Все нормально. Я что-нибудь придумаю. Да, может, и так сойдет! – Боюсь, в моем голосе в этот момент звучало безысходное отчаяние.

– Люди в любом случае будут на тебя коситься, но с этими белыми простынями, свисающими с рук, было бы еще хуже.

– Спасибо, ты меня очень подбодрила, – откликнулась я, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до верхней полки шкафа. Там, под грудой разных одежек, я разыскала то, что мне было нужно – степлер. – Приятно слышать, что могло быть хуже. Потом обязательно перезвоню и расскажу тебе, как дела с Крейгом. С моим новым парнем Крейгом!

– Все еще думаешь, дело до этого дойдет? – спросила она. – И как ты намерена действовать?

– Ну… подойду к нему, немного поболтаю о том о сем, отпущу пару шуток, а потом скажу, что он мне нравится и что ради него я уволилась.

Каталина ахнула.

– Нет-нет, этого ни за что не говори! «Ради него уволилась» – это… это слишком!

Строго говоря, в самом деле не из-за него. Я ушла, потому что была оскорблена в лучших чувствах. Со мной там отвратительно обращались. А к Крейгу и к запрету неформально общаться с коллегами это не имело никакого отношения! Ну… нет, совсем никакого.

Но если и так, ему-то зачем об этом знать?

– Тебе не кажется, что он сочтет это романтичным?

– Не кажется, – твердо ответила Каталина. – И что он тебе нравится, тоже не говори. Пусть хоть какие-то шаги сделает сам.

Он уже сделал шаги! Целых три шага. Пригласил на корпоратив. Обещал со мной потанцевать. И сидел очень, очень близко. Так что к этому совету я решила не прислушиваться. Девять из десяти, что мой план сработает, – а одну десятую оставим на то, что Крейг заключит меня в объятия, едва войду, и никаких планов не понадобится.

Ну… хорошо, быть может, в реальности все не так радужно. Возможно, ничего не выйдет. Но ведь я твердо решила взять судьбу в свои руки и добиваться счастья любой ценой!

И добьюсь. Учитывая, в какой хаос превратилась остальная моя жизнь, хотя бы с Крейгом все должно пройти как надо.

– Ладно, ладно, – отмахнулась я, больше для того, чтобы подруга отстала. Каталина умеет быть чертовски настойчивой.

– Что ж, повеселись как следует. И, знаешь, если этот самовлюбленный павлин оценит твое платье, я первая признаю, что была к нему несправедлива. Удачи!

Я бросила телефон на кровать, положила платье себе на колени и взяла степлер. Ничего сложного. Я смогу. Я ученый, в конце концов! Неужели не придумаю, как скрепить разъезжающиеся края рукавов?

Пришлось потрудиться дольше, чем я рассчитывала – в кружевной ткани оказалось слишком уж много дырок – но в итоге я это сделала.

Натянула платье через голову, полюбовалась на себя в зеркало. Что ж, терпимо. Могло быть и хуже. Пожалуй, даже не очень похожа на огородное пугало!

Или… или моя лучшая подруга права: я в самом деле гений самообмана.

Сперва я хотела распустить волосы, но обнаружила на них след от резинки, так что собрала их в высокий хвост. Влезла в балетки, снова критически осмотрела себя в зеркале. Повернувшись кругом, обнаружила на кровати коробку, битком набитую личными вещами – короткое, но мрачное напоминание о том, как я умудрилась перевернуть вверх дном всю свою жизнь.

Не обращая внимания на это чувство, нырнула в коробку и разыскала на самом ее дне помаду и тушь – образцы, врученные Каталиной. Решила, что легкий макияж мне не повредит.

Впрочем, я изменила свое мнение, когда нечаянно ткнула себе в глаз щеточкой для туши – и не один, а четыре раза подряд.

Сделав с собой все, что могла, я нацепила очки и устремилась по лестнице вниз. Родные были уже дома: дедуля о чем-то болтал с Джоди Хвостер, а бабуля, судя по витающей в воздухе мерзкой вони, снова пыталась приготовить ужин. Эти безуспешные попытки продолжались уже много десятилетий; интересно, когда же она сдастся и признает, что кулинария ей не по зубам?

Я хотела проскользнуть незамеченной, но забыла о третьей ступеньке; она заскрипела так пронзительно, словно нарочно решила поднять тревогу.

– Анна! – позвала бабуля из кухни.

Адские гончие взяли мой след, но я еще надеялась уйти от погони.

– Буду поздно! Когда точно, не знаю.

Может быть, после корпоратива Крейг пригласит меня прогуляться. Мы пойдем, рука в руке, вдоль воды, отражающей свет звезд (и плевать, что ни рек, ни иных водоемов поблизости не наблюдается), а потом заметим очаровательную скамейку, сядем рядышком и будем говорить, говорить до восхода солнца… От этой мысли я блаженно вздохнула, но тут же сказала себе, что Каталина, пожалуй, права: я слишком увлекаюсь ромкомами.

– Тебе вообще-то с утра на работу, – подозрительно сощурив глаза, сообщила бабуля. – Хоть ты там только делаешь вид, что занимаешься наукой, но есть, знаешь ли, обязанности…

– Нет больше никаких обязанностей! Я уволилась!

Тут я ойкнула и прикрыла рот рукой. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

Мне казалось, я знаю, что ответит бабушка. Первым делом скажет: «Я же говорила!» И примется надо мной кудахтать, точь-в-точь наш Клювильям Смит.

Вместо этого, к моему удивлению, она потребовала объяснений:

– Что значит «уволилась»?

– В обычном смысле этого слова. Помнишь, каждое утро я встаю ни свет ни заря и иду в «Минкс Косметикс»? Так вот, завтра мне рано вставать не придется, и послезавтра, и в любой другой день в обозримом будущем – тоже.