Это было единственное чёткое детское воспоминание, что было у Мэри. До этого были лишь какие-то незначительные отголоски памяти. Маленькие моменты обычный жизни в молодой и счастливой семье. По крайней мере, Мэри хотелось надеяться, что то недолгое и спокойное время, что выпало её родителям – было счастливым.

После этого в памяти были пробелы. Мэри помнила психбольницу, но там она не чувствовала себя самой. Она была зрителем. Беспомощным и даже не понимающим в теории, как биться за место в теле. Хорошо она запомнила только один момент: белая комната, стол с игрушками, бумагой и карандашиками. На её ручках маленькие розовенькие браслетики, что высушивали её тело от фибры. Но другую фибру нельзя было остановить.

– Все эти картинки и рисунки на стенах... они так искажённо и неправдоподобно отражают реальность. Так с чего мы думаем, что видим суть бытия ясно, когда всюду распространяется иллюзия других?

– Мэри... – напротив сидела женщина средних лет в очках. Сказать, что ей было не по себе, ничего не сказать, – Я не смогу тебя защитить от хирургического вмешательства, если ты продолжишь себя так вести. Откуда ты этого понабралась? Тот, кто навредил твоим родителям, это сказал?

– Сказал. Здесь и сейчас. Глупцы-врачи истерзали это тело химическими формулами в надежде повлиять на ИСТИНУ. Теперь они хотят её вырезать. Но истина такова, что все, кто здесь, её увидели. И не выдержали. Так освободите их, а не пытайтесь вернуть их в иллюзию нормальности.

– Ты... Я никогда такого не говорила, но ты безнадёжна... Прости. Я не могу тебе помочь, – девушка-психиатр с печалью положила руку на ладошку Мэри. Где-то там, в глубине души она была благодарна ей, но тело ответило за неё:

– Надежда – это ложь.

Потом тело ушло. Пропало из больницы. Мэри обрывками помнит разрезанные прутья сетки, иссушенные тела животных и людей на своём пути. Но затем... всё резко обрывается.

Маленькая девочка проснулась в пустом деревянном доме. Здесь было обширное пространство, но ничего, кроме глиняного горшка с тлеющими углями посреди комнаты. Её очень удивило, что всё было из дерева. В городе она была в шоке, когда видела деревянную мебель. А тут всё было из него. Сама девочка лежала на соломе. Ей было очень неприятно, поэтому она тут же вскочила. И чуть не упала. Тело было без сил. Да и ещё было страшно холодно. Поэтому она подползла к горшку, который излучал тепло. Она хотела погреть об него руки, но обожглась. С испугу и от боли она хотела заплакать, но никого рядом не было. Поэтому она стерпела.

Спустя минуту распахнулись двери и вошёл мужчина в гранённой маске и плаще. Он был весь в снегу и в шерстяной одежде. И с катаной. Мэри сначала перепугалась, но, увидев меч, выкрикнула:

– Рыцарь! Ты пришёл за мной?

Мужчина удивлённо наклонил голову. Молча снял с себя утеплённую одежду и обувь вместе с плащом. Но шлем оставил. Он сел напротив Мэри, сложив ноги.

– Как ты себя чувствуешь, девочка?

– Плоха! – несмотря на шлем, было видно, что рыцарь умилился.

– Почему же?

– Холодно! Голодно! И всё... всё-всё болит! – девочка натирала себя ручками. Она была одета в изорванную белую футболочку и грязные серые штанишки. Наряд, который она носила ещё в психбольнице.

– Я тебя могу накормить. Но сначала хочу спросить: ты помнишь, как здесь оказалась?

– Ну... я... я хотела спать. Была ночь. А потом шёпот и... И...и... родители...

Девочка начала дрожать из-за осознания всего случившегося. Она заревела, а потом заорала от боли, схватившись за голову. Глаза почернели, искры зажглись. И разум рассекали слова: "Я БЫЛ ТАМ. Я – ТЕПЕРЬ ТЫ". Из хрупкого тела начали вырываться друзидные отростки. Рыцарь вскочил и приложил к её лбу руку. Голубая фибра подавила тьму. И голос рыцаря прозвучал в голове девочки: "Замолкни! Или сгинешь, как и тот, что приходил до тебя!". И всё прекратилось. Девочка вся в слезах и в ужасе не могла оправиться от случившегося, жадно хватая воздух. Мужчина, не зная, как ей помочь, приобнял её и начал поглаживать.

– Успокойся-успокойся. Всё хорошо. Тебя никто не обидит. Я тебя защищу.

"Я тебя защищу". Мэри тогда потеряла сознания от морального истощения. Но эти слова высеклись в её душе. Когда она очнулась, была уже ночь. Но мужчина всё ещё был рядом. Он положил девочку на солому, укрыв её своим плащом.

– Ты проснулась? Вот и хорошо. Кушать будешь?

– Да, – боязливо ответила девочка.

– Отлично. Аппетит есть, – рыцарь налил ей супчик. Он сначала хотел дать ей миску, но потом решил её покормить с ложечки. И был прав. Руки девочки сильно тряслись, – Вкусно?

– Да.

– Как тебя зовут-то?

– Мэри, – ответила девочка после ещё одной ложки.

– Меня зовут Карл. Рад знакомству, – девочка не знала, что ответить. И Карл не знал, что говорить, поэтому он просто продолжал её кормить. Но потом всё-таки кое-что решил добавить, – Видимо, теперь мы с тобой будем вместе.

– Угу. Можно добавки? – смущённо спросила она.

– Конечно.

В течение трёх лет девочка росла под наблюдением бывалого воина. Сначала она была вялой и закрытой. Но всё больше и больше открывалась. Один раз она назвала его "папа", но Карл запретил ей так его называть. Он вообще ничего о себе не рассказывал, и Мэри, даже спустя столько времени, практически ничего о нём не знала. Сначала по детскому легкомыслию её это не волновало, но, чем взрослее она становилась, тем больше вопросов у неё возникало. Ведь она даже не никогда видела лица своего попечителя. Но Карл отказывался отвечать на эти вопросы, ссылаясь на то, что «время не пришло». Да и дистанцию он всегда выдерживал в отношениях, словно специально не давая Мэри полюбить себя. С возрастом Мэри поймёт, что это было необходимо: демон пытался взять контроль, когда Мэри испытывала сильные чувства: когда больно, когда страшно и даже когда радостно.

Однажды, когда они спускались со своего склона к близлежащей деревеньке, Мэри очень сильно рассмешил один мальчишка. Но смех переменился на крики и плач. Глаза заполнились тьмой. Карл увёл девочку в безлюдное место, присел на колено и начал нашёптывать:

– Этой твой разум. Он – узник твоего тела. Ты сильнее, чем он. Возьми свои чувства под контроль.

– Я... я не могу!

– У тебя нет выбора. Иначе возьмёт контроль он.

– Я... я...

– Глубоко сделай вдох, – Карл начал показывать рукой девочке, как дышать. Она повторяла, – Вы-ы-ы–дох. Вд-о-о-ох. Вы-ы-ы-дох. Очисти свой разум. И оставь только шёпот. И пойми, что это не твой голос. Это беспомощные попытки сломить тебя. Но ты сильна. Ты выстоишь.

– Я... я выстояла, – успокоилась девочка.

– Молодец, – Карл встал и повелительно промолвил, – Но дальше будет только сложнее. Чем ты будешь становится взрослее, тем больше трудностей перед тобой появится. И тем больше возможностей для него. Я не могу быть всё время рядом. Но я могу сделать из тебя человека, который сможем не поддаваться его влиянию. Но это будет тяжело. Ты выдержишь?

– Я выдержу! – решительно ответила Мэри, вытерев слёзы

– Тогда с завтрашнего утра мы начнём. И отныне я твой учитель. Поняла?

– Поняла.

Со следующего дня Мэри должна была забыть про эмоции. Да, это было невозможно. Но показывать их, давать им волю было нельзя. Это наказывалось палкой по макушке. Но, помимо отчуждения от чувств, маленькой девочке нужно было буквально стать сильнее и самостоятельнее, чтобы её ничего не пугало. Карл начал обучать её охоте и Ошам.

У девочки была удивительная предрасположенность к Ошу молнии, но это был сложнейший базовый Ош, который легко выходил из-под контроля. Поэтому, когда Мэри чуть не спалила дом и с перепугу не могла спать несколько дней от шёпота, Карл запретил ей практиковать этот Ош. Для камня Мэри не хватало стойкости духа и дисциплины. Грубая стихия её раздражала и не хотела поддаваться. Для ветра Мэри не хватало чувства свободы, ведь ей приходилось загонять себя в "клетку". Для воды не хватало душевного равновесия, а огонь Карл даже запретил пробовать. Разумеется, Мэри нарушала эти запреты, но быстро жалела из-за демона. Тогда-то Мэри и начала обучаться Ошу холода. Поначалу у неё ничего не получалось совершенно. И она не понимала, почему она вообще пытается им овладеть. Но чем больше она овладевала своими эмоциями, тем легче лёд выходил из реки.