Я вежливо улыбаюсь, когда мой живот трепещет на грани оргазма, — сладкая пытка. Сжимая его колено, я пытаюсь дышать сквозь напряжение внутри, когда он подталкивает меня ближе к краю пропасти.

— Право на собственность? — Михаил, самый старший сын, с растерянным видом спрашивает отца. Его глаза, так похожие на глаза Николая.

Мой папочка, похороненный по самую рукоятку, смеется своим глубоким баритоном, который вибрирует во мне.

— Да, у тебя теперь есть новый дом. По одному на каждого сына, чтобы у вас всегда было место для ваших растущих семей, — его свободная рука поднимается, а ноги упираются в пол, прижимая меня к пальцу, который совершает по мне невероятно длинные поглаживания.

Не думаю, что смогу долго сдерживаться. Все мои конечности дрожат, чувствительные соски ноют под тонкой тканью. Во рту появляется металлический привкус. Черт, кажется, я прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Да, да, мы вам очень рады. А теперь мы с женой идем наслаждаться Рождеством в своей комнате. Нам нужно обменяться подарками.

Он улыбается и грациозно встает, беря меня на руки. Дрожь восхитительного предвкушения пробегает по мне, когда мы оказываемся в нашей постели.

— Да, папочка. Пожалуйста, я хочу кончить! — мое дыхание прерывается, каждый слог — это борьба за то, чтобы вырваться наружу.

— Почему бы тебе не сказать Санте, чего ты от него хочешь? — твердый палец рисует мучительные круги на моем клиторе. — Я думаю, там в кабинете ты испачкала мое кресло. Такая непослушная девчонка, — его бедра выгибаются дугой, и он толкается между моих бедер, загоняя свою твердую длину глубже.

— О, боже мой, — выдыхаю я. — Пожалуйста, трахни меня! — мои ногти впиваются в его колени, когда тело содрогается. Как будто каждое нервное окончание в моем теле наэлектризовано.

— Ты моя хорошая девочка. Рождество для тебя наступит рано, любовь моя, — он толкает нас обоих вверх, погружаясь глубоко внутрь меня. — Встань на колени. Я хочу, чтобы ты залила простыни.

— Теперь…. — его руки прокладывают горячие дорожки вверх и вниз по моим бедрам, прежде чем остановиться на каждой выпуклости моей задницы. — …ты собираешься снова надеть трусики? — он отстраняется, так что во мне остается только самый кончик его члена, затем замирает.

Покачиваю бедрами, из меня вырывается стон разочарования.

— Только когда ты мне прикажешь, — мой лоб опускается на руки. Надеюсь, это правильный ответ. Жажда дрожит во мне и капает на шелковую подушку между коленями.

Он с ворчанием вонзает в меня член, затем отстраняется и входит снова.

— Ты этого хочешь, маленькая птичка?

— Да, папочка! — кричу я, когда меня начинают сотрясать первые толчки.

Он сжимает мою талию, входя, пока спазмы сотрясают дрожащими волнами. Звезды вспыхивают у меня перед глазами, когда он стонет и извергает оргазм, присоединяясь ко мне в пульсирующем экстазе.

Руки обхватывают меня, он опирается на локти. Горячее дыхание щекочет мое плечо, прежде чем нежный укус его губ касается моей ключицы.

— Моя прекрасная жена. Считай, что твое наказание закончилось.

Когда он вытаскивает свой размягчающийся член, по мне пробегает еще один небольшой толчок.

— Я еще не спрашивала. Что ты хотел на Рождество?

Он дал столько денег, сколько мне когда-либо могло понадобиться, но что купить мужчине, у которого есть все, что он хочет?

Он помогает мне встать на дрожащие ноги, разглаживает мятую ткань платья, а затем крепко прижимает к себе, нежно целуя в висок.

— Это все, о чем я мог мечтать. Моя растущая семья, вся под одной крышей, — теплая ладонь ласково поглаживает изгиб моего округлившегося живота. — И сильная любовь великолепной женщины. Давай я тебя уложу поудобнее. Тихих ночей впереди будет немного. Мы позаботимся о том, чтобы в стенах дома еще много лет звучали детские крики.