Его образ часто приходит ко мне во сне. Когда слышу фамилию – привычно дергаюсь. Слежу за его успехами в сети, расстраиваюсь, когда у него что-то не получается, радуюсь победам. Но все это только мое. Тайное. Недоступное ни для кого.

– Тим! Хорошо, что удалось заехать. Торт? – спрашивает папа. Воодушевился, обрадовался. С Тимуром у них всегда была связь.

Сафин не спешит с ответом. Спешит куда-то, по-видимому.

Спина сплошь в мелких каплях пота, потому что я догадываюсь, к кому именно он спешит. Сеть забита их совместными фотографиями, а фан-странички пестрят коллажами и отфотошопленными фотками, где Тимур с Юлей стоят перед алтарем.

Когда я увидела первую такую фотографию, меня стошнило. Все внутри рвалось от боли, раздиралось острыми когтями на нити.

– Боюсь, не получится, – отвечает. – Еще дела.

– Да прекрати. Один кусок. Ради Варьки. У нее день рождения, вообще-то. Ты хоть помнишь, пилот? – папа шутит. Меня снова тошнит.

Сафин забыл.

– Ну… Только ради Вари.

– Схожу за тарелкой.

Вскакиваю с места. Ноги, правда, ослабли, как по пружинам хожу.

Не каждый день к тебе на праздник заглядывает тот, от которого рассудок мутился.

Забегаю на кухню и включаю воду. Опускаю ладони под струю и обмакиваю ими шею, грудную клетку, щеки.

А потом… Я слышу его шаги. Гулкие, медленные, уверенные. У меня есть пара секунд, чтобы привести себя в порядок. Он – прошлое. Первая любовь, которая оставила ожог, но и он проходит. А шрамы… Они внутри, их никто не видит. Это снова только мой секрет.

Считаю про себя, как будто смотрю трансляцию Гран-при. Болиды на своих местах, ждут старта. Сердце уже получает дозу адреналина. Вены натягиваются, трясутся. Концентрация нечеловеческая.

– С днем рождения, – скупо говорит. Пожеланий нет, взгляд опущен.

Мы не виделись больше года, и все обиды должны были кануть в Лету. Но нет. Мне также больно вспоминать слова, сказанные им в порыве злости.

– Спасибо.

Тим выглядит уставшим. Или задумчивым.

Еще утром он был в другой стране, парился в своем болиде, пока наматывал пятьдесят семь кругов, а сейчас стоит передо мной. Живой, красивый, все с теми же ямочками на щеках.

И без единого цветочка в мой праздник.

– Ты замечательно выглядишь, – отвешивает стандартный комплимент.

На мне обычное трикотажное платье синего цвета, волосы забраны в хвост, из косметики только тушь.

– Спасибо, – повторяю. Долго на него стараюсь не смотреть.

– И… как дела?

Оба улыбаемся, словно нас заставляют. Меня-то точно. Стоять рядом с ним – испытание.

– Прекрасно.

Скулы Тима заостряются.

– Варь, я хотел извиниться, что тогда… наговорил много всего.

Отмахиваюсь, когда внутри снова громкие взрывы. Вспоминать о том дне больно.

– Да прекрати, – давлюсь усмешкой. Выходит легко. – У тебя не было ко мне чувств, а я… переболела. Все прошло, Тимур.

Сглатываю горечь.

В гостиной сидит мой парень. Классный парень, который мне очень-очень нравится. Именно с ним я поняла, что значит быть любимой.

– Правда? Значит, все в прошлом? Все хорошо?

– Конечно. Я счастлива, Тим.

Сердце стучит надрывно. Как бы не разоблачило оно меня.

– А ты?

«Счастлив?» – хочется добавить. Но слово, как иголка во рту: колет, не найти.

– Думаю, да.

Наши улыбки хочется стереть жестким ластиком, потому что искусственные и некрасивые.

Мы оба врем.

– Ты надолго? – спрашиваю спустя время. Мы так и стоим на кухне, а где-то там за стенкой мается мой парень. Пройти через всю гостиную и коридор ему мешает стеснительность, наверное.

– На три дня.

Киваю, что поняла.

Тим отходит к двери и останавливается в проеме спиной ко мне. Ребром ладони дважды стучит по косяку.

Я могу сама отвернуться и сделать вид, что все формальности случайной встречи соблюдены, и, например, стоит наполнить бокал воды доверху, выпить. Сделать что-то, что будет говорить о том, что разговор закончен.

Но мозг стремительно ищет тему для разговора. Скучала ведь. И по Сафину, и по нашим разговорам. До того дня, как я сказала ему о своих чувствах, мы довольно хорошо общались. Мы были близки.

– Я без подарка, – разводит руками. Тим сам не стремится уйти, – даже сувенира никакого нет.

Фыркаю. Что, у меня сувениров из шопцентра «Феррари» нет?

Мне хочется думать, что Тимур и правда сожалеет. Не только о забытом подарке, но и о том, что не вспомнил про мой день рождения.

Это как-то… Не знаю… Будто мы и правда стали чужими. Прошлое сгорело, осталось пепелище, которое только напоминает о том, что было.

– Можешь подарить автограф.

Сафин хмурится.

– Через пару лет смогу продать его за бешеные деньги.

«Когда ты станешь чемпионом». Но я этого не говорю. Поддерживать – задача Юли.

Тим хлопает себя по груди, по карманам джинсов.

– У меня не на чем.

– Я сейчас! – останавливаю поток эмоций, задерживая дыхание.

Уношусь ракетой к себе в комнату, в которой давно уже не живу. Взглядом обвожу предметы, где можно расписаться. Глаза сами находят одну нужную мне книгу на полке.

Она немного потрепанная, с загнутыми краями.

Поджимаю губы в предвкушении. Будет смешно.

– Расписывайся, чемпион, – не удерживаюсь и все же зову его старым прозвищем.

Глаза распахиваются, когда передаю ему книжку. Тим рядом, вкусно пахнет, ямочки на месте, улыбается. Я снова чувствую тупую боль в груди.

– «Устройство легкового автомобиля для чайников». Здесь подписывать? Уверена? – скептически поглядывает то на обложку, то на меня. Стоит такой и пялится в обаятельном шоке.

Живот сводит от него такого.

Я управляю «Феррари 488» и неплохо с этим справляюсь, а вот перед этим пилотом красного болида тушуюсь.

В каком-то смысле убить себя хочется!

– Подписывай, подписывай, – тороплю ошалевшего Сафина. Думаю, еще ни разу он не ставил автограф на книге «для чайников».

Сафин ставит размашистую подпись черным маркером. Делает это, улыбаясь.

Раскачиваюсь с пятки на мысок. Странно это все. Я, Тим, пособие это… В мой-то день рождения.

– Меньше чем за штуку евро не продавай.

– Пф-ф! Я планирую выручить за нее штук десять. Вложу туда твою детскую фотографию, которую еще никто не видел.

– Не посмеешь, – ямочки становятся глубже.

Атмосфера на кухне меняется. Я все еще трясусь от внутренних ощущений. Во взгляде Тима исчезла холодность, когда он смотрит на меня.

Там нет любви, даже симпатией не пахнет. Я осталась просто дочерью Навицкого, с которым у него давние дружеские отношения.

У меня к парню сотни рвущихся вопросов, которые начинаются со слов «почему». Поэтому прикусываю язык. Для первой встречи мы неплохо справились.

В конце концов, у меня есть его автограф. Немногие девушки могут этим похвастаться.

Сафин уходит в кабинет к отцу. Они недолго о чем-то переговариваются, после чего Тим, не забыв, конечно, крепко пожать руку папе, уходит.

С Максимом они обменялись сдержанными кивками.

Под предлогом отнести грязные тарелки ухожу на кухню. Через то окно лучший обзор на подъездную зону.

Тим садится в своего серебристого монстра, переговариваясь с блондинкой на соседнем сиденье. Юля.

Как я могла забыть? Из головы все повылетало.

В груди жжение и пульсирующие чувства. Как ревность проснулась и рычать начала. Ее нужно усмирить.

«Ферра», сдав назад, аккуратно выезжает и скрывается. Дыхание все в норму не придет, а пора бы уже.

– Хороший мальчик. Максим твой, – мама входит внезапно, заставляя дернуться и отпрянуть от окна.

– Да, – прикрываю глаза и качаю головой. Пора возвращаться в привычную жизнь. – Максим и правда классный.

– Не упусти. А то жалеть еще будешь.

– Хороший был вечер, – Макс кутается в короткую куртку, поправляет воротник. Хоть бы шапку надел!