Не обман. Тактика.

На финиш приезжаю вторым, зарабатываю себе восемнадцать очков. Как только выбираюсь из болида, хватаюсь за воду.

Пью жадными глотками. Чувство, что тело высохло. Внутри пекло, и оно сожгло все органы.

– Молодец, Тим! – слышу со всех сторон.

Пока перед глазами еще трек. Черная, длинная дорога, иногда уходящая в повороты.

Улыбаюсь, принимая поздравления. Как-никак пришел вторым. Но мне мало. Я хочу быть первым!

– Какие планы, друг? – Майк Марино – мой партнер по команде. Сегодня он четвертый. Парень классный, мы ровесники. Иногда даже забываем, что все же соперники.

– Ну, у нас есть несколько дней перед вторым этапом. Нужно сгонять домой.

В голове тут же образ Юлькиной задницы всплывает. Трасса исчезает, а аппетитные сочные булочки появляются.

Предлагал поехать со мной. У нас здесь отличный вагончик, там подают классные гамбургеры. А еще есть кондиционер! Девушку пилота «Феррари» приняли бы как родную.

Но «местный климат не для моей кожи».

Психанул тогда. Температура внутри кокпита (прим. автора: часть болида, в которой располагается сам гонщик) может быть выше пятидесяти градусов. Все жидкости в теле испаряются по щелчку пальцев, а она… «Поболею за тебя дома». Мне, блядь, поддержка нужна, понимание там, не знаю. Поцелуй перед заездом!

Не сука ли? Красивая, правда, от одной мысли яйца сводит.

– Я думал, мы отметим начало сезона…

Подмигиваю. Сжимаю пустую пластиковую бутылку и выкидываю в мусорку с надписью «plastic», как игрок NBA. Жестко у них тут все.

– Как-нибудь потом.

Расстегиваю комбинезон, мечтая снять его и смыть с себя пыль и пот. После душа надеваю чистую одежду и снова хватаюсь за воду.

Мой рейс через два часа, но я уже в аэропорту. Не знаю, что именно меня подгоняет. Никогда так раньше не рвался на родину. У меня жизнь, о которой я и мечтал почти с рождения. Как Глеб Навицкий – трехкратный чемпион мира – взял меня с собой на одну из гонок, решил: Я тоже хочу стать таким, как он. Крутым, что ль. Королем!

Без Глеба ничего бы не получилось. Он дал мне старт, делился опытом и, главное, был моим спонсором.

«Формула» – это деньги. Огромные деньги. Такие, что даже не снились и одному проценту населения земного шара.

В Москве меня встречает Юля. Кидается на шею, а я подхватываю ее под бедра, прижимаю к себе. Да! Отменная попка!

– Скучала? – спрашиваю, вцепляясь взглядом в ее пухлый ротик.

Сейчас ответит «да», и я вопьюсь в него, как в первую бутылку воды после гонки.

– Скучала, – прикусывает нижнюю губу. Я вижу ее белые, ровные зубки, и хочется провести по ним языком.

– Иди сюда!

– Я и так на тебе.

Целую девушку, не обращая внимания на людей вокруг. В пах опускается оставшаяся в теле кровь. Зато вся. Тесно в джинсах и снова душно. Словно не вылезал из своего болида. Грудь распирает от ощущений, когда Юлька еще теснее жмется ко мне.

– Домой? – спрашивает загадочно.

После того раза в квартире Навицкой мы случайно встретились на одной вечеринке. В ту же ночь и переспали. Наконец. Юлькин образ не выходил у меня из головы, как покинул квартиру Вари.

Ну, как не выходил. Когда был с другой – еще как выходил, а потом вспоминал. Зацепила чем-то. Острым язычком, умом, задницей…

И закрутилось все. Спустя год ее розовое полотенце висит в моей ванной комнате. И не раздражает даже.

Секс у нас отменный. Налево ни разу не тянуло.

– Мне к Навицкому бы заехать…

– А завтра никак?! – злится. Эта фамилия превращает Юльку в психопатку. Непонятно почему. Из-за его дочери, что ль? Бред же!

– У меня всего три дня, малыш. Три, мать твою, дня!

– Так проведи их со мной! Или я недостойна? Дорогой Глеб Навицкий стоит первым в списке?

Отходим на шаг друг от друга. Вот и встретились, вот и потрахался вечером.

Желудок сводит от голода. После гонки же только пил, не до еды было. Потом аэропорт – снова вода, – самолет, паспортный контроль. Я устал, голоден во всех смыслах и меньше всего хочу, чтобы мне выносили мозг.

Хочешь трахать, так делай это с моим членом, а не мозгом!

– В общем, ты как хочешь, а я еду домой, – скрещивает руки на груди.

Иногда кажется, что с гонками проще, чем с женщинами. Мой болид сконструирован легче и понятнее, чем девушка, стоящая напротив.

– Хорошо.

Разворачиваюсь и иду на парковку.

Юля, когда меня нет, а это восемьдесят процентов времени, пользуется моей крошкой. Такая одна на всю Москву.

Девчонка все же семенит следом, всхлипывает. Нервы мотает на локоть, а потом собирает в клубок. Крепкий, ровный.

– Ключи, – прошу.

Она бросает их в меня и топает ногой. Все еще бесится.

Сажусь в машину. Внутри пахнет женскими духами – Юлькиными. Под ногами пустой стаканчик из-под кофе, какая-то помада. Или тушь. Или что это вообще? Все сиденье в крошках.

Что-то внутри подсказывает, что и кузов не такой идеальный, как был. Обхожу «Ферру» со всех сторон. Так и есть.

– Когда парковалась, не заметила бетонное ограждение, – тупит взгляд, голосок еле слышен.

Сейчас ее не спасет даже сногсшибательная задница.

– Садись, – приказываю.

– Домой? – с надеждой спрашивает.

– Я же сказал. К Глебу.

Давлю педаль в пол, стартуя. Я не на гоночной трассе, я на обычной городской дороге. Здесь действуют ПДД. Но сейчас как никогда хочу снова быть в своем красном болиде и гнать двести километров в час. Жара, огонь, поджигающий зад и спину, невыносимая жажда, невозможность часто моргать – все становится неважным.

Кроме ощущений, которыми наполняются вены, пока не лопаются.

– У Навицкой сегодня день рождения, – еле слышно говорит.

Шумно втягиваю сладкий воздух салона. Выключаю кондей, открываю окно. В Москве сейчас холодно, мне все еще жарко.

– Забыл.

Февраль.

– Загадывай желание и задувай, – мама с тортом стоит напротив меня и с выжиданием смотрит.

В моих планах было отметить свой день рождения совсем по-другому. Например, уехать с Максом из Москвы на все выходные. Или позвать своих парней с гонок в какое-нибудь классное тусовое местечко. Но… Мама бывает очень настойчивой. А я слишком ее люблю.

Правда, такое ощущение, что мне исполняется не двадцать, а десять. Шарики вокруг, растянутая гирлянда и торт с нежно-розовым кремом. Нет, не десять, пять!

Смотрю на высокий торт, на горящие цифры «2» и «0» и прикрываю глаза. Раньше и правда верила в подобную чепуху.

Последние три года я загадывала одно и то же. Желание не исполнялось. Может, тогда это не работает?

Набираю воздуха полную грудь и задуваю. Просто так, не загадывая ничего.

– Что загадала? – Папа включает свет, мама вынимает свечи и начинает резать торт. Брат, которого заставили спуститься, с ленью во взгляде подавляет зевок.

– Окончить институт с отличием, – уверенно вру.

– Хорошее желание.

Опускаю взгляд.

Единственный человек, который знает обо мне больше родителей, – это Макс. Мой парень. Тот блондин, который провожал меня после отъезда Сафина полтора года назад. Официально в тот день моя жизнь была поделена на «до» и «после».

Он осторожно кладет руку мне на бедро и чуть сжимает. Зыркаю, намекая, чтобы помнил о границах. В конце концов, мы в отцовском доме!

Да и папа не сводит с Максима глаз. Отчего-то они не нашли общий язык. Папа – гонщик, у него свои автосалоны, и он просто обожает машины. Макс… Человек творческий, фотограф. Как он затесался в свое время в компанию Сафина – загадка.

– Дядя Глеб! – до боли знакомый голос наполняет пространство гостиной под самый потолок. – Я приехал. У Вас дверь входная открыта!

Сердце выбивается из тела вмиг. Я загораюсь, как свечка на моем торте, которую никто не может задуть.

Сафин заходит в гостиную и осторожно осматривается.

Наши взгляды встречаются тысячи раз в секунду, будто других объектов здесь нет.