Особенно мне запомнилась рубка с Бессоновыми — древним родом монахов-воинов. Это был хороший бой, достойный Верхней сетки!
…Свет софитов слепит глаза, трибуны ревут — кто подбадривает нас, кто улюлюкает и освистывает. Дескать, слабаки вы, Безумовы, слили Соколовым — и здесь сольете!
А навстречу нам из вражьего сектора выплывают эдакие мрачные тени, закутанные в черные балахоны. Впереди вышагивает тот самый Георгий Бессонов, которого многие называют религиозным фанатиком… У него нет одного любимого бога, он выбрал путь поклонения всем сразу. Хм… необычный подход, в мое время такое не практиковали.
Глазищи равнодушно смотрят перед собой, но кулаки он стиснул что твой терминатор!
— Ну что, Безумов, — произнес он ровным голосом, даже каким-то слишком спокойным, — Пробил твой час! Сейчас я всем покажу, что вся твоя сила — ничего не стоит…
Я лишь усмехнулся краем рта. Вот ведь упертый идиот! Все никак с придурью своей совладать не может!
— Много на себя берешь, Жора, — говорю ему этак ласково, — Полегче-полегче. А то, глядишь, надорвешься на ровном месте.
Он дернулся. На лице его мелькнуло злое выражение, которое он с явным трудом подавил:
— Не зови меня Жорой, тварь! — рыкнул он, — Сейчас ты у меня попляшешь!
Комментатор меж тем надрывается, захлебывается слюной от восторга:
— Нет, вы видали, а? Какой накал, какие страсти! Георгий Бессонов, кажется, бросает персональный вызов Константину Безумову! У-у-у… сейчас будет жарко!
Толпа неистовствует, улюлюкает. А я глаза закатываю. Вот ведь балаган!
Судья скомандовал начало битвы, и понеслась душа в рай. Лязг, грохот, треск, вспышки! Бой начался!
Монахи ринулись на нас подобно разъяренным теням. Закружили, запорхали, осыпая градом ударов. Духовная сила от них так и перла!
Особенно усердствовал Бессонов. Вертелся юлой, молотил что было дури. Крутил посохом, швырялся какими-то светящимися сферами — довольно мощными, должен признать!
Сахаринка ринулась на монахов, размахивая своим исполинским хитиновым молотом. Вмазала одному прямо промеж глаз — тот кубарем полетел, только пятки сверкнули!
Настя с Эмми тоже в стороне не остались. Скачут вокруг врагов, словно блохи от дихлофоса! Уклоняются, контратакуют. Эмми так вообще огненных птичек напустила — те вьются, трещат, в глаза монахам целятся!
А Айсштиль даже не сразу в бой вступила. Встала в отдалении, прищурилась, будто прицеливаясь. Ледяную ауру вокруг себя сконцентрировала, готовясь, видать, вмазать посильнее…
И вмазала. Да так, что ледяная пурга затянуло все видимое пространство внутри арены. Бессонов что-то яростно взревел, воздел над головой руки. Полыхнула вспышка света нестерпимая — аж глаза резануло!
А когда я проморгался, то сперва не поверил своим глазам: Айс нигде не было видно! Куда делась?
Девчонки тоже оторопело озираются. А монахи, гады, ухмыляются!
— А, Безумов! — гаркнул Георгий, сверкая глазами, — Что, съел? Это тебе не шуточки! Тра-та-та, и нет подружки твоей!
И он победно вскинул руку. Зажатый меж пальцев небольшой металлический амулет мерцал зловещим багрянцем. Стоп… я знаю, что это за артефакт…
Я сразу же почувствовал исходящую от него духовную силу Айсштиль…
— Откуда ты взял эту штуку, ублюдок? — прищурился я.
Но монах лишь расхохотался. Поиграл желваками и выплюнул:
— Там ей и место, твоей зазнобе! В духовной ловушке, откуда нет выхода!
Подобные ловушки мастерили в древности почитали Громовержца. Эти ловушки не могли поглотить бога, но кого-то чуть менее сильного — запросто. Не думал, что хоть одна такая конструкция уцелела до нынешних дней.
Я задохнулся от ярости. Ах ты ж скотина! Ну, держись!
— Вот это поворот! — надрывался меж тем комментатор, — Куда же запропастилась несравненная Снежная королева? Неужто монахи с ней что-то сотворили?
На трибунах началось нешуточное волнение. Зрители вскакивали с мест, тыкали пальцами, выли от возмущения! Слышались разрозненные крики:
— Безобразие! Жульничество!
— Нечестно, монахи мухлюют!
— Верните Айсштиль! Куда дели ледяную няку?
Краем глаза я заметил, как в императорской ложе заволновались. Государь подался вперед, вперил в нас напряженный взгляд. Кривотолков тоже встрепенулся, оживился. Зыркнул на Бессонова с азартным прищуром. Мол, ну-ка, ну-ка, чем дело кончится?
А я тем временем рванулся на Георгия, складывая печати.
Но тот, хитрая бестия, увильнул в последний миг! Взмыл в воздух, закружил над ареной, демонстрируя впечатляющие навыки левитации. И с издевкой так:
— Ну что, Безумов, съел? Выкуси, выродок! Без своей Снегурочки ты — ничто! Пшик, пустое место!
Настя стоит бледная, того гляди в обморок грохнется. Сахаринка выдохлась, еле дышит. Эмми тоже притихла, кусает губы.
Я вздохнул… и поднял руку с зажатым в ней предметом.
— Жора, а ты ничего не потерял?
В моей руке был зажат — амулет, который секунду назад держал в руке монах. Тот выпучил глаза на меня а затем оторопело уставился на свою руку — пустую. Амулет неизвестным образом переместился ко мне.
Хотя почему неизвестным? Я ж не зря упорно тренировал портальную магию, которая так помогла мне в бою против Светланы.
— Чтоб тебя, Безумов, — прорычал Григорий, он явно не собирался сдаваться.
Я ухмыльнулся. Монахи дерутся умело, биться с ними весьма занятно, но бой пора заканчивать.
Я стиснул зубы, глубоко вдохнул-выдохнул. Прикрыл глаза, концентрируясь. Ну-ка, Бездна родненькая, не подведи!
В груди разлилось знакомое покалывание. По венам заструилась чернильная темень, растеклась по всему телу. Обвила непроницаемым коконом, укутала вторым доспехом!
Да, Синхронизация Бездны, родимая! На максимум ее, до упора!
А Бессонов, сволочь, опять бочком-бочком подкрадывается! Да еще и подручные его с другой стороны наседают!
— Ату его, ребята! — верещит Георгий, брызжа слюной, — Порвем еретика, как жабу!
И монахи с гиканьем ломанулись ко мне. Да только вот им по всем рожам!
Выждал момент и резко развернулся! Толстое щупальце вырвалось из непроницаемого кокона, впечаталось Бессонову прямехонько в грудак! Отшвырнуло бедолагу, впечатало в пол со всей дури!
А его прихлебателей я в ближнем бою уделал за пару секунд. В нужный миг — хрясь кулаком промеж глаз одному, с разворота с ноги в челюсть второму! Монахи покатились по арене тряпичными куклами.
Георгий, гляжу, уже очухался. Приподнялся на локте, трясет башкой. Глаза шокированные — словно не верит, что так легко проиграл.
А трибуны неистовствуют! Улюлюкают, свистят, скандируют мое имя!
— Ай да Безумов! — надрывается комментатор. Брызжет слюной, захлебывается от восторга! — Ай да силен, чертяга! В одиночку уделал таких матерых волков! И куда запропастилась Снежная королева, а?
А, точно… я хлопнул себя по лбу. Надо еще Айси выпустить… Что-то ей прямо не везет на этом турнире. То без головы останется, то запечатают…
Я сжал пальцы на артефакте, в котором была запечатана Айсштиль. Сжал пальцы, вливая в него духовную силу. С тихим хрустом ловушка разлетелась на куски — и Снежная королева предстала перед восхищенными взорами зрителей!
— Ты как, в порядке? — спросил я, поддерживая слегка пошатывающуюся богиню.
Айс лишь отмахнулась. Гордо расправила плечи, одарила трибуны ледяной усмешкой:
— Спасибо, милый. Но на будущее — постарайся прикрывать мой тыл получше. А то мало ли что…
Я улыбнулся и легонько шлепнул Айси по «тылу», обещая и защиту, и заботу…
Девчонки восторженно запищали, кинулись обнимать вернувшуюся подругу. Настя чуть не плакала от облегчения, Эмми скакала вокруг как стрекоза.
— Ура! Наша Айси снова с нами! — верещала она.
Айсштиль лишь закатила глаза.
— Какой позор… — прошептала она одними губами, — Опять я так глупо попалась…
Зрители просто обезумели! Рев стоял такой, что уши закладывало. Имя Безумовых скандировали так, что стены дрожали! Даже в императорской ложе одобрительно зааплодировали.
