Фома ничего не ответил. Он переводил взгляд с меня на чай и обратно. Мирмеции затаили дыхание, наблюдая за нами.

— Может, поговорим? Как цивилизованные люди? За чашечкой чая, так сказать. Глядишь, и выход из твоей затруднительной ситуации сыщем…

Я старался, чтобы голос звучал дружелюбно. Может, хоть это остудит пыл разбушевавшегося Лисовского…

Куда там! Фома резко подался вперед, с силой опершись ладонями о стол. Глаза яростно сверкнули, на скулах заиграли желваки. Процедил, глядя мне прямо в лицо:

— Со мной этот фокус не прокатит, Безумов. Можешь засунуть свои сладкие речи знаешь куда? Прямо к чаю, которым ты тут меня потчуешь!

Похоже, Фома не в духе. Того гляди, сейчас кулаками махать начнет — и тогда капец…

— Слушай, мужик, остынь, — я примиряюще поднял руки. Я старался говорить с ним максимально спокойно — как с душевнобольным. Мужик очевидно не в адеквате. Что неудивительно — после всего того, что с ним случилось, — Я не со зла лез в твою Книгу. Просто хотел разобраться, что с тобой такое творится. Почему ты с катушек слетел, на людей бросаешься.

Упс… кажется, зря я это сказал. Фома дернулся, будто от пощечины. Глаза полыхнули таким бешенством, что мирмеции с испуганным писком нырнули под стол. Рявкнул, брызгая слюной:

— Полюбопытствовал, значит? И почему же я бросаюсь? Не потому ли, что эти самые люди меня в пыточной чуть наизнанку не вывернули? А?

Он грохнул кулаком по столу, да так, что посуда жалобно звякнула. Мирмеции испуганно сжались, затряслись осиновыми листьями. Похоже, такого разъяренного Фомы они еще не видывали.

Пора было спасать ситуацию. А то если еще немного — и наш экс-Истребитель снова в буйство впадет.

— Так, Фома, спокойно! — я вскинул руки в примиряющем жесте, — Давай не будем тут устраивать очередную бессмысленную эпичную зарубу! Сам посуди: я тебя выдернул в это измерение, чтобы Кривотолковы больше не могли над тобой измываться… Или ты все забыл уже? Давай пообщаемся по-человечески.

Фома скрипнул зубами и привстал. На желваках заходили желваки. В глазах заплясали нехорошие алые огоньки:

— По-человечески? А чем ты лучше Кривотолковых? Все вы одним мёдом мазаны… Тоже хочешь меня использовать в своих целях?

Черт, похоже, я его только сильнее разозлил! Надо было как-то выруливать на мирные рельсы. А то ведь если мы с ним сейчас схлестнемся — прощай моё божественное измерение…

— Так, мужик, спокойно! — я тоже привстал, примиряюще выставив ладони, — Давай-ка без этих кулачных плясок, ладно? Чего ты завелся, в самом деле? Я ж правда хочу помочь! Сам посуди: у тебя сейчас проблемы, тебя Кривотолковы ищут. А я могу тебе укрытие предложить, совет там дельный подкинуть. Ну а если не хочешь — так иди на все четыре стороны. Выход показать где?

Фома недоверчиво прищурился. Смерил меня долгим, испытующим взглядом. Будто пытался в самую душу заглянуть, вывернуть наизнанку. Я же спокойно встретил этот немигающий прицел глаз.

— И с чего это ты такой добрый стал, Безумов? — процедил он сквозь зубы, — С каких таких щей удумал помогать мне, несчастному? Или решил таким хитрым макаром в доверие втереться? Чтобы потом с лихвой стребовать должок, а?

Елки-палки…

Я только вздохнул устало. Мотнул головой:

— Нет у меня никаких задних мыслей, Фома. Просто хочу тебе руку помощи протянуть, только и всего. Думаешь, мне так в кайф смотреть, как ты страдаешь? И дичь всякую творишь на арене? Я хочу спокойно выиграть турнир. И меня изрядно напрягают все эти ваши с Кривотолковыми телодвижения.

Ох, зря я это сказал. Фома аж позеленел от ярости. Стиснул кулаки так, что костяшки побелели. И заорал, брызгая слюной:

— Да пошел ты, Безумов!!! Руку помощи мне хочешь предложить? Я тебе кто, щенок подзаборный???

Мирмеции взвизгнули, разлетелись кто куда. А Фома уже вскочил из-за стола, пошатываясь и сверкая глазами. Надвигался на меня страшный как смертный грех, глазищами сверкал как черт:

— Значит так, Безумов. Выметайся отсюда, покуда я тебя на запчасти не разобрал. Быстро, одна нога здесь, другая там! И чтоб духу твоего тут больше не было, усек? Иначе и тебя, и девок твоих драгоценных на бутерброды намажу, ясно тебе?

Я вздохнул… Из родного измерения гонят, дожили… Ладно, не хотел я этого делать… но ситуация тупиковая.

Да и надоело мне изображать терпеливую няньку.

— Тогда посмотри на это внимательнее, — сказал я и поднял руку на уровень лица. Тыльной стороной запястья к Фоме, — Узнаешь?

Фома что-то хотел сказать такое резкое… и вдруг осекся. Злость исчезла с его лица, сменившись крайним изумлением.

— Ты… — прохрипел он, пристально глядя на мою руку, — Откуда это у тебя?

На мгновение воцарилась звенящая тишина. Казалось, весь мир замер, ожидая моего ответа. Даже вечно шебутные мирмеции и те притихли, забившись по углам. Лишь настороженно поблескивали глазенками.

Фома застыл напротив меня, сжимая и разжимая кулаки. Лицо его застыло, глаза прожигали мою руку насквозь. Я видел, с каким трудом ему давалось сдерживать клокочущую ярость. Того гляди, сорвется — и тогда прощай мирные переговоры!

Нет уж, увольте. Только драки с лунатиком-берсерком мне не хватало для полного счастья! Зарубимся насмерть, и поминай измерение как звали.

— Узнаешь? — повторил я вопрос, напирая голосом.

И с затаенным злорадством наблюдал, как вытягивается физиономия у моего визави. Как расширяются глаза, как отвисает челюсть — в буквальном смысле слова! Ибо на моем запястье в виде черной татуировки были те же символы, что светились на руке Фомы. Точь-в-точь один в один!

Фома сразу понял, что это не просто татуировка.

— Ты… — просипел он, во все глаза пялясь на татуировку, — Откуда это у тебя? Неужели… неужели ты тоже?..

— Контактировал с Черным Зеркалом? — подсказал я, позволив себе скупую усмешку, — Нет, я получил ее несколько иначе. Правда, подробностей не жди — не до откровений сейчас. Просто прими как факт.

Фома судорожно сглотнул. С видимым трудом перевел взгляд с моей руки на свою. Пошевелил пальцами, разглядывая светящиеся закорючки. Пробормотал невнятно:

— Слушай, а ты можешь… ну, посмотреть внимательнее? На мои знаки? Может, чего углядишь такого, что я не могу?

Вот те на! Никак наш отмороженный мизантроп решил сменить гнев на милость? Прям интрига закручивается — закачаешься!

Аж протрезвел, зараза.

— Конечно, — великодушно кивнул я, усаживаясь обратно за стол, — Показывай, изучим под микроскопом. Глядишь, и найдем способ поправить ситуацию…

Фома неуверенно покосился на меня. Будто все еще сомневался — можно ли мне доверять. Но потом, решившись, пристроил локоть на столешницу и развернул предплечье внутренней стороной вверх.

Несколько долгих минут я вглядывался в мерцающие символы. Бормотал себе под нос, прикидывал что-то. Фома терпеливо сносил мои манипуляции, лишь нет-нет да подергивался нервно.

Наконец, я выпрямился. Задумчиво поскреб подбородок, сведя брови к переносице.

— Ну? — не выдержал Фома. Голос его так и сочился плохо скрываемым нетерпением, — Что скажешь?

Я вздохнул. Пожал плечами и неохотно процедил:

— Сложно сказать наверняка… Но, возможно, я знаю, как эти символы убрать. Тем самым излечив тебя от одержимости Черным Зеркалом.

«Внутри него находится точно такой же амулет-мозаика, что и внутри меня», — подумал я, — «Возможно, один из тех, что я сделал в прошлом. Все силы, которые использует Фома, также имеют природу Бездны… только амулет не дает их почуять и обнаружить для внешнего наблюдателя, так же как и мой. Только в Фому он встал крайне криво… отсюда и все эти побочки».

У Фомы аж дыхание перехватило. Уставился на меня, будто громом пораженный. А в глазах вдруг вспыхнул крохотный, робкий огонек. Лучик надежды — несмелый, едва заметный. Но он был, чтоб его! Впервые за долгие годы!

— Не шутишь? — прошептал одними губами, — Ты правда… можешь помочь?