Ну надо же, Тимофей словом об этом не обмолвился. Молодец всё же парень.

— Рад это слышать, — искренне признался я.

— Если вы по этому поводу…

— Нет-нет, тут я не собираюсь вмешиваться. Я лично поручился, дальнейшее в руках Тимофея Петровича. Меня интересует иное. Клятвы.

— Клятвы? — удивленно переспросил ректор.

— Хотелось бы этот предмет изучить более глубоко. Точнее говоря настолько глубоко, насколько это вообще возможно. Увы, в императорской библиотеке я не нашел нужного.

— Хранилище старья, — хмыкнул Ряпушкин. — Уж простите, но найти среди всех этих древностей хоть что-то полезное сможет лишь госпожа Штулле. Если соизволит.

Он невольно поежился, вспомнив суровую стражницу библиотеки. Удивительное дело, её побаивались многие. Всё же был какой-то непреодолимый глубинный страх у магов перед теми, кому магия не была угрозой. Напрямую, по крайней мере.

Феномен «пустышек» изучался без энтузиазма по той же причине. Неприятная тема мало кого интересовала. Да и практическая польза была неочевидна. К чему тогда тратить время.

Но и меня сейчас эта деталь волновала мало.

— Поэтому я решил обратиться к вам, — кивнул я. — Возможно, вы сможете мне подсказать специалистов в этой области, кто смог бы меня проконсультировать.

— Ну конечно же! — обрадовался ректор. — Вы, ваше сиятельство, собственно с таким и говорите.

Он сделал театральную паузу и я подыграл ему, вопросительно подняв брови.

— Тема моей научной работы была посвящена клятвам и проклятиям. Честно говоря, я выбрал её по горячности. Решил выделиться, чтобы обратить на себя внимание. Но потом увлекся и в итоге мне это принесло всё, что я сейчас имею. К тому же, я до сих пор веду занятия по этой теме. Так что, Александр Лукич, без ложной скромности, большего знатока в данной сфере вам не найти.

— Это чудесно, Драговит Ижеславович. Мне просто невероятно с вами повезло тогда.

— Безусловно, — чуть зарделся мужчина. — Но что же вас интересует? Общие понятия или что-то конкретное?

— Кровные клятвы. Передающиеся из поколения в поколение.

— Хм… Сразу в самую чащу леса ринулись, — посерьезнел он. — Что же, специфика у таких клятв весьма неприятная. Считается, что обойти их невозможно.

— Считается? — тут же зацепился я.

— Вы внимательны. Сфера эта весьма непредсказуемая. А известных случаев недостаточно для вывода закономерностей. С этим я столкнулся, когда начал изучать тему. Пришлось потратить годы, чтобы изъездить почти всю империю и собрать по кусочкам данные.

И ректор вновь преобразился, на этот раз превратившись в учителя. Глаза его загорелись, а тон стал более плавным и размеренным.

— Магия слова является основой клятв, это общеизвестный факт. Как и то, что магия слова связана с аспектом разума. Можно настолько верить в свои слова, что это будет истиной. На час, на год или десятилетия. Но может наступить момент, когда мышление человека меняется. Тогда и слово, данное давно, не имеет силы.

— Как слово чести дворянина.

— Прекрасный пример, — похвалил меня Драговит, как прилежного ученика. — Перестать быть дворянином весьма сложно, практически невозможно. Но, если такое всё же случается, то и наказания за нарушение слова не будет. Кроме мук совести, но это ещё реже происходит.

— Но клятвы работают иначе?

— Верно. Основа та же, но подпитка другая. В вашем случае, в том смысле, который вас интересует… В общем, сила крови не поддается ни разуму, ни прочим аспектам. Она сама по себе носитель всех аспектов. Поэтому клятва крови и передается поколениями, неважно какой одаренный родится, клятва будет работать одинаково для всех. Ну и для тех, кто свяжет себя кровью с потомками.

— А если тот, кто первым взял такую клятву, её отзовет?

Ряпушкин взглянул на меня с недоумением, но тут же опомнился и поучительно продолжил:

— Допустим, что такое возможно. Человек понял, что совершил ошибку и передумал. Вполне вероятно, хотя с подобным не шутят. И тому есть причина. Потому что прочая подпитывающая сила — это мировая магия. Если изначально в клятву не вносилось условий, то простой отзыв слова не сработает.

— То есть получается, что если условие придумано после, то это бесполезно? — нахмурился я.

— Совершенно верно. Проклятия работают по тому же принципу, но с другим знаком, то есть минус.

Выходит, обманул меня призрак графа Варягина. Мог ли он не знать, что это не сработает? Возможно. Но я вспомнил его странные взгляды и заметную растерянность, когда графиня согласилась на выдвинутые им условия. Я тогда списал это на то, что закоренелый женоненавистник не ожидал такого от женщины.

Значит, скорее всего знал. Развоплощу гада!

— Простой отзыв слова не сработает, — сосредоточился я на словах Драговита. — А что тогда сработает?

— Всем бы нашим студентам такую наблюдательность, — умилился ректор. — Безусловно, отзыв тоже необходим. Но подкрепить это нужно словом, имеющим абсолютную власть надо всеми прочими. Неоспоримым словом, силу которому дает сама земля.

— И чьим же? — спросил я, уже зная ответ.

— Его императорского величества, конечно же! — слегка разочарованно воскликнул мужчина. — Неужели вы не знаете, как происходит восхождение на престол?

— Знаю, — вздохнул я.

Трон не просто переходил по наследству. Претендент должен был стать достойным правления. И решала тут всё сила мира. Не только подданные принимали власть над собой, но и магия должна была подтвердить это право.

Собственно, последнего было достаточно, чтобы никто не сомневался.

Поэтому отобрать трон, например, было практически невозможно. Если правитель был действительно хорошим, его защищала магия. От посягнувшего на престол в таком случае ничего не оставалось за один миг. Надо было быть абсолютно уверенным, что на троне сидит злодей. Такое тоже случалось. До момента, пока не находился кто-то подходящий.

Я слышал, что в Альбионе магия нашла интересный способ указать на свой выбор. Меч там какой-то в камне был. Детали я не помнил, но они до сих пор его вытаскивали для подтверждения права на трон. Традиция или реальная необходимость, кто знает. Но они не рисковали.

В общем, сила слова монарха действительно была огромной. Не нерушимой, но колоссальной и во многом уникальной.

— Ну раз знаете, то должны были слышать о благословенном очищении. Император может снять любые клятвы и проклятия одним своим словом. Если пожелает и, конечно, увидит в этом необходимость.

Событие столь же редкое, как и… У меня в голове даже сравнений не нашлось. Не просто необходимость нужна была. А полная уверенность правителя в правильности такого действия.

Потому что та же мировая магия, что его защищала, могла сурово наказать за вмешательство в баланс сил.

Патриарх рода Вознесенских выбрал даму сердца с проблемой, которую может решить лишь император. Вот уж дама в беде высочайшего уровня.

Задачка…

— И других вариантов, даже чисто теоретических, нет? — всё же спросил я.

— Чисто теоретически есть. Точнее сказать чисто мифологически. Например, найти высокорангового мага мира и попросить его, — усмехнулся ректор. — Кстати, если найдете, позовите его к нам в академию, нам бы такой одаренный не помешал бы.

Знал я одну девочку, чей дар был очень похож на этот миф. Но Олесе ещё расти и расти. Да и маг мира не равно магии мира. Насколько я понял, одаренные столь сказочным аспектом лишь видят вероятности.

А вот управлять ими… Пожалуй мог бы универсал, овладевший всеми аспектами. Вот о таких я вообще не слышал.

Царь пошел на огромный риск. Он развивал дуальные силы, как и положено универсалу. Но вот брал сразу несколько рангов. И это сильно сказывалось на его характере. Петра постоянно терзала магия и он, покуда я был с ним, боролся с этим, прикладывая невероятные усилия. Мне пришлось покинуть его перед тем, как он приступил к последней известной паре. И магия мира тогда тоже считалась мифом.