Говорили, он не пропустил ни единого заката, всегда заступая на работу в тот час, когда солнце склонялось к горизонту. Стал своего рода легендой, неизменным символом наступающей ночи. Забавной малоизвестной легендой, не более того.

Может он сам по себе был скромным и не имел амбиций, а может и правда не понимал своей силы.

Потому что к старости он стал внеранговым магом. Просто всю жизнь каждый день зажигая городские фонари.

Возможно, так бы и почил в безизвестности, но пришла беда.

Враг напал с моря и встал в заливе, организовав такую мощную блокаду, что прорвать её не было возможности. Момент был подобран как нельзя удачнее — император уехал вместе с сильнейшими магами, своими советниками.

Знали ли нападавшие, что артефакт-защитник, спрятанный под Кронштадтом, может активировать только правитель, было неизвестно. Об этом не упоминалось. Но времени было совсем мало, вот-вот грозили пасть охранные периметры под непрерывными атаками врага.

И на берег вышел маленький сухонький старичок.

Взглянул с прищуром на армаду противника и смел её пламенем такой силы, что вскипела вода в заливе. От врага не осталось даже пепла.

Долго ещё после этого восстанавливали морскую фауну, много одаренных трудились над этой задачей. Но главное — столица была спасена. Одним единственным человеком.

Император наградил фонарщика поистине щедро. Пожаловал титул, причем сразу княжеский и наследный. И никто не возражал, все признали Аскольда князем огня. Так был основан великий род Оболенских. Вспыльчивого княжича из которых я слегка обнажил на дуэли недавно.

Но с тех пор профессия фонарщика стала одна из самых уважаемых. И всегда хорошо оплачивалась из казны. Ни один из императоров не забывал того, что сделал Аскольд.

Тем более новоиспеченный князь после того события просто как ни в чем ни бывало продолжил работать фонарщиком, оставив своим потомкам заниматься делами высшего света.

Он прожил ещё очень долго, и в день его смерти, спокойной и тихой, столица в знак траура погрузилась в темноту. Никто не осмелился зажечь ни одного фонаря.

Ни у кого больше не хватило терпения повторить его путь к величайшей силе.

Так что пути могли быть разные. Но способ первого князя Оболенского мне не подходил. Хотя, безусловно, история была весьма впечатляющая.

— Ваше сиятельство, — вывел меня из раздумий голос старосты. — Испейте холодненького, умаялись же.

Евдоким Пахомович протягивал мне кувшин с квасом и я с удовольствием принял его, осушив наполовину. Пузырики засвербили в носу, но напиток принес нужной бодрости, чтобы подняться с мостков.

— Благодарю, — я по-простому вытер рот рукавом, тут на такие манеры не обращали внимания.

С пламенем обязательно что-нибудь придумаю. У судьбы я явно в любимчиках, главное видеть возможности, которые она постоянно подкидывает.

Водный мост я развеял. Показал управляющему, как его активировать и объяснил как часто нужна подпитка накопителями. Распоряжение доставить запас на месяц я уже сделал.

Научил и того работника, что владел стихией, вливать понемногу своей силы, чтобы поддерживать переправу. Скорее подстраховка, но заодно возможность для него развивать источник.

Мы с Тимофеем ещё прогулялись по деревне. Я выслушивал просьбы, хотя в основном люди были довольны и лишь благодарили. Да и просьбы их были совсем простые. Казалось, они это делали только чтобы меня порадовать.

По пути в город за рулем был Тимофей. Меня еще одолевала легкая слабость, так что я воспользовался временем в пути, чтобы восстановиться. А заодно поручил помощнику разузнать про пансионы и девочку Агнию. У рыжего отлично получалось добывать информацию в самое короткое время.

Ведро ряпушки я вез с собой, чтобы передать Прохору.

Как и множество других гостинцев от жителей деревни. Таким образом мы скоро совсем перестанем закупаться у лавочника. В багажник впихнули даже копченую ногу какого-то дикого животного.

В особняке было так тихо, словно вся родня уже уехала.

Но всего лишь отсутствовала тетушка. Веня ответственно выполнял задачу и увозил её на целый день.

— Её сиятельство вчера так утомились, что молчали весь ужин, — с довольной улыбкой доложил мне слуга, пока я помогал ему переносить деревенские лакомства. — Мне кажется, барин, она даже ходить тише стала. Чудеса!

— А прочие что?

— Сын их цельными днями читает возле пруда, да дрыхнет. Елена Васильевна с детишками в Александровском парке гуляет. Гордея нашего с собой взяли. Хорошая ба… женщина, только замученная какая-то.

Лука Иванович снова уехал, но теперь было ясно куда.

Под шутливое ворчание Прохора съев несколько бутербродов, я отправился в императорскую библиотеку. Стоило выяснить побольше про клятвы и связанных с ними призраков.

Матильда Викторовна Штулле, бессменная строгая хранительница знаний, встретила меня по-прежнему неласково. Тщательно проверила допуск, выданный тайной канцелярией, который так и остался у меня, и неохотно позвала сопровождающего.

Без толку проведя там два часа, я не нашел ничего полезного.

Если и были подобные события раньше, то данные о них хранились где-то ещё.

Поэтому далее я решил нанести визит ректору академии, благо идти было пять минут, через Екатерининский сад. В нем я остановился ненадолго, разглядывая свою статую на постаменте.

Искал что-то, что могу упустить. Ничего необычного…

Вдруг я заметил какой-то предмет в руке изваяния. Как же я раньше его не увидел? Разглядеть с такого расстояния не получалось. Я огляделся и со вздохом переступил через низкую ограду, окружающую памятник.

Кто-то из прогуливающих возмущенно фыркнул, но я не обратил внимания.

Времени было мало, так что я решительно подошел и всмотрелся. Роза? Небольшой цветок оплетала колючая ветвь, но это однозначно был был бутон розы. Едва раскрывающийся.

Раздался протяжный свисток жандарма и топот.

— Сейчас же прекратите вандализм! — донесся до меня крик.

Я выбрался на дорожку и дожидался бегущих ко мне блюстителей порядка. Двое раскрасневшихся служивых еле успели притормозить передо мной. Гравий из под их ног посыпался мне на обувь и я потряс ногой.

К счастью, применять силу они не стали. Старший быстро оценил мой наряд и с разочарованием заметил:

— Нарушаете общественный порядок, господин.

— Каюсь, — примиряюще улыбнулся я. — Стало крайне любопытно, такая искусная работа… — я махнул в сторону памятника императрице. — Готов заплатить штраф.

Такой покладистости жандармы не ожидали и растерянно переглянулись. А затем и вовсе опасливо заозирались. Вероятно решили, что это какая-то проверка.

— Я могу выписать квитанцию… — неуверенно произнес один из них.

— Уверен, что можно обойтись без этого! — рядом раздался знакомый громогласный голос. — Его сиятельство не желал совершить ничего дурного, верно же?

Сенатор Воронцов, облаченный в военный мундир со всеми регалиями, подошел со спины и дружески похлопал меня по плечу. Но вот взгляд его, обращенный на служивых, был очень холодным.

— Так точно, ваше высокоблагородие! — отчеканили хором жандармы, выпрямляясь.

— Вот и славно, — пугающе ласково улыбнулся граф.

Правоохранители посчитали нужным поскорее удалиться, а сенатор улыбнулся уже мне, но на этот раз по-настоящему тепло.

— Александр, у тебя удивительная способность влипать в неприятности с жандармерией. Хоть что-то не меняется…

— Увлекся, — я пожал плечами.

Не такой уж серьезный проступок, но штраф я действительно готов был оплатить, так что вмешательство сенатора мне не требовалось.

— Раз уж мы таким чудесным образом встретились, Саша, — перешел Воронцов на доверительный тон. — Отобедаешь со стариком?

Я понял, что это приглашение не только из вежливости, и согласился. Сенатор крутил в руках трубку, а значит его что-то беспокоило. До заката было ещё несколько часов, а в академию я мог съездить и завтра.