— Отбились, — кивнул ему Самохин.

— Молодцы, — он начал разворачиваться, желая поскорее сесть обратно за стол.

— Прорыв закрыт, — решил вставить своё слово я.

— Как? — Военный вопросительно взглянул на меня, потом перевёл взгляд на Самохина, инстинктивно почуяв в нём родственную душу.

— Совсем, — кивнул Александр, — так что готовьте доклад. Закрыл князь Шувалов Виталий Алексеевич, — он кивнул в мою сторону.

— А… — завис на мгновение военный, — это что, нас теперь отсюда уберут?

— Безусловно! Хорошей службы! — попрощался с ним Самохин, и мы направились к машинам, оставив за спиной озадаченного военного.

По дороге домой обсуждали, стоит ли и дальше закрывать прорывы. Самохин настаивал, что я должен просто тренироваться и осваивать огненную магию. Его основной аргумент: пока род не встал крепко на ноги, не следует привлекать к себе лишнее внимание. На моё возражение, что внимание мне и так обеспечено, и вообще, его работа — как раз разбираться с возможными проблемами, Сан Саныч заявил, что тогда надо собирать нормальную родовую дружину. Оснащать её всем необходимым. Предоставлять жильё. А это — время и деньги. Пришлось признать, что он прав, — пока не стоит торопиться.

Араслан, напротив, желал закрывать прорывы. Он заявил, что в следующий раз точно сможет совладать с давлением и лично примет участие в ликвидации прорыва.

Павел поддержал их обоих. Мол, тренировки — это хорошо, но, если будет возможность и попадётся подобный прорыв, почему бы его и не закрыть? Мы этим никому не мешаем, а Пётр Корсаков наверняка придумает, как из этого извлечь прибыль!

В итоге, так и решили. Если прорыв будет небольшой, и мы сможем нашей маленькой компанией одолеть его, то закрываем, а если здоровый, как был в Ахтарке, — не будем усердствовать. В том походе погибло три человека, и это при том, что с нами была Нино. Не стоит лезть на рожон.

Домой я вернулся не слишком поздно и сразу засел за уроки. На следующей неделе предстоят зачёты практически по всем предметам. Надо нормально подготовиться, чтобы не ударить в грязь лицом. Закончив, плюхнулся на кровать и включил телевизор. Давно у меня не выдавался свободный вечер, чтобы просто поваляться в кровати и посмотреть какое-нибудь кино.

Вспомнил, что переживал: мол, набрал слишком много начальников в свой род, — и усмехнулся. Прав был Араслан. Даже большое количество людей, способных принимать решения, не могут обеспечить мне полную свободу. Но, если бы их не было, развитие застопорилось бы. Это не подлежит сомнению. Или мне пришлось бы бросить музыку и учёбу и заниматься только текущими проблемами, или, как сейчас, — делегировать и осуществлять общий контроль.

На следующее утро мы с Арасланом позанимались магией. На этот раз я даже рискнул вызвать искорки, не надевая перстень. Мой контроль явно улучшился всего после одного посещения прорыва.

— Огненная стихия бродит внутри меня, а желания спалить всё вокруг нет, — радостно улыбаясь, поделился я с Арасланом.

— Ты только не усердствуй. Попробовал — и убери её. Сможешь?

— Сейчас, — растворить искорки оказалось тяжело, но я с этим справился. Хоть на мгновение меня и пробил холодный пот, когда я почувствовал, как огненная стихия сопротивляется, не желая меня покидать. Однако усилием воли мне удалось задавить стихию, мысленно пообещав, что ещё не раз к ней обращусь.

— Вижу, было непросто? — Араслан внимательно за мной наблюдал.

— Уф, — согласился я с ним, вытирая со лба выступивший пот, — но я справился!

Это было хорошей новостью. Ещё немного, и, возможно, мне удастся научиться контролировать огонь. А главное — даже эти несколько минут пребывания во мне стихии обеспечили огромный заряд бодрости.

Запись в студии прошла на «ура». Всю прошлую неделю я доводил песни до ума, и на этот раз за один день мы записали все три оставшиеся. Звукорежиссёр обещал их свести за пару дней и сразу выслать. Поручил Арсену подобрать подходящие фотографии, сделать обложку диска и выложить его сразу на всех площадках. Он в этом деле стал уже неплохо разбираться, так что я был уверен — справится.

На этот раз решили обойтись без клипа: на него просто не осталось ни времени, ни сил. По итогу, мы отлично поработали, и результат меня вполне удовлетворял. Я понимал, что, конечно, можно было песни получше сделать, в плане аранжировки. Но даже то, что получилось, на голову превосходило обычные эстрадные песни. У нас были хорошие слова, мелодия, вокал. Даже несколько гитарных соло запилили!

На следующий день в колледже меня ожидали два зачёта. Один по биологии, второй по физике. Если насчёт первого у меня сомнений особых не было, то физика в прошлом мире мне давалась с большим трудом. Всё-таки я причислял себя больше к гуманитариям, и с точными науками возникали проблемы. В этом же мире у меня, как говорится, пошло. Математика, геометрия, физика и химия усваивались мной не в пример легче. Возможно, сказывается багаж знаний, полученный вместе с этим телом, а может — то, что я не зевал на уроках, да и дома занимался не в пример усердней, чем раньше. В общем, оба зачёта я сдал на «отлично».

У выхода меня остановила Екатерина Игоревна:

— Виталий, — она надменно посмотрела на меня, — это тебе. Предложение от моего рода, — и женщина протянула мне запечатанный конверт.

— Что в нём? — решил уточнить я, убирая конверт во внутренний карман пиджака.

— Не знаю, — ответила целительница сквозь зубы. Похоже, она была недовольна сложившейся ситуацией и тем, что её не ввели в курс дела, отстранив, как не справившуюся, — предложение от моего отца.

— Посмотрю, — кивнул я ей на прощанье.

Спустившись по ступеням, сел в подъехавшую машину и раскрыл конверт. Там было приглашение на обед, который состоится в особняке Демидовых, расположенном в Киеве. Приглашение было выписано на четвёртое января. Похоже, глава рода прекрасно знал, что у меня третьего концерт, а пятого — бал, и именно четвёртое число, вроде как, свободно.

Отклонять приглашение смысла не было. Меня по-прежнему интересовали те возможности, которые сулит сотрудничество с этой семьёй: пополнить свой род «мастерами», заработать деньги. От такого нет смысла отказываться. Главное — обговорить условия. Но, думаю, мне удалось себя поставить так, как нужно, и род Демидовых оказался в той ситуации, когда я им требуюсь гораздо больше, чем они мне. В таких условиях всегда легче вести переговоры.

Пётр Корсаков уверенно поднялся по ступеням крыльца родового особняка Алёхиных. Прислуга, приняв пальто, проводила его в кабинет главы рода.

— Пётр! Давно не виделись! — Михаил Алёхин поднялся навстречу и заключил Петра в дружеские объятия. — Я смотрю, со времени нашей учёбы ты практически не изменился!

— Чего нельзя сказать о тебе, — Пётр дружески похлопал по плечу Михаила, — смотрю, ты стал солидным, отъелся, повзрослел! Настоящий глава рода!

Михаил Алёхин сиял. Дорогой костюм сидел на нём безупречно, слегка полноватая фигура компенсировалась широкой улыбкой и радушным видом. Глядя на него, сразу было понятно: перед тобой — успешный аристократ, у которого всё в этой жизни сложилось.

— Что есть то есть, — он с улыбкой развёл руками, — угостишься? — Михаил достал два бокала и под одобрительным взглядом старого приятеля разлил коньяк.

Когда оба уселись и отпили по паре глотков, Михаил на правах хозяина сразу перешёл к делу:

— Ты же не просто так решил навестить меня? Давай сразу к делу, а уже потом ты же останешься на ужин? Вспомним былое, расскажешь о своей жизни, о детях.

— Сразу видно, что ты теперь глава рода. Изменился, — Пётр одобрительно кивнул.

— Тут ничего не попишешь! — согласился с ним Михаил и выжидающе замолчал.

— Ты прав. Не просто так я к тебе заглянул. Я теперь не сам по себе. Представляю княжеский род Шуваловых. Можно сказать, правая рука князя, — так как они были старыми друзьями, Пётр мог позволить себе некоторые вольности в разговоре с Михаилом, поэтому беседу вёл не в официальном, а, скорее, в дружеском тоне.