На дворце «последнего богдыхана» достопримечательности Чанчуня заканчивались. Что ж, не шибко интересный город, зато название переводится красиво – «Долгая (или даже вечная) весна».

«Ну ладно, – вздохнул Огневский, глядя, как вертятся по ту сторону стекла снежные вихри. – От весны я бы не отказался…»

Огневский вышел из автобуса только под вечер. Автовокзал Чанчуня был раз в пятнадцать больше, чем в захолустном Хуньчуне, и до краев заполнен шумящей черноголовой толпой. Куда все эти китайцы вечно едут?

Когда шагнул через широкие двери на улицу, обожгло морозным ветром, температура явно за минус тридцать – вот тебе и «вечная весна»!

Перед вокзалом тянулась широкая площадь, на ней – высоченный флагшток с алым знаменем, вокруг него – водоворот народа в черных пуховиках. Многие без шапок, хоть температура даже не сибирская, а почти магаданская… Вокруг площади – какие-то здания, увешанные рекламой, по виду торговые центры. Над всем этим гигантские видеоэкраны с аляповатыми роликами, за ними поднимаются высотки, тая в морозном смоге.

«И куда теперь идти?» – с интересом подумал Огневский.

Сперва стоило найти место, чтобы переночевать. Пошел наугад вдоль одной из улиц, забитых транспортом.

«Забавно, – подумал Андрей, глядя по сторонам, – вообще не видно традиционной архитектуры, ни одного здания. А ведь Маньчжурия – древняя земля, со своей большой историей. Неужели всю ее снесли, застроили угрюмыми высотками?..»

Вывески со словом “Hotel” нигде видно не было. Как и любых вывесок латинскими буквами – иероглифы, и только иероглифы. Приморские жители метко называют китайские письмена «пауками», очень похоже.

Вместе с группкой китайцев Огневский перебежал на красный свет ревущую шестиполосную дорогу. Всюду стояли светофоры, но на них никто не обращал внимания – ни водители, ни пешеходы. Автомобили просто ехали, игнорируя красный свет и разметку. А люди выжидали, пока в густом потоке возникнет брешь, и быстро семенили через проезжую часть.

«Анархия – мать порядка», – усмехнулся про себя Андрей. Поправил рюкзак, висевший на одной лямке за левым плечом, зашагал дальше.

Первые полчаса рев транспорта казался оглушительным, но постепенно слух стал привыкать. Натренированный замечать малейшие изменения, Огневский уловил, что сзади приближаются едва слышные, быстрые шаги. Но отреагировать не успел – подрастерял реакцию за полгода без службы и тренировок.

Только повернул голову – и увидел, как на него летит тощая низкая фигура. Китайский мальчишка, не старше лет двенадцати, прыгнул сзади прямо на идущего иностранца. Ручонки совсем тонкие, никогда бы он не смог отобрать сумку у взрослого мужчины. Но с разгона, благодаря силе прыжка, у гаденыша получилось. Сорвал рюкзак с плеча Огневского, ловко приземлился, прижимая добычу к груди, помчался прочь.

«Нехилый навык…» – успел подумать Огневский, а потом вздрогнул. В рюкзаке вещи немудреные, пес бы с ними, но ведь там загранпаспорт! Без него в Китае ни в гостинице не заночевать, ни деньги на юани не обменять. Потерял документы – путь тебе один, в российское консульство, а оттуда – в лапы к военному прокурору. По-другому просто не выживешь, ну разве что стать китайским бомжом… Спасибо, уж лучше на зону.

«Ты дебил?! – обругал себя Огневский. – Нашел время задумываться. Беги за ним!»

Малолетний уголовник уже ловко закинул рюкзак себе на спину. Семеня тонкими ногами в сбитых ботинках, он улепетывал к узкому переулку.

Андрей метнулся следом. Тело, разомлевшее после долгого сидения в автобусе, слушалось плохо. Потребовалось несколько секунд, чтобы дыхание выровнялось, а мышцы и нервы начали работать в полную силу.

И когда это наконец произошло, стало понятно, что мальчишке не уйти. Какой бы он ни был ловкий, но все же не чета взрослому, подготовленному человеку. Да еще ведь и тащит на себе рюкзак, не такой уж маленький, а Огневский теперь налегке.

Они бежали по узкому проходу меж двух серых стен, густо обклеенных ярко-красными объявлениями. Прямо в лицо Андрею ударил столб горячего, пахучего пара – вентиляционная отдушина из какой-то харчевни.

Огневский уверенно сокращал дистанцию, теперь можно было разглядеть, во что одет убегающий, – старый пуховик и спортивные штаны. С большой дырой, через которую, как говорится, видно его пролетарское происхождение.

Впереди бегущих ждала лестница в четыре ступени, за ней переулок заканчивался, выходил на какую-то улицу. На углу, у тележки с чем-то дымящимся, стоял старик в фартуке. Он лениво переворачивал большие клубни батата, жарил их на чем-то вроде высокого мангала с колесиками.

Вот только маленький разбойник тоже понял, что на своих коротких ножках от злого дядьки ему не уйти. Поэтому, взлетев по ступеням, он снова совершил свой коронный резкий прыжок – в сторону торговца бататами. Ударился о старика, оттолкнув его в сторону, и пинком отправил тележку катиться вниз по ступеням, прямо на бегущего по ним Огневского.

Андрей прижался к ржавым перилам, прогнулся в пояснице, уходя от края раскаленного мангала, тот прошел всего в паре сантиметров от его груди. Успел разглядеть, как под решеткой ало светятся пылающие уголья. Горячие бататные клубни разлетались во все в стороны, один едва не угодил Огневскому в лоб.

Торговец яростно что-то заорал, но бегущие уже пересекали улицу, уворачиваясь от машин. Воришка и тут показал изрядную ловкость, уклонялся от сигналящих авто на полной скорости. А вот Андрею пришлось пару раз остановиться, чтобы не угодить под колеса.

Дальше опять был переулок, за ним снова улица, уже без автомобилей – но заполненная толпой. В уши ударила духовая музыка – о, да это парад! Бодрая шеренга китаянок в ярко-алых костюмах маршировала по перекрытой проезжей части. Девушки синхронно поднимали в небо тонкие золотые жезлы.

«Это что, Первомай? – удивился Андрей. – Вроде декабрь на дворе…»

Да нет, вон на плакатах какой-то логотип с большим желтым трактором. День трудящихся в сельском хозяйстве? Или рекламная кампания тракторного завода? В стране, где социализм и капитализм сливаются подобно инь и ян, сложно отличить одно от другого…

Бегущие были уже перед самой колонной. Огневский успел увидеть, как мальчишка шмыгнул между двух красных юбок, женщины взвизгнули, но и только.

Андрей стиснул зубы – ему, бывшему раз в пять больше воришки, так точно не проскочить. И что делать? Не распихивать же дамочек в стороны, воспитание не позволит. Нужно быстро решать…

И он сделал единственное, что пришло в голову. Подбежав, приобнял одну из китаянок за талию, развернулся вместе с ней, словно в вальсе, и оказался по ту сторону шагавших. Получил на прощание по спине золотым жезлом – то ли всерьез, то ли игриво… Выяснять, к сожалению, некогда.

Теперь у вора был серьезный отрыв и неплохой шанс скрыться, шмыгнув в какой-нибудь закуток. Но Андрея уже разбирала ярость от всего происходящего, и она помогла ускориться. В последний момент он увидел, как мальчишка, сверкая дырой на штанине, ныряет в проем под высоким забором.

Огневский еле протиснулся вслед за ним – и закашлялся от пыли. Они оказались посреди большой стройки, бежали теперь среди куч щебня, под рев тяжелой техники.

Паренек двигался уже не так живо, как прежде. Устал, наверно, – рюкзак ведь нелегкий. Да, пожалуй, и перепугался – не часто, видимо, попадались ему настолько сильные и упорные преследователи.

Все тело Андрея горело, шрам на голове пульсировал, но до маленького негодяя оставалось не больше пяти метров.

И Огневский чуть не закричал, когда прямо навстречу мальчишке из-за угла выкатил громадный самосвал, китайский аналог «Белаза» с колесами в человеческий рост.

А вот разбойник не растерялся. Согнулся в три погибели и нырнул прямо под брюхо исполинской машины. Андрей не знал, что с ним стало, да и некогда было думать, самосвал уже ревел в метре перед ним самим. Водитель за толстым стеклом с ужасом глядел вниз на сумасшедшего лаовая, выскочившего прямо под колеса.