Мурзинов садится на край стола.

– Не надоела вам моя лекция? – с усмешкой спрашивает он. – Я хочу, чтоб вы поняли, с каким фруктом мы имеем дело. Это вам не тупой головорез из леса. Это матерый спец, с лучшей црушной подготовкой.

– Разрешите вопрос, – обращается один из бойцов, мосластый, с длинным лицом и маленькими глазами.

– Да, Кистененко, говори, – кивает майор.

– Что ж получается? Амеры своих агентов к чеченским сепаратистам засылают? Мы ж теперь вроде заодно, вместе против терроризма, ну и все дела…

Мурзинов недобро усмехается:

– Все плохо, но не настолько. Насчет «вместе», конечно, иллюзий строить не надо. Но нет, хотя бы они чеченских бандитов не поддерживают. Видишь ли, талантливый господин аль-Хази, прослуживший в ЦРУ десять лет, увидевший-таки уход злых русских с мамкиной родины, в какой-то момент, видимо, заскучал. Или вспомнил порывы юношества. Как бы то ни было, наш друг охладел к «свободе и демократии». Тем более что вектор ненависти американцев после развала Союза развернулся на Ближний Восток, на его мусульманских братьев. Внезапно из таких, как Хази, стали лепить образ «вселенского зла». А когда тебе постоянно говорят, что ты злодей и убийца, это не способствует тому, чтобы быть белым и пушистым. В общем, с середины девяностых аль-Хази повел против амеров двойную игру. Причем настолько умело, что его годами не могли раскрыть. Только после терактов с самолетами 11 сентября 2001-го, когда перепуганные амеры стали подозревать всех, кто на рожу араб, вскрылись и его заслуги перед джихадом. Да еще какие… Оказалось, что он был едва ли не главным из агентов внедрения, работавших над организацией знаменитого теракта в Нью-Йорке. Но взять его не смогли. Аль-Хази вам не хрен с горы, убег из Штатов заблаговременно. В Чечню.

– Обалдеть… – неуставно вырывается у Огневского, майор сверкает в его сторону черными глазами.

– Итак, – продолжает Мурзинов, – с 2001 года наш клиент обретается в многострадальных горах Кавказа. И, как вы понимаете, он там не с калашом по лесу бегает. Хази – центр множества важнейших операций, а также один из главных связных между бандитами и мировым исламизмом. Деньги, боевики, оружие – немалая доля этого идет в Чечню через него. По некоторым данным, самые хитрые и дерзкие теракты против населения тоже без него не обошлись. Взять Хази пытались неоднократно. Но, кроме прочего, этот тип обладает лисьей хитростью, осторожностью и каким-то бесовским чутьем, он всегда уходит. Рядом с ним постоянно минимум два телохранителя, прямо мамлюки, из элитных международных боевиков. Но пять дней назад армейский спецназ таки наступил этой лисе за хвост. Хази ехал в колонне из трех джипов, которую удалось перехватить в Веденском районе. Но и тут ему повезло – в стычке погибли почти все, но сам Хази опять ускользнул. Те самые телохранители грызлись за него насмерть. Одного наши таки свалили, оказался, кстати, косовский албанец. Хази, получивший ранение, и второй телохранитель скрылись… А позавчера мы получили ценнейшие сведения: наш иорданец находится в полевом госпитале в деревне Толстой-Чу в Шатойском районе, где перенес несколько операций, видимо, удачных. Еще пара дней на восстановление – и он уйдет в Панкиси, в Грузию, а оттуда – куда угодно.

– Разрешите вопрос, – говорит Огневский, – ведь Грузия теперь сильно дружит с США. Стоит только сообщить американцам, что их заклятый враг, устроивший 11 сентября, собирается туда, они все ринутся его ловить, землю перевернут, но возьмут.

– Эх ты, наивный, а еще генерал-майор… – машет на него рукой Мурзинов. – Во-первых товарищ Саакашвили известен тем, что за деньги сделает кому угодно что угодно. Если арабы предложат за Хази хорошие бабки, Миша его выдаст хоть из-под носа у США. А во-вторых, нам нельзя допустить, чтобы клиент попал к ЦРУ, ни в коем случае. Представь, сколько опыта и сведений сей хитроумный сын Востока накопил за годы войны с Россией. Амеры что угодно, но не дураки, они найдут, как заставить его снова сотрудничать. Вспомни, как они в свое время спасли кого можно из фашистской верхушки и увезли к себе, – все ради их знаний и опыта. Да, мы сейчас с Америкой по одну сторону баррикад. Но и мы, и они прекрасно понимаем, что это ненадолго. С 99-го года, с броска на Приштину, Россия снова заявила о себе, как о военной силе. А это значит, что рано или поздно с ковбоями опять придется бодаться лбами. Нельзя дать им на этот случай весомый козырь в лице аль-Хази…

Если б не субординация, Огневский пожал бы плечами. В политике он действительно разбирается мало, как-то всегда было неинтересно. Хватает просто того, что он служит своей стране. Андрей готов терпеть тяготы службы и риск мучительной смерти ради этого простого понимания, а не ради сложных размышлений о мировом балансе власти…

И именно этого простого чувства родства и причастности Огневскому не хватало теперь, когда он лежал, мучимый воспоминаниями, в подсобке китайской гостиницы, в запахе стираного белья. После того как все погибло.

– Эй, сахалинец, хватит храпеть! – прозвучал на всю каморку голос тети Томы.

Вообще-то, Андрей не спал, лежал на кровати с открытыми глазами, хмуро смотрел в потолок.

– Давай, давай! – продолжала женщина. Видимо, настырность стала ее второй натурой за годы тяжелой торгашеской жизни. – Гулянка начинается.

Огневский прошел вслед за Томой в ресторан, где уже было людно и шумно. За большим столом сидело человек двадцать, примерно пополам русские и китайские лица.

Тетя Тома усадила гостя на один из стульев, махнула рукой на полного китайца на другом конце стола.

– Это Коля, муж мой, – представила она. – Сорок семь ему сегодня!

– Нихао, – поздоровался Андрей.

Китаец махнул ему рукой и потерял интерес.

– А вон молодые пришли, – заявила Тома, подзывая к себе светловолосую женщину лет тридцати и с ней тощего мужчину, с виду чуть моложе.

– Это Юля и… – запнулась Тома. – Как тебя, напомни, пожалуйста.

– Олег, – не обиделся парень. – Надо себе китайское имя взять, ну как они здесь русские берут. Может, тогда запомните?

– А это… Андрей, – представила Огневского Тома, его имя ей тоже вспомнилось не без труда. – Друг моей семьи, приехал недавно. Ему тут одиноко, смотрите, какая физиономия кислая. Давайте развлеките гостя, расскажите, что у нас на китайщине и как. Щас фуяшки появятся, начнут еду с выпивкой разносить.

Кто такие «фуяшки», Андрей не знал, но спросить не успел.

– Здоро́во, – пожал ему руку Олег.

У него было узкое живое лицо с жидкой бородой, на тонком носу держались очки в модной ярко-зеленой оправе. Еще бросалась в глаза новомодная прическа – голова выбрита по бокам, а сзади волосы собраны в хвост – что странно сочеталось с интеллигентной очкастой физиономией.

Девушка только кивнула, посмотрев на Огневского усталыми большими глазами.

– Чем занимаешься? – спросил его Олег, когда уселись за стол.

И что было ответить? Сказать, что служил в войсках ФСБ, наводил ракеты на полевых командиров, а теперь скрываешься от розыска?..

– Инженер-электронщик, программист, – неуверенно ответил Андрей.

– О! – неожиданно обрадовался Олег. – Наш человек. Я тож по этой части. С такими навыками тебя тут с руками оторвут, хоть даже в Пекине или Шанхае. По-китайски болтаешь?

– Да не… Я приехал-то пару дней назад.

– Ну так выучи. Сейчас такие времена, любой иностранец со знанием китайского сто процентов работу найдет. А уж если в ИТ шаришь, так вообще!

Перспектива найти работу в Китае слегка сбила Огневского с толку. Он как-то и не думал о том, что будет дальше, когда виза истечет и деньги закончатся. Вообще после увольнения со службы почти не задумывался о будущем. Та часть мозга, что отвечает за планирование, была в каком-то оцепенении.

Но теперь, после слов Олега, в душе даже зашевелился какой-то интерес. Целая новая страна, где его навыки востребованы… Но нет – маленький огонек не устоял перед тоскливой ледяной глыбой, заполнявшей сознание Андрея. Снова стало все равно.