Городок назывался… да хрен его знает как.

Въезжая сюда на автобусе, Андрей Огневский разглядывал дорожный знак с тремя иероглифами, обозначавшими название, – и ни одного не мог прочитать. Его знание китайской грамоты ограничивалось дюжиной слов и символов: «мянь» – 面 – «лапша», «мифань» – 米饭 – «рис», «шуй» – 水 – «вода», «цичэ-чжань» – 汽车站 – «автовокзал» и тому подобное. Самые простые слова, необходимые, чтобы выжить. Ни одного из них в обозначении города не было.

Продублировать латинскими буквами китайцы не удосужились. Наверно, не ожидали, что найдется иностранец, достаточно безумный, чтобы забраться в такую глушь. А вот Огневский забрался. Последние три недели он намеренно ехал прочь от больших городов, от мест, указанных в путеводителях, в самую неведомую глухомань. Говорил себе, что хочет посмотреть настоящую жизнь в глубинке, без вездесущих туристов и торгашей. А может, просто хотелось забиться куда-нибудь подальше…

Больше всего впечатляли электронные табло на автовокзалах. Полсотни строк красными сверкающими иероглифами, из которых ты не можешь прочитать ни одного. Представить только, что за каждой – целая деревня или даже город, скорее всего, почти неизвестные миру за пределами Поднебесной Империи. О них ты не знаешь ничего, даже названия.

Андрею казалось, будто в свои двадцать четыре года он вернулся в раннее детство, в довербальную пору – ладно еще не понимать иностранного языка, но здесь ты не можешь даже прочесть незнакомое слово. А если и прочтешь – не произнесешь как надо, потому что не умеешь выговаривать гласные с правильными тонами.

Об этом Огневский думал, выходя из здания автовокзала в неведомый ему городок. В прохладный, пасмурный день 24 января 2008 года.

Тут что-то заревело в небе прямо над головой, звук знакомый – до ужаса, до смерти. Так рвет атмосферу цилиндрическое тело ракеты «воздух-земля». Снаряд прочертил по небу пылающую полосу, ударил в землю в тридцати метрах перед Огневским. Потом был ослепительный свет и чудовищная, лютая боль…

Нет, тьфу ты!

Андрей открыл глаза и громко выругался по-русски, напугав шагавших мимо китайцев. Он каждый раз злился на себя за эти внезапные, проклятые приступы воспоминаний. Поднял голову, посмотрел в небо – всего лишь пассажирский самолет. Почему-то в Китае аэропорты часто строят прямо посреди города, так что взлетающие суда с ревом проносятся над самой головой у пешеходов.

– Ненавижу этот звук… – пробормотал Огневский и пошел дальше, стараясь успокоиться.

Что происходит с человеком, когда все, чем он жил, погибло? Кто-то спивается, кто-то кончает с собой, кто-то с тихим отчаянием продолжает пытаться жить. Особо сильные и удачливые умудряются построить новую судьбу на развалинах старой. После того как ракета уничтожила его жизнь, Огневский не попал ни на один из этих путей. Теперь он просто куда-то ехал по чужой стране, страдая от воспоминаний. Скитающийся по свету, неупокоенный призрак себя прежнего.

Минут за двадцать дошел до центра городка. Тут возвышалась единственная местная достопримечательность – серая известняковая скала, окруженная зеленым прудом с ивами, увенчанная расписной пагодой. Красиво, но Андрей видел таких уже штук пятьдесят в разных частях страны, так что особого внимания не обратил.

Городок типичный для центрального Китая – ряды серых бетонных коробок, увешанных пылающей рекламой, с редкими пятнами зелени. За исключением пагод и мостов в парках, никакой традиционной архитектуры. Разве что если присмотреться, заметишь иногда ярко-красный храм с изогнутой крышей, зажатый со всех сторон современной застройкой.

Впрочем, унылым и скучным этот бетонный мир не выглядел – кругом кипела жизнь. Тротуары заставлены лотками со всем на свете, вокруг толпятся люди и всюду пахнет едой – острой, пряной, странной. Андрей восхищался жизнелюбием китайцев и втайне от самого себя ему завидовал.

Обходил тележки с лапшой, слушал гул транспорта, летящего куда-то по главной улице. В КНР где угодно, даже в самой глуши, все вечно что-то куда-то везут огромными партиями.

– Лаовай! Лаовай, лаовай!

Андрей почти уже не обращал внимания на подобные выкрики за своей спиной. Это слово, слегка презрительное обозначение иностранца европейской внешности, прилипает к тебе моментально и сопровождает на каждом шагу. Местные выкрикивают его автоматически, как только завидят тебя, что-то вроде рефлекса…

Что поделать, во многих уездах появление на улице некитайца – это целая сенсация, примерно как негр, внезапно возникший где-нибудь на улицах Воркуты.

А еще Огневский выучил слово «бахэнь» – «шрам». Китайцы сразу обращали внимание на эту особенность его внешности. Потрогал пальцами рубец на левой стороне головы – глубокий, красноватый, тот тянулся от затылка до виска. След от касательного ранения осколком ракеты болел уже реже, в основном по ночам или после сильного напряжения. Скоро волосы отрастут подлиннее, будет не так заметно.

– Помо́зите ми! – услышал он за спиной отчаянный женский голос. Кричали почти по-русски, но не совсем. – Help! – опомнилась неведомая женщина, переходя на английский, а потом и по-китайски вспомнила: – Цзюмин!

Обернувшись, Андрей увидел метрах в двадцати от себя высокую брюнетку с большими черными глазами – вот тебе и негр в Воркуте. Она стояла в странной позе с разведенными руками, а маленькая человеческая фигурка быстро удалялась от нее, прижимая что-то к груди.

– My backpack! [Мой рюкзак! – англ.] – закричала девушка, заметив Огневского.

Все ясно, уличный воришка вырвал у дамы сумочку, самый типичный для Азии вид преступлений. Беглец как раз проскочил мимо Андрея по тротуару, Огневский бросился за ним.

В Китае ему уже приходилось иметь дело с этими «хватунами», одного как-то даже удалось поймать и вернуть украденное. Но в этот раз воришка оказался уж очень шустрый, поди догони. А у Андрея еще и собственный рюкзак за спиной – небольшой, на тридцать литров, но все равно…

Сзади, со стороны проезжей части, приближался гул мощного мотора. Краем глаза Огневский разглядел автобус, обклеенный яркой рекламой. Сделал быстрый прыжок.

Ноги угодили на подножку передней двери, руки схватили большое зеркало заднего вида. Оно со скрежетом прогнулось – made in China, блин! – но выдержало. Упитанный водитель по ту сторону стекла ошарашенно уставился на Огневского.

«Негр в Воркуте бросается на общественный транспорт…» – подумал Андрей.

Автобусы в Китае ездят лихо, через несколько секунд Огневский, висевший на зеркале, уже поравнялся с бегущим по тротуару воришкой. Оттолкнулся, пролетел метра полтора и приземлился на китайца, повалив на асфальт. Они покатились кубарем по тротуару, Андрей вскочил, держа в руках кожаный рюкзачок, небольшой, но довольно увесистый. Вор быстро поднялся, мельком взглянул на Огневского со смесью удивления и злобы. Что-то прошипел и бросился в сторону, через пару мгновений исчез в переулке.

Огневский секунду смотрел ему вслед. Что-то было не так с этим ловкачом… Успел его разглядеть: невысокого роста, но уже немолодой, со злым морщинистым лицом и цепкими глазами.

«Как-то не похож на обычного уличного преступника, ворующего, чтобы выжить, – подумал Огневский. – Уж больно рожа какая-то… не знаю, целеустремленная?»

Девушка подбежала к Андрею, ее черные глаза стали совсем огромными от удивления. Он поднялся, отряхнулся и отдал ей рюкзак.

Вокруг успела собраться небольшая толпа китайцев. Один, лет пятидесяти, в очках и фартуке, что-то оживленно говорил. Брюнетка улыбнулась.

– Ему очень стыдно перед нами за Китай, – перевела она на английский, видя, что Андрей не понимает. – Сильно извиняется. И приглашает нас в свою закусочную, накормит бесплатно.