Похоже, это для Орджоникидзе уже был перебор, потому что он не выдержал и спросил прямо:

— Да кто ты такой на самом деле? И откуда у тебя возьмутся деньги на реализацию всего этого?

Абрам Лазаревич только рассмеялся, а я пожал плечами и ответил:

— Деньги есть, я же зарабатываю их в Америке. А на вопрос, кто я такой, ответить совсем просто: очевидно же, что человек.

— Угу, человек он, как же, — пробурчал Орджоникидзе и добавил: — С нужными немцами я тебя сведу, да и своих специалистов могу на время отправить в командировку, чтобы они тебе помогли в этом деле. Но и тебя попрошу, если понадобится, помочь с приобретением того, что мне нужно в Америке, без проволочек. Думаю, сейчас многие к тебе будут обращаться с подобными просьбами. Так вот, пообещай мне, что мои заказы будут выполняться в первую очередь.

— Могу пообещать, что постараюсь выполнять ваши заказы в первую очередь, но на сто процентов этого гарантировать, я не могу. Ведь я не знаю сейчас, как будет выглядеть в дальнейшем мое сотрудничество с Советским Союзом. Может, мне обозначат рамки взаимодействия, за границы которых я выйти в принципе не смогу, и я не в силах буду выполнить это свое обещание. Поэтому я и отвечаю сейчас так: постараюсь, но не гарантирую.

— Разумно говоришь, — ответил Серго, кивнув. — Хорошо, договорились. Я постараюсь в ближайшие дни организовать тебе встречу с представителями немецких концернов. Тем более, что эти представители сейчас как раз находятся в Москве.

После этого разговор как-то плавно снова свернул на обсуждение непонятных мне вещей, связанных с партийной верхушкой, вернее, с ее будущей чисткой. Мне это было неинтересно, поэтому, попив чай, я снова отправился к себе в комнату и принялся звонить Вяземскому.

С ним я разговаривал очень долго. Помимо того, что я попросил его поработать над планом покупки необходимого Орджоникидзе оборудования, и надавал ему кучу указаний, как все это делать, чтобы не засветить, что оборудование на самом деле поедет в Союз. Говоря другими словами, мы теперь будем развивать в Аргентине еще и металлургию. За этими переговорами я слегка увлекся и даже не заметил, когда Орджоникидзе покинул мой дом. Когда я наконец положил трубку, в доме все дрыхли без задних ног, поэтому я, не задумываясь, тоже завалился спать.

После этого неоднозначного, я бы сказал невозможного, визита в мой дом Серго Орджоникидзе для меня начался натуральный ад. Днем двери не закрывались от потока разнообразных посетителей, хлынувшего в мой дом, а ночи проходили в бесконечных телефонных переговорах. В какой-то момент я просто не выдержал такого напряжения и сбежал из собственного дома вместе с телохранителями. Нет, нквдшники, которых поставили меня охранять, во время этого бегства так меня и сопровождали. Более того, они даже помогли сбежать, хоть и сделали это с неохотой, сетуя на то, что им за такие художества неслабо влетит. А я просто взял и объяснил им, как есть. Если я в ближайшее время просто тупо не высплюсь, сбегу уже по-настоящему. Вот они, видимо, и рассудили, что лучше мне в этом помочь, чем потом отгребать от начальства, если я действительно выскочу из-под их опеки.

Далеко от дома мы уходить не стали. Дошли до первой попавшийся гостиницы, там нквдшники, надавив авторитетом, смогли получить два расположенных рядом номера, и я наконец-то завалился спать.

Сутки проспал и даже в туалет ни разу за это время не сходил. Вырубился, будто свет выключили, и спал без сновидений. Зато когда наконец проснулся, понял, что мне теперь хочется жить, сходить в туалет и жрать. Да, не кушать, а именно жрать. В последнее время из-за недосыпа и хронической усталости у меня и аппетит пропал. А ведь, как ни крути, мой организм еще растет и развивается. Вредны ему пока подобные нагрузки, поэтому я сейчас, почувствовав снова радость к жизни, решил для себя однозначно. Нафиг, больше никакой штурмовщины не будет, даже если это супервыгодно. Работать буду размеренно и в свое удовольствие, тогда и результат будет замечательным, иначе рано или поздно напортачу так, что всем моим коллективом не разгребем.

Сейчас, вспоминая и анализируя события прошедшей недели, я четко понимаю, что весь выполненный объем работы, сделанный через не могу, можно было одолеть вообще без напряга. Достаточно было все систематизировать, разложить по полочкам и правильно ставить задачи своим людям. Более того, при таком подходе и подчиненным было бы на порядок проще решать эти самые задачи.

В общем, в дальнейшем хрен я буду так напрягаться, пусть хоть ругаются на меня, хоть матом кроют, а больше этих переодолений с превозмоганиями не будет. Вообще. В принципе.

Перекусили мы в соседнем с гостиницей доме в очень даже неплохом ресторане. Конечно, сказав «перекусили», я поскромничал. С голодухи назаказывал столько, что мы и половины не съели. Но мне в тот момент было не до экономии, так что покушали мы вволю. И только после этого отправились домой.

Первой мыслью после встречи с Абрамом Лазаревичем, у меня было «лучше бы я не возвращался».

Орал Абрам Лазаревич, как никогда раньше. Я даже не подозревал, что у него выработан такой мощный командирский голос. Но, конечно, длился этот его ор недолго. Ровно до того момента, когда я, пока он набирал в грудь воздуха, чтобы начать кричать еще громче (наверное), задал ему один простой вопрос. Он даже заикаться начал после этого моего вопроса. А я и сказал-то только одно:

— Вам шашечки нужны или ехать?

Не удержался, очень уж у меня настроение было отличное после отдыха.

— Какие шашечки? Что ты несешь? Совсем рехнулся? Ты хоть представляешь, что со мной могли сделать из-за твоего отсутствия?

Тут мне удалось вклиниться и вставить свои пять копеек.

— Абрам Лазаревич, может, вместо того, чтобы орать, вы все-таки объясните, что произошло, пока меня не было?

Из-за хорошего настроения я почему-то не воспринимал всерьез всю эту ругань, наоборот, мне было интересно наблюдать за этим представлением.

Абрам Лазаревич выпустил сквозь сжатые зубы воздух и уже спокойным голосом произнес:

— Тебе назначена важная встреча сегодня вечером. Ты представить себе не можешь, что я испытал, когда получил известие об этой встрече, а потом обнаружил, что ты пропал. Саша, не делай так больше, мне еще пожить хочется хоть день-другой, а ты меня точно до инфаркта доведешь.

— Хорошо, но тогда уж и вы тоже, Абрам Лазаревич, прекращайте устраивать из моего дома балаган. Я ведь живой человек и физически не могу работать круглосуточно. И вообще — я еще маленький, и моему организму крайне необходим здоровый сон и отдых.

— Маленький он. А мне-то что делать, — тихо сам себе произнес Абрам Лазаревич и уже громче добавил: — Ладно, позже подумаем, как облегчить твою участь. А сейчас расскажи мне, куда ты пропал на целые сутки, и мы с тобой подготовимся к встрече.

— Да не пропадал я никуда, добрался до ближайшей гостиницы и отсыпался. Я ведь правда устал за эту неделю, как проклятый, поэтому и сбежал. А с кем хоть встреча-то будет? А то непонятно, к чему готовиться.

— С хозяином встречаться будешь, с товарищем Сталиным.

— Ох, ни фига себе заявка. Да ну нафиг, может, не надо?

— Надо Саша, еще как надо.

Время до вечера прошло в разговорах. Сегодня никаких встреч ни с кем не было. Нет, желающие добраться до меня были, и их было немало, но их всех сразу же разворачивали, объясняя, что меня нет на месте. Вся моя подготовка к встрече свелась к тому, что Абрам Лазаревич объяснил мне, как себя вести и что кому можно говорить, а что нельзя. Притом у меня складывалось ощущение, что Абрам Лазаревич слишком уж переживает из-за возможных последствий этой встречи. Когда он начал талдычить то же самое уже в третий раз, я не выдержал и произнес:

— Абрам Лазаревич, давайте, может, уже прекращать? Я понял, как себя вести, честное слово. И прекращайте уже переживать. Все будет нормально, я ведь с людьми буду разговаривать, значит справлюсь.