– Приятного вечера, мисс. Разрешите я присяду? – не дожидаясь ответа, Дэн сел рядом с растерянной его напором девушкой.

– Он был приятным, пока вы, уточню, без моего разрешения не устроились здесь.

– Не будь такой злюкой, тебе совсем не идет, – карие глаза бесцеремонно пробежались по фигурке, подчеркнутой облегающим черным платьем.

– Оставьте свое мнение для своих… подружек. Кстати, вы не перепутали стол? Ваша подруга уже рвет и мечет.

Она кивнула в сторону брюнетки, которая с яростью, не оставляющей сомнения в ее чувствах, сверлила взглядом Николетту.

– Ничего страшного, – равнодушно пожал плечами Дэн и неожиданно взял ее руку в свою, нежно поглаживая пальцами. – А мой подарок, как я вижу, пришелся тебе по душе. В тонком вкусе тебе не откажешь, Николь. Он идеально дополняет твою красоту.

– Меня зовут Николетта, – готовая сорваться на крик девушка, попыталась аккуратно выдернуть ладонь из цепких мужских руку. – Сейчас вы ставите меня в очень неловкое положение перед женихом и своей девушкой.

– Я не наблюдаю здесь твоего жениха, и она не моя девушка, мы просто проводим вместе время. Все это неважно. Мы очень кстати встретились сегодня – я намерен поужинать с тобой Николь, а затем, возможно, прогуляться и проводить до дома.

Пытаясь вернуть на место самым некрасивым образом отвисшую челюсть, Николетта проморгала, как мужчина поднес к губам ее руку и на глазах всего ресторана нежно поцеловал тонкие пальчики.

Вел задохнулась от возмущения и в испуге захлопнула рот рукой, чтобы раньше времени не обнаружить свое местонахождение. Она не могла поверить услышанному. Они хотели выдать ее замуж! Да, как они посмели даже помыслить о том, что ее можно продать как вещь! Они – самые близкие и родные люди, снимавшие ее с детства с деревьев, учившие гарцевать верхом и вести хозяйство… И даже Джон!

Вел обожала всех своих братьев, но Джон – самый старший из мальчишек – всегда занимал в ее сердечке особенное место. Когда она родилась, ему уже исполнилось 16 и кроха с первых секунд стала полноправной хозяйкой его жизни. Именно к нему она бежала, когда получала копытом от очередной строптивой лошадки, тайком выведенной из конюшни. К нему первому, удрав от нерасторопной няни, топала поцеловать ранним утром и делилась детскими страхами. Даже Джон… В голове это не укладывалось! Впервые в жизни она не понимала, как поступить. Разум твердил, что наследница О'Коннелов обязана вести себя подобающим образом – выдохнуть и сделать вид, что ничего не слышала. А вот горячая кровь О'Коннелов кипела, требуя отбросить все условности, топать ногами, кричать как подвыпившая кухарка Молли и бить вазы. Секунда… и кипучая натура окончательно взяла вверх. Вел подхватила юбки, решительно толкнула тяжелые двери и ураганом влетела в кабинет.

– Я ни за что не выйду замуж! Ни сейчас, ни потом, пока не решу сама!

Для убедительности она вздернула подбородок, по очереди обведя оторопевших от неожиданного вторжения отца и братьев горящим взглядом. Маленькая фурия притопывала ножкой в изящной атласной туфельке в тон платья, даже не заметив, что в порыве злости до крови прикусила нижнюю губу.

– Я требую немедленных разъяснений. Господа, соблаговолите мне их дать!

– Юной госпоже не пристало говорить в подобном тоне с отцом и братьями. Мы слишком долго отсутствовали и слишком рано отослали от тебя гувернанток, – задумчиво протянул крупный мужчина в сером добротном камзоле. – Боюсь, сейчас уже поздно заниматься твоим воспитанием, моя любимая дочь. Это почетное право перейдет твоему супругу.

Алекс О'Коннел всем своим видом напоминал разъяренного смертельно раненого медведя. Он любил дочь и видел ее судьбу совсем иной. Больше всего на свете он желал своей крохе счастья и скрипел зубами от ярости при одной мысли о том, что его Вел придется отдать англичанину. За все 15 лет он никогда и ни к чему не принуждал дочь – она познавала науки, «проглатывала» книги в библиотеке, несколько раз выходила с командой в море, виртуозно объезжала лошадей и все это исключительно по своему желанию. Стоило малышке только поднять на сурового Ирландского Призрака бездонные глазищи цвета болотной топи, как его сердце становилось мягким словно патока. Ей с рук тут же сходили все шалости, капризы и даже такие серьезные выходки, как сумасшедшие скачки по вересковым пустошам без конюха и гувернантки. Впервые ему предстояло воспользоваться своим отцовским правом и заставить дочку поступить так, как нужно для всего клана.

С тяжелым вздохом, идущим из глубины души, он оперся об стол огромными ручищами и хмуро кивнул на высокое бархатное кресло напротив. Здесь обычно сидел кто-то из сыновей во время планирования очередного плавания. Сегодня оно предназначалось для других целей:

– Садись, Вел. До приезда гостей у нас совсем не осталось времени.

– Я не сяду, – она до боли уперлась кулачками в бока, – я не сдвинусь с места.

– Не упрямься, сестренка, – Стю подошел сзади и бережно обнял ее за тоненькие плечи. – Выслушай, пожалуйста, отца. Нам всем сейчас трудно.

Младший из братьев имел на Вел особое влияние. Когда еще ребенком она принималась капризничать или чудить, гувернантки привычно отправляли прислугу за Стю. Только он мог легко справиться с превращающейся в сущего демона сестренкой. Мальчик заходил в детскую, садился рядом и начинал тихий разговор. Уже через 5 минут маленькая упрямица переставала дуть губы, а вскоре и вовсе забывала причину своего дурного настроения. Подействовало это и сейчас. Девушка немного обмякла и позволила брату усадить себя в кресло. В его огромном зеве она показалась настолько хрупкой и беззащитной, что у всех присутствующих сжалось сердце.

– Господин Алекс, – прихрамывающей походкой старый Тоби прошел через весь кабинет и низко поклонившись поставил на стол графин с вином и бокалы. – Как вы и приказали, Молли подогрела и бросила туда ваших любимых травок. Еще что-то прикажете?

– Спасибо, Тоби. Ступай. Закрой двери и проследи, чтобы никого не было поблизости. У нас важный семейный разговор не для чужих ушей. В том числе и прислуги, – уже тише добавил Ирландский Призрак.

– Как угодно господину.

Вышколенный Тоби, несмотря на свой преклонный возраст и проблемы со здоровьем, исчез почти моментально. Впрочем ворча по-стариковски о переменчивой погоде и больной ноге, не дающей ему умереть спокойно. Алекс налил полный бокал вина и немного неуклюже поднес дочери:

– Выпей, милая. Это поможет успокоиться.

Неожиданно послушная Вел залпом осушила бокал и молча вернула его отцу. Пауза затягивалась. Мужчины О'Коннел – высокие, крепкие, отчаянно смелые в море и суровые в делах, под взглядом сестры переминались с ноги на ногу как нашкодившие на псарне блохастые щенки.

– Морские черти! – выругался Алекс, теребя бороду. – Если бы у нас был выбор, мы не решились бы на такое. Дочка, я не буду ничего утаивать. Ты уже не дитя и с учетом жертвы, о которой мы просим, ты достойна полной правды. Наши дела в последние 3 года идут все хуже. Королева Бесс, забери ее дьявол, построила довольно сносный флот, который цепными псами носится за нами по всем морям. Особо легкие корабли с пушками идут по торговым путям, сопровождая суда его величества, битком набитые товаром. Они не дают нам даже возможности для маневра. Позорно малая добыча, настоящие крохи остаются нам! Кланы бунтуют, они готовы поднять восстание, надеясь сломить королеву. Но она утопит нас в крови! Я не могу этого допустить!

– Отец! – Вел испуганно внимала каждому слову. Как истинная ирландка, она отлично знала, насколько жестокими могут быть англичане.

– И это еще не самое страшное, малышка, – нахмуренный Роберт – обычно жизнерадостный и безрассудный, сейчас напоминал мрачный и обжигающе холодный зимний океан, – королева начала выдавать официальное право на пиратство. Ее корсары грабят корабли торговцев, не опасаясь, да еще и получая за это награду. Поганые псы!