— Можешь даже не тратить свои усилия на меня. Младший спит, умаялся. Он сегодня в больницу ходил, много чего сделал. Сейчас я за рулем, а меня тебе не смутить такой малостью. — на губах у Старшего мелькает улыбка: — впрочем, если как только Оби вернется ты набросишься на нее и сделаешь ей кабэдон, притиснешь к стене и все такое…
— Чего? Да что ты такое говоришь-то⁈ — Чон Джа привстает на локте и окидывает его возмущенным взглядом: — с чего ты взял что у меня с ней…
— А то я не вижу, как ты на нее смотришь. — хмыкает Старший: — это у малыша ума не хватит такое предположить, но я-то вижу. Ты в последнее время стараешься не оставаться с ней одна, все время становишься так, чтобы между ней и тобой был еще кто-то — или Юна, или я. Вот и сейчас — придвинула свой футон так, чтобы с одной стороны у тебя Юна лежала, а с другой я. Что между вами произошло?
— Н-ничего не было! — Чон Джа чувствует, что у нее начинают предательски гореть щеки: — не было ничего! Эта твоя одноклассница чокнутая вообще!
— Спите уже. — ворчит Юна, поворачиваясь к ним: — чего разгалделись на ночь глядя? Что тут непонятного? Чон Джа сохнет по школьнице, извращенка. То-то я думала, чего она такую стрижку короткую носит…
— И ты туда же! Да не сохну я по ней! Просто… все так неожиданно произошло! Она в прошлый раз сама меня поцеловала! А что я делать буду⁈ То есть… ну то есть я не такая! Я по парням! Мне вообще вот такие нравятся — высокие, красивые и умные!
— Эта Оби — мелкая конечно, но умная. — говорит Юна, поднимая голову: — насчет красоты не скажу. Бон Хва, она красивая?
— Симпатичная. Говорят, что молодые девушки некрасивыми не бывают, но тут ж вкусовщина чистая. Как по мне, так вполне себе симпатичная молодая девушка. Груди у нее нет практически, но попа ничего такая… небольшая, но выпуклая и упругая. Кожа хорошая. Но ее главное оружие это именно sexappeal. Вот, например Чон Джа у нас — красотка. Ноги длинные, попа… упругая такая…
— Убери руки, старый изврат!
— Ты сама легла рядом. И подставила свои уязвимые части…
— Ах так! Получи! — невнятная возня. Юна закатывает глаза, качая головой.
— Прекратите вы уже. — говорит она: — да, я знаю, что это я все предложила, но и я представить не могла что между вами такие отношения. Чон Джа, он же тебе в младшие братья годится! И потом, у тебя же есть Оби?
— Нет у меня никого! — поднимает голову запыхавшаяся Чон Джа: — а этому мелкому засранцу я сейчас врежу!
— Чон Джа…
— Чего тебе, мелкий старый извращенец⁈
— Когда ты вот так сидишь на мне — это ни черта не способствует успокоению моего гормонального фона. Скорее наоборот.
— Вот до чего ты меня порой бесишь! — невнятная возня возобновляется. Юна лежит и смотрит в потолок, почти невидимые в полумраке комнаты. Свет выключен, время давно за полночь, ей нужно заснуть, всем нужно заснуть. Завтра на работу, а этому Бон Хва и Оби — в школу. Однако спать вовсе не хотелось. Она вдруг вспомнила как в школе одно время все девочки стали устраивать так называемые «пижамные пати», собирались у какой-нибудь популярной девочки из класса и проводили время вместе, одетые в пижамы. Веселились, дурачились, разговаривали о том, о сем, а потом — засыпали все вместе, рядышком. Так же, на сдвинутых футонах. По крайней мере она так думала, потому что ни разу не была на таких «пижамных пати». Никто и никогда не приглашал ее к себе домой, и она до сих пор не знала каково это — засыпать вместе с друзьями, разговаривая о том и о сем… вот ей уже почти двадцать семь. Можно ли считать это — пижамной вечеринкой? Первой в ее жизни — пижамной вечеринкой? Она смотрит в потолок, прислушиваясь к невнятной возне и приглушенным звуками ударов. Должна ли она присоединиться или это будет слишком неловко? Видно же, что Чон Джа и Бон Хва какие-то свои отношения установили. С одной стороны, неловко как-то, они, конечно, не сексом тут занимаются, а шуточную борьбу устроили, но все же. Как она к ним присоединится? Что более важно — на чьей стороне? Вроде женская солидарность гласит что нужно помочь Чон Джа. Потому что она ее подруга и все такое. Но разве шуточная борьба не означает что все нужно делать в шутку? Например, встать на сторону Бон Хва, который все равно сейчас пытается отбиваться? Потому что никакого смысла помогать Чон Джа нет, она побеждает. Чтобы сделать все интереснее нужно — напасть на Чон Джа со спины и защекотать ее, например. Сможет ли она? Не будет ли это совсем неловко? И потом, Чон Джа ее больше и сильнее, она спортом занимается… да и момент, наверное, пропущен.
— Я дома! — в прихожей хлопает дверь, щелкает замок, загорается свет на кухне, звучат шаги, открывается и закрывается дверь в ванную комнату, слышится шум воды из-под крана.
— Как-то поздновато она вернулась. Чтобы просто ужин передать — много времени потратила. — ворчит Чон Джа: — как ты думаешь, она его трахнула?
— Во-первых мы тут не сплетники собрались, чтобы за спиной обсуждать интимные подробности жизни близких людей, — замечает в ответ Старший: — а во-вторых сто процентов что трахнула.
— Вы о чем? — Юна заволновалась, привстала на локте: — инженер Ли и Оби⁈
— А что? Она ж у нас девочка Робин Гуд. Берет у богатых, дает бедным. — усмехается Чон Джа: — вот интересно к какому типу она меня относит?
— Ты у нас — бедная. Нуждаешься в любви ласке. — отвечает Бон Хва: — а я — богатый, потому как мудр и сексуален.
— Пффф… ты себе льстишь, старик.
— Вы… вы о чем вообще⁈ Он же у нас ключевой свидетель! А она — истец, да еще и несовершеннолетняя! То есть, да она эмансипирована, но к преступлениям, связанным с насилием и против сексуальной свободы это не имеет отношения! — Юна отбрасывает одеяло и садится на свой футон: — вы что, с ума сошли⁈ И потом, Оби и инженер Ли! Он же ей в отцы годится! Быть такого не может!
— А вот сейчас она умоется и вернется, у нее и спросим. — предлагает Чон Джа: — а что до того, что у них статус в суде разный, так тут главное, чтобы не узнал никто. Если ты никому не скажешь, то и мы молчать будем.
— Но… — Юна теряется и не знает, что и сказать. Тем временем дверь в ванную комнату открывается, гаснет свет на кухне и в ванной. Слышатся мягкие шаги.
— И-извините. — тихий голос шелестит в полутьме: — я задержалась. Прошу прощения, что мешаю вам спать…
— Вот скажи мне, джедайка, сколько по десятибальной шкале? — спрашивает Чон Джа из темноты и Юна слышит, как дыханием Оби — прекращается. Тишина.
— О чем, вы, Чон Джа-нуна? — острожный вопрос.
— Я в плане оценки. Понимаешь, я вот давно для себя десятибалльную шкалу ввела. Как землетрясения оценивают, по шкале Рихтера. Типа, знаешь первые два отделения на шкале — это когда отвратительно. Когда охота прямо из постели убежать. Ну… там пахнет ужасно, за собой толком не ухаживает, живот отрастил или ведет себя как сволочь. Три-четыре — это когда… ммм… все равно фигня какая-то. Пять-шесть — это когда нормально. Не то чтобы вау, знаешь ли, но и не совсем отстой. Середнячок, так сказать. Удовлетворительно, зачет сдан, молодец, возьми с полки пирожок. Когда не пахнет от мужика, когда тело у него спортивное, когда не ждет что ты все одна делать будешь, а вот прямо инициативу в свои руки берет и знает, что делает. Если семь-восемь, то это прямо секс, так секс, когда потом лежишь на спине, смотришь в потолок и ноги вместе свести не можешь. А уж девять или десять — это когда потом свое имя вспомнить путем не можешь, лежишь и по кусочкам себя собираешь — кто я и что тут делаю… так сколько?
— О-оценки? — прерывающийся голос Оби в темноте.
— Ой, да ладно. Столько времени ты с ним провела в соседней квартире. Тут между прочим стены тонкие, все слышно.
— О-он меня заставил! Мы были с ним совсем одни и…
— Оби. — звучит голос Бон Хва и Юна поневоле подтягивается. Это голос мистера Хайда. Она не так давно поняла, что в Бон Хва скрывается две личности и она не собирается его этим тыкать, у каждого свои болезни и недостатки. Но когда голос Бон Хва звучит вот так — это значит говорит Старший.
