— Д-да. — всхлипывает Оби, но в глубине души она ликует. Вот и решен вопрос с Су Хи. По крайней мере она больше не испытывает Красного в ее отношении. А это — самое важное для нее. Всю свою жизнь Оби провела, пытаясь избежать боли от Красного… и вывела несколько закономерностей. В конце концов, боль самый эффективный учитель. Она поняла, что Красный появляется только от людей, которые находятся в непосредственной близости… от собеседника или человека рядом. Вдали… ей было все равно. Нет Красного, нет боли — и этого достаточно. Но от тех людей, что близко — также приходила эйфория. Когда они — одобряли ее. Любили. Хвалили. Когда она — им нравилась. Красный и эйфория — выбор довольно прост, не так ли? Все что ей было нужно — это нравится людям. Или хотя бы вызывать у них жалость. Потому что ненависть, неприязнь и неодобрение — били по ней Красным, прямо поддых, заставляя задыхаться и корчится от недостатка кислорода в легких. Еще она поняла, что мужчины не испытывают Красного, когда занимаются с ней сексом… и ей было все равно, что это — аморально. Зато это помогало ей нравится им. Самый легкий способ понравится мужчине — это позволить ему сделать с собой все, что он захочет. Когда мужчины это делали — она купалась в эйфории… если бы у нее были деньги — она и сама бы платила за такое… но, к сожалению, это длилось недолго. Получить одобрение мужчины можно было относительно легко… но это одобрение уходило точно так же как и приходило — легко и быстро.

Вот поэтому она — задержалась возле Бон Хва. Она могла бы остаться где угодно, в этом городе было полно мужчин, готовых оплачивать ей жилье и одежду, затраты на еду и обучение, лишь бы она позволяла им делать с собой то, чего они захотят. Вот только эйфории от их одобрения она почти не получала… это было животное чувство обладания. А Бон Хва… он как будто одобрял тебя по умолчанию и она — купалась в его внимании. Ей стало интересно, как долго это продлится, ведь после того, как мужчина — добивается желаемого, у него появляется Красный. Но не у Бон Хва. Кажется, после той ночи он стал относиться к ней даже лучше. Странный парень. Но рядом с ним так хорошо. Про себя Оби решила, что будет пока находится рядом с ним. А для этого нужно чтобы весь его ближайший круг общения — тоже не испытывал к ней Красного. Ей нужно было всем им понравиться. Для начала — Су Хи.

— Ну все. Решено. Идем домой вместе… скажи, а как ты с Чон Джа уживаешься? Она довольно крутого нрава как по мне… — говорит Су Хи, беря ее под локоть: — по-моему она ему внучатая племянница из какой-то деревеньки под Пусаном…

Чуть позже Оби — стояла за кухонным столом и нарезала овощи. Она никогда толком не умела готовить и ей всегда было проще заказать еду по доставке или купить в супермаркете. Но она понимала, что Чон Джа сразу же поймет, что это доставка. Если она хочет понравиться Чон Джа — ей придется приложить усилия, это не будет так же легко как с Су Хи. В конце концов Су Хи — школьница, рассказать ей слезливую историю о гибели родителей и о том, что ее «заставили» торговать своим телом на улице — и все, дело в шляпе. Су Хи ведет себя с ней так, словно Оби — хрупкая фарфоровая ваза эпохи Мин, старается дышать чуть в сторону и беречь ее чувства. И это хорошо. Но вот с Чон Джа такой номер не пройдет. С Чон Джа и… Старшим. С ними все должно быть по-другому, тут нельзя играть и притворятся, сразу поймут и вычислят. И осудят. Она не может такого допустить. А значит… придется быть предельно откровенной.

Она вздыхает и снова запускает на своем телефоне видео «как быстро и вкусно приготовить ужин для всей семьи». Почистить огурцы, потом нарезать их вот так…

— Я дома! — раздается громкий голос из прихожей, потом — грохот, что-то падает, раздаются приглушенные ругательства и в кухню, прихрамывая — входит Чон Джа.

— Аджжж… — шипит она: — кто там в прихожей эту бандуру бросил⁈

— Это аккумулятор. — говорит Оби: — у Бон Хва же брат пропал? Который на инвалидной коляске? Я сегодня убиралась и нашла. Запасной аккумулятор, такой на электрические коляски ставят.

— Аджжжж… ты бы его еще посреди комнаты выставила как в музее… неужели у вас на Альфа Центравра все так делают? — ворчит Чон Джа. От нее пахнет алкоголем, но ее глаза злые и трезвые, от нее так и несет Красным. Оби — сжимается внутри, но снаружи ей нельзя показывать слабость. Сестренка Чон Джа такого не простит.

— Я подумала, что вам стоит это знать. — говорит она: — нам с вами все равно стоит поговорить наедине, Чон Джа-нуна.

— Нуна, да? — Красный так и резанул из глаз Чон Джа и Оби едва сдержалась, чтобы не полоснуть себя по пальцам острым лезвием ножа. Она справилась с собой, выдохнула и отложила нож в сторону. Вытерла руки о полотенце.

— Пожалуйста, сядьте, Чон Джа-нуна. — сказала она со всей твердостью, на которую только была способна. Эта твердость — была блефом. Если сейчас Чон Джа не сядет, а просто подойдет к ней и накричит на нее, если ударит по голове, вот возьмет и закатит пощёчину, то она ничего не сможет сделать. Она просто свернется комочком и сделает все, что потребует Чон Джа. Но такая Оби не понравится Чон Джа, та никогда не полюбит такую. Значит в ее глазах она — должна быть такой. Умной и твердой. И даже немного интриганкой. Сестрица Чон Джа сама авантюристка и ей нравятся такие же — смелые и умные. Она сама — оппортунистка и никогда не пройдет мимо возможности, не упустит свой шанс. Она сама не будет ничего делать, если это не сулит ей прибыли, а значит не поверит в то, что Оби не нужны деньги. Все, что ей нужно — это чтобы близкие люди любили ее и не давили Красным. Но… сестрице Чон Джа это не объяснить, а значит ей нужно играть эту роль. Роль умелой интриганки, эдакой Медичи и Мата Хари, коварной, хладнокровной и циничной. И она — сыграет эту роль… но если сейчас сестрица не сядет, а вместо этого просто повысит голос… Она не сможет! Она просто превратится в комочек желе, дрожащего у ног и умоляющего оставить ее в покое.

— Ладно. — после короткого раздумья говорит Чон Джа и садится за стол: — выкладывай что хотела сказать, инопланетянка. И не тяни, у меня сегодня очень нелегкий разговор с Юной состоялся, так что я злая как собака под дождем. Ну?

— … Чон Джа-нуна. — она чувствует облегчение, сестрица села, а значит — все еще может выгореть. Она должна понравится ей! Но просто так такой умной и решительной женщине не понравишься, приходится держать марку, соответствовать… хорошо, что у нее есть козырь в рукаве. Она встает и выходит в прихожую. Возвращается, с трудом подняв и поставив на стол тяжелый аккумулятор от инвалидной коляски брата Бон Хва.

— У нас будет такой ужин? — поднимает бровь Чон Джа: — всегда знала, что хозяйка из тебя не очень, хубэ.

— С-секундочку… — говорит Оби, стиснув зубы. Красный давит ее, мрачное неодобрение Чон Джа словно ножом по сердцу. Может быть все же — стать жалкой? Напомнить ей что у нее — умерли родители, что ее — сделали проституткой, придумать историю о том, как ее изнасиловали в школе? Или нет — в полицейском участке? Она смотрит на Чон Джа, на ее суровое лицо и мысленно отказывается от этой идеи. Чон Джа может не поверить… она уже видела ее в другой испостаси, когда она открылась во время общения с Бон Хва. Значит придется продолжать… она берет нож со стола и втыкает его в аккумулятор, поддевая черную, пластиковую заглушку сбоку.

— Ты чего делаешь? — спрашивает Чон Джа: — сейчас кислотой весь стол изгваздаешь…

— Нет. Вот. — Оби поддевает заглушку, выковыривая ее, потом — просовывает в отверстие палец и поднимает всю крышку: — здесь от аккумулятора только процентов десять. Все остальное — скрытый контейнер.

— … — Чон Джа молча смотрит на аккумулятор, который стоит на столе. Оби — садится на свое место, ее все еще слегка потряхивает, но больше Красного от Чон Джа не исходит. Она в безопасности.

— … как ты об этом узнала? Нет, стой, не так. Кто же ты такая? — на лице у Чон Джа появилось мрачное выражение решимости: — хотя и на этот вопрос можешь не отвечать. Кажется, я знаю, кто ты такая. И что ты наделала. Давай мы с тобой поговорим начистоту, инопланетянка…