Наверное, я все-таки не гожусь для этой работы. Тот же Смит никогда не поставил бы семейные интересы выше рабочих. Хотя у него, вероятно, и семьи-то никакой нет, но если бы была…

Телефоны здесь не работали, жаловались на отсутствие сети. Скорее всего, вояки включили постановщики помех.

Пилот в очередной раз попытался связаться с диспетчерской и услышал в ответ уже привычное: «Дожидайтесь дальнейших инструкций».

Я сняла куртку. Смит промокнул выступивший на лбу пот носовым платком.

Ситуация усугублялась тем, что мы были сотрудниками теневого агентства, а Техас, похоже, более не признавал теневую власть так же, как он не признавал государственную.

За последний час на этой военной базе не приземлилось ни одного самолета. Похоже, запас тех, кто был в воздухе, уже закончился, а остальные успели развернуться до того, как мятежный штат закрыл свое воздушное пространство.

Минут через сорок на летное поле выехала процессия, состоящая из двух армейских джипов и четырех крытых фургонов. Вояки остановились около одного из самолётов, вывели людей на улицу, после короткого разговора погрузили их в один из фургонов и тот отчалил.

Багажа у тех, кто сел в фургон, при себе не было, а процессия переместилась к следующему самолету.

Процесс шел довольно быстро. Фургоны увозили людей и возвращались, а военные двигались от самолета к самолету по какой-то только им известной системе, и вот уже через полчаса очередь дошла и до нас. Пилот открыл люк и опустил трап, и мы выбрались из душного ада в ад, опаляемый солнцем. Оружие мы оставили в салоне — пусть будет сюрприз для досмотровой команды.

Все восемь человек — шестеро сотрудников ТАКС и два пилота — выстроились в линию. Военные были собраны и деловиты, но особой агрессии не демонстрировали, и автоматы солдат были всего лишь направлены в нашу сторону, а не прямо-таки нацелены, но я опасалась, что долго эта идиллия не продлится.

— Документы, — потребовал возглавлявший торжественный комитет по встрече армейский капитан. Ему было под пятьдесят, в коротко подстриженных волосах уже виднелась седина.

Я показала ему свое водительское удостоверение, Смит и оперативники тоже, пилоты предъявили свои летные сертификаты или как там эта штука называется.

— Цель поездки?

— Деловой визит, — сказала я, и в этот момент на трапе показался солдатик из группы досмотра.

— Мы нашли оружие, сэр, — доложил он. — Много оружия.

На самом деле, там было не так уж и много, я вообще с недавних пор больше одного пистолета с собой не ношу. Но спрятать даже эти несколько жалких стволов все равно было некуда.

Капитан прищурился.

— Похоже, у нас диверсионная группа.

— Вовсе нет, — сказала я. — Нам ваши разборки вообще побоку. Мы из ТАКС…

Я сомневалась, что после этого заявления станет лучше, и оказалась права. Лучше не стало.

— Прихвостни теневого правительства, — сказал капитан. — Таким, как вы, здесь не рады.

— Наше появление здесь не имеет никакого отношения к вашей борьбе за свободу, — заявил Смит, пытаясь сгладить впечатление. — На территории штата замечен особо опасный преступник, задержание которого в интересах всего человечества, и…

— И ты расскажешь эти байки кому-нибудь другому, — сказал ему капитан. — В машину их. Нет, в разные машины.

Нас разделили и усадили в разные машины, каждой из которых выдали сопровождение в виде двух автоматчиков. С предыдущими попавшими под раздачу пассажирами такого не происходило, так что мы уже могли почувствовать себя особенными.

Нас с одним из оперативников по имени Чарли высадили в подземном гараже и отвели в комнаты для досмотра. Разумеется, в разные.

Две женщины в форме военной полиции (на их нашивках красовался флаг Техаса, видать, все это время, пока мы торчали в самолете, они обновляли дизайн формы подручными средствами) обыскали меня, вытащили все из карманов, забрали ремень и шнурки от кед. А потом одна из них потребовала снять перчатку.

Я сняла.

— Что у тебя с рукой? — бесцеремонно спросила женщина-военный коп.

— Неудачно с самоката упала, — сказала я, и меня отправили в специальную камеру для юмористов.

По крайней мере, женщина-военный коп так ее называла.

Все опять пошло не по плану, словно кто-то наложил на Блокнот заклятие, позволяющее ему каждый раз ускользать из наших рук. У меня не было свободы передвижения, не было связи, и я понятия не имела, что сейчас может происходить в секретном бункере, куда отвезли могущественный сюжетный артефакт и задержанного вместе с ним Дэнни Форсайта. Может быть, они там все уже напились или нанюхались веселящего газа и теперь глупо хихикают и вписывают в гроссбух смерти имена друг дружки.

Я бы уже ничему не удивилась.

Перспективы были туманные. В лучшем случае нас просто депортируют из самопровозглашенной республики. В худшем — нам предстоит провести несколько лет в застенках, как пособникам теневого правительства и прочих угнетателей, которые не давали обычным техасцам свободной жизни. Может быть, нас даже показательно расстреляют, но, на мой взгляд, это будет уже чересчур.

В конце концов, мы же здесь никого не убили.

Пока что.

Моей соседкой по тесной камере оказалась вызывающе одетая девица лет двадцати. На ней были черные чулки в сеточку, юбка такая короткая, что могла бы сойти за широкий пояс, и розовый топик с надписью «Да, папочка». У нее были обесцвеченные волосы, и такое количество косметики на лице, что ей можно было бы оштукатурить наш старый лодочный сарай.

Рядом с двухъярусной кроватью, нижний этаж которой занимала эта особа, стояли ее розовые лодочки на высоких каблуках. В общем, она выглядела, как человек, которого ожидаешь встретить на военной базе в последнюю очередь.

— Прет, — сказала она, когда конвоирша захлопнула дверь за моей спиной. — Я Джессика.

— Привет, — сказала я. — Я Боб.

— И за чо тя замели, Боб?

— Я диверсант и прихвостень, — сказала я. — А тебя?

— Прост неудачно устроила сюрприз свому парню, — сказала Джессика. — То есть, сначала удачно, а потом нас застукали, и оно попало в вентилятор. Терь он в соседней камере сидит.

— Он тут служит?

— Ну да. Сржант. Чо у тя с рукой?

— Не заметила табличку «осторожно, мокрый пол», — сказала я

— Бывает, — сказала Джессика.

— Давно тут сидишь?

— С ночи, — сказала она. — Скор уже выпустить должны. Обещали.

Хорошо бы, подумала я. С удовольствием бы посидела одна, возможно, мне даже удалось бы выспаться. Оставалось надеяться, что в суматохе последних событий руководство военной полиции о своем обещании, данном Джессике, попросту не забыло.

Гарнизонная тюрьма находилась под землей, и в ней было сыро и холодно. Что в камерах, что в допросной, так что я не вылезала из своей походной куртки цвета хаки.

Майор Форбс мне не понравился. И я ему, судя по всему, тоже.

Это был невысокий толстячок с блестящей под светом флуоресцентных ламп лысиной и маленькими поросячьими глазками, которые смотрели крайне недобро. И на его военной форме тоже были нашивки с флагом Техаса.

Форбс повертел в руках мой бумажник и небрежно бросил его на стол.

— Кэррингтон, значит?

— Да, — сказала я.

— Роберта Кэррингтон, да?

— Да.

— Ранее вы утверждали, что работаете на теневое правительство?

— Скорее всего, — согласилась я.

— Скорее всего что?

— Скорее всего, утверждала, — сказала я.

— Что именно вы делаете для теневого правительства?

— Я работаю в ТАКС, — сказала я. Он и так уже должен был это знать, в бумажнике было мое удостоверение. — Вы знаете про ТАКС? Чем мы занимаемся?

— Знаю, — сказал он. — Выходит, вы считаете, что свобода Техаса — это часть какого-то… сюжета? И что вы вот так легко можете заявиться сюда и снова взять его под контроль?

— Нет, — сказала я.