- Штраф? – нехорошо ухмыльнулся Бел. И Анна чётко осознала – вот не зря Генрих Норуш сейчас так белеет мордочкой и подтягивает под себя лапки. Ох и не штраф ему собирается впаять командир минотавров!

- Ну так… я же… высший допуск! – выдохнул Норуш, пытаясь криво улыбаться. – Я имею право привлекать к спецзадачам сотрудников любого уровня и слоя…

- Имеешь, - равнодушно подтвердил Вий, спокойно поглаживая лицехвата.

- Ну вот же! – приободрился Генрих Норуш и даже осмелился чуть-чуть распрямить лапы и хвост.

- Отпусти его, лохаг Бел, - приказал Вий.

Минотавр недовольно сморщил свой серо-розовый нос, бешено дёргая мохнатыми ушами и раздувая ноздри, но перечить старшему архивариусу, герою тридцать восьмого царства, не стал.

- Да, да! – вскинулся конюший Его Величества, делая снова гордый вид, - Отпусти меня!

Бел скривился и махнул рукой подчинённым.

Рядовые не то, чтобы отпустили «крыса»… Они его попросту уронили – одновременно, словно сговаривались, разжали лапы и... Генрих Норуш вывалился и обрушился на каменный пол! А приземляться по-кошачьи этот тип явно не умел.

Поэтому, скорчив несчастную рожу, он поднялся из той кучки, в которую его обратило падение, и, нервно отряхивая своей коротенькой лапкой пальто и гримасничая, зло зашипел сквозь острые зубки:

- Тупицы! Болваны! Солдафоны!

Минотавры стояли с непроницаемыми физиономиями. Хотя… нет, теперь уже Анна точно могла сказать по этим замершим выражениям лиц, - или морд? - что бойцы и не сильно-то скрывают презрение и усмешку. И только у Бела по дрожанию ушей и трепетанию ноздрей явственно читалось что-то ещё… Может быть, ярость?

- Всем оревуар! – шаркнул ножкой «крыс в пальто» и торопливой припрыжкой направился на выход.

Анна смотрела ему в спину с гуляющим под ней хвостом и почему в этот раз совершенно не задумывалась о том, как же ему пошили штаны. В голове была грусть. Вот эта крысятина сейчас шмыгнет в свою нору, чистенький и свеженький, будет пить какао с круассанами, а Лиз, её солнышко-зайка, будет отвечать за всё тут прошедшее!

- Норуш! – резко позвал Бел.

Конюший Его Величества, уже почти дотопавший до Вия, мгновенно присел, словно над ним просвистел бич, а не оклик. И, замерев всем своим непропорциональным тельцем, медленно повернул голову, оглядываясь на минотавра.

Бел стоял, держа в одной ручище табельный блокнот, а в другой авторучку, явно готовясь что-то записывать.

- Давай уточним. Так ты говоришь, когда Лиз обнаружила пропажу и сразу сообщила тебе? – спросил он.

Генрих Норуш выдохнул, тут же распрямляясь, и вальяжно поправляя ворот пальтишка:

- Ну, она обнаружила пропажу и прибыла ко мне как раз вечером. Я собирался принять вечернюю ванну. Это где-то в девять часов. Вот, она пришла и сообщила. А я что? Я же готов на всё ради благополучия царства и…

- Взять, - кивнул Бел, складывая в карман блокнот и ручку, так и не воспользовавшись ими.

- Что-о-о? – пискнул Генрих Норуш и рванулся к выходу.

Не успел.

Минотавр, стоящий у дверей, ловко подсёк его под лапы. Конюший Его Величества полетел, проезжая по полу пузом и распахнутыми руками. А когда остановился – там его уже ждал второй минотавр. Который бережно взял крыса за шиворот пальто и, развернув, понёс обратно к командиру.

- Лохаг? – дыхнуло холодом страшилище архивариус.

- Пропажу обнаружила госпожа Мастер, - кивнул на Анну Бел. – До этого Лис Аглаофа могла сообщить лишь о том, что платье не работает. Но Конюший заявляет, что ему Лис сообщила о пропаже, а значит Генрих Норуш врёт. Он уже знал, что поломок нет, и в наряде не хватает детали.

- Я не! – заверещал «крыс в пальто» - Я никогда! Это всё она! Я не-е-е..!

Вий посмотрел на него внимательно и фыркнул:

- Конюший Его Величества решил, что с Инквизицией ему разговаривать полезнее, чем со мной… Наденьте мне веки!

- Нет! – взвизгнул Генрих Норуш и заторопился: - Я забрал бусину! Мне заплатили! Много!

- За то, чтобы расстроил свадьбу Мины? – взревел Бел.

- Дурак! – завизжал Норуш. – Кому нужна твоя Мина?! За бусину! Мне заплатили за бусину! Её нужно было только переправить в нулевой мир! Я вообще не знал, что бусина делает это превращение! Я думал, что это просто ценная бусина! Да, я подтолкнул эту глупую сирену к мысли позвать эту дуру-портниху оттуда! Я сунул ей бусину в сапог – эта тупая корова и не заметила! А через час-два я бы отправил её обратно в нулевой и всё!

Анна схватилась за сердце. Вот так – думаешь, что прибыла пошить платье, а в результате оказываешься вовлечённой в какие-то шпионские страсти!

- Кто тебя нанял? – грозно навис над Генрихом Норушем Бел.

- Не-е-ет, - захныкал «крыс», жалко поджимая лапки, - Пожа-а-алуй-ста-а-а! Он меня убьёт, если я…

- А тут убью я, - равнодушно предупредил Бел.

И Норуш разревелся самым настоящим плачем со слезами в два ручья.

- Я не могу! Не могу! Не могу-у-у!

- Вынеси, - поморщился Бел и обернулся к Вию: - Инквизиторы расколют.

Вий молчаливо кивнул.

И когда рядовой минотавр, перехватив Генриха Норуша на манер дамской сумочки подмышку, двинулся на выход, Анна кинулась к Вию:

- Пожалуйста, отпустите Лизу!

Вий смотрел холодно и отрешённо гладил лицехвата, блаженствующего у него на коленях.

- Пожалуйста! Она же не виновата! Это всё крыс в пальто! – почти плакала Анна.

- Мастер, - раздувая ноздри, подошёл строгий и спокойный Бел. – Судьба Лиз ещё не определена. Она всего лишь взята под расследование. И, конечно, дознание покажет, был ли у неё злой умысел или её действия – от глупости.

Вот уж чего никогда Анна бы не могла сказать о подруге, так то, что она глупа!

- Нет! – резко замотала она головой. – Вы не посмеете! Нет! Иначе…

Бел смотрел странно – повернув на бок голову, скосив свой огромный серо-розовый нос и приподняв мохнатые уши.

Но Анну уже невозможно было остановить! Она выпрямилась и притопнула босой пяткой:

- Иначе! Я! – она вбивала каждое слово, будто наживляла толстенную кожу, – Больше никогда! Не буду! Для вас! Ни-че-го! Шить!

Ух, какая это страшная была угроза! Ух, как бы «богатые дуры» возмутились бы на такое! Как начали бы махать руками, топать ногами, визжать и звать своих богатеньких кошелёчков на ножках! А тут… Ну, ничего особенного. Просто тишина и все переглядываются.

Бел заморгал, хмурясь и прядя ушами. Начал оглядываться назад, на Вия, бросать взгляд на окружающих. Но это было даже не очень важно. Важно то, что Лиза – её солнышко-зайчик – смеялась, словно колокольчик и радостно хлопала в ладоши, подпрыгивая как весёлый мячик. И глядя на неё с таким восторгом, как, наверное, со времён их совместных девчачьих проказ и не было никогда!

Лиза снова бросилась на шею и прижалась, стискивая в объятиях и шепча на ухо:

- Ты – лучшая! Лучшая! Мне ничего не будет теперь! Не бойся! Меня сразу отпустят! Здесь важно – очень важно! – твоё умение!

- Вам пора, Мастер! – склоняясь в поклоне, фыркнул Бел.

Позади уже был зал с шедевральным платьем Замаршки и целым ворохом высокохудожественных бесполезных свадебных нарядов. И был позади неприятный момент виевского процесса «наденьте мне веки!». И даже тихое исчезновение большинства тех, кто присутствовал при расследовании, тоже уже оставалось где-то далеко позади. Всё это происходило так быстро и в тумане потому, что всё время движения к выходу из здания по едва освещаемому рассветными сумерками коридору, они держались с Лиз за руки и болтали без умолку. Даже не о чем-то, а просто так… Как ты, как я, как кто-то там и где-то там… Они говорили и говорили и, кажется, даже не успевали понять собеседника – запомнить бы само ощущение от него! И чувствовали удивительную тихую радость от самой возможности вот так – по-дружески – идти рядом и говорить, не сдерживаясь…