— Из общих межмировых уведомлений, — с готовностью ответил Хаттегер. — Не знаю, как тебя Руф в толпе вычислил, но в первый же день он уже знал, кто ты.

— И почему пустили в академию? — я не отрываясь смотрела на ректора, напряженно ожидая ответа.

Сама не знаю, почему это вдруг стало для меня так важно?

— Я бы не пустил, — все так же открыто развел руками Хаттегер. — Но тут решаю не я.

— Мне показалось, что ты сможешь нам помочь, — наконец повернулся лицом Айзенхарт. — И, как видишь, я не ошибся.

Значит, только ради дела? Приютил воровку, сделал над собой усилие, рассчитывая принудить ее к сотрудничеству, выжать, а после сдать коллегам?

То, что я ощутила, нельзя назвать обидой. Нельзя обидеться на чужого, никакого к тебе не имеющего отношения человека.

А вот разочарование — да, слово подходящее.

Мне в какой-то момент показалось, что Айзенхарт испытывает ко мне нечто большее, чем практический интерес следователя.

Что между нами проскочила искра.

Ну что ж. Значит, показалось.

— О, просыпается! — я насторожилась, почувствовав липкое, мерзкое прикосновение к ауре. — Пора нам отсюда убираться. Защита стоит, но насколько она прочна — не хотелось бы выяснять на себе. Кстати, у меня появилась мысль, как найти убийцу!

— И как же? — не скрывая скепсиса, спросил Хаттегер.

— Это будет сюрприз! — нарочито восторженно заявила я, в свою очередь не глядя на ректора.

Что ж. Хочет чисто деловых отношений — будут ему.

Спала я как младенец, и поднялась раньше Эриды.

Сегодня важный день. Наконец-то мы найдем преступника, а значит, согласно договору Айзенхарт будет обязан меня отпустить!

Возможно, мне удастся его убедить приоткрыть щит? Ненадолго, мне минутки хватит. Если среди ночи провернуть, никто и не заметит!

Как же мне надоел этот остров, кто бы знал. Нет, скучать здесь некогда, но находиться в зависимости от прихотей некоего ректора, не говоря уже о невозможности сбежать — омерзительно!

На завтрак я шла чуть не вприпрыжку. Уселась за привычным столиком, лицом к залу, чтобы видно было преподавательский стол. Интересно, насколько хороша реакция Айзенхарта? Сидит, зыркает по сторонам с подозрением. Готов задерживать в любой момент! Еще на меня посматривает, мол, когда?

Когда поем, вот!

Мне силы нужны. Заклинание не из легких.

Моя задумка заключалась в том, что для обороны от щупалец зеркала Паркера нужно особое плетение. Частично оно было отражено в щите, который накрывал постамент, так что примерную схему я себе зарисовала и все утро мысленно крутила, собирая заклинание.

Прежде чем распознать его у другого мага, нужно прочувствовать самой.

Когда из-под пола полезли первые, неуверенные нити паучьих щупов, я бросила короткий взгляд на ректора. Заметит ли?

Заметил.

Посмотрел на меня вопросительно.

Молодец. Прежде чем бросаться грудью на амбразуру, подумай.

Студенты вообще не замечали, что кто-то тянет из них магию. Сидели, болтали, попивали дурной кофе, пытались проснуться.

Зато за преподавательским столом наметилось оживление.

Быстрее всех среагировал не боевик. И не артефактор — хотя он-то был в курсе и тоже выжидательно на меня поглядывал.

Самой шустрой и внимательной оказалась миссис Гристейн.

Вот уж на кого бы я подумала в последнюю очередь!

Бытовичка вскочила с места, накрыла прорыв отработанным до автоматизма специализированным куполом, и заверещала во всю глотку:

— Берегись! Все вон из здания!

Студенты, наученные опытом, тут же вскочили и бросились врассыпную. Недавняя поломка щита заставила их уяснить, что при сигнале тревоги сначала нужно слушаться, а потом уже думать.

Зато Айзенхарт предпочел подумать.

Неспешно поднялся и, пользуясь тем что внимание куратора бытового занято мнимыми паучьими щупальцами, почти лениво вытащил из-за пояса противомагические наручники.

Раз — и они защелкиваются на вытянутых вперед, как по заказу, узких женских запястьях.

Я поежилась и потёрла свои. Прямо-таки фантомная боль кольнула. Неприятненько.

— Миссис Гристейн, вы арестованы за убийство прежнего ректора, мистера Дитлинда! — зычно объявил Айзенхарт.

Что тут началось!

Студенты, осознав, что прямой угрозы для жизни нет, притормозили. Кто-то сел обратно — завтрак сам себя не доест! Кто-то рухнул на ближайший стул, потому что ноги не держали, как например Эрида. Я еле успела придвинуть ближайший, а то шмякнулась бы на пол бедняжка.

Остальные застыли, где стояли, с любопытством и непониманием глазея на арестованную преподавательницу.

Полагаю, бывшую.

— Вы что делаете? — растерянно и лишь немного испуганно пробормотала женщина, рассматривая оковы на своих руках. — Вы не понимаете, нам всем грозит смертельная опасность! Снимите немедленно! Только я могу всех защитить!

— Нам стоит побеседовать в кабинете, — процедил Айзенхарт и потащил упирающуюся добычу к выходу.

Осознав, что слушать ее никто не собирается, миссис Гристейн забилась в его руках пойманной рыбиной и пару раз весьма удачно саданула каблуком по коленке. Ректор поморщился, спеленал ее магией, да так и повлек — на весу, как шарик на веревочке. И про кляп не забыл, а то арестованная продолжала завывать о неотвратимости угрозы.

Я незаметно скользнула в коридор следом за Айзенхартом.

Куда ж они без меня!

Хаттегер, пристроившийся рядом, бросил на меня неодобрительный взгляд, но вслух возражать не стал. Чем он на этот раз недоволен? Сами же просили участвовать в расследовании. Можно сказать, от успеха операции моя свобода зависит!

— Куда вы ее несете? — нас догнал запыхавшийся мужчина средних лет, ниже среднего роста, с короткими усами щеточкой. До сих пор не было нам не приходилось пересекаться, но я уже знала что это штатный целитель академии, мистер Йорген. Видела не раз за обедом. Аппетитом лекарь отличался знатным, а вот о его профессиональных качествах я пока что была не в курсе.

Вот и случай представился.

— На допрос! — лаконично отозвался Айзенхарт.

Больше лекарь вопросов не задавал. Но увязался с нами, на всякий случай, как он сам выразился.

В кабинете ректор швырнул миссис Гристейн в кресло безо всякого почтения к возрасту, устроился за столом и только после этого нейтрализовал кляп.

— Вы только что обрекли на мучительную смерть сотни молодых магов! — отчеканила дама, выпрямившись. Я ее зауважала еще больше — выкручивается до последнего. — Освободите меня, пока не поздно!

— Вы про зеркало Паркера? — небрежно отмахнулся Айзенхарт. — Оно в подвале, накрыто щитом и к происшествию отношения не имеет.

Я восхитилась его актерскими умениями. Ведет себя так, будто не вчера о существовании артефакта узнал, а как минимум подозревал с самого начала дела!

— Раз вы знаете, о чем речь, то понимаете, что все очень серьезно! — тут же сориентировалась бытовичка. — Разве вы не почувствовали отток магии там, в столовой? Сначала слабость, потом дискомфорт, а там и до перманентной потери дара недалеко!

— Вы это планировали провернуть и что-то пошло не так? Или же сразу собирались убить мистера Дитлинда? — светски уточнил Айзенхарт, лихо вытаскивая из ящика ручку и примеряясь к листу бумаги.

Миссис Гристейн поджала губы и изобразила оскорбленную добродетель.

Поздновато спохватилась.

— Молчание вам не поможет, — обманчиво-ласково заверил ее ректор. — У нас есть улики и свидетели. Мисс Тей…Тиара?

— Да, я именно ее ауру почувствовала и в кабинете, и в хранилище, — отчиталась я, просканировав женщину.

И нахмурившись, повторила процедуру.

Что-то цепляло глаз, выделялось, но что именно — я уловить не могла. Обойдя кресло, устроилась за спинкой, вытянула перед собой руки, чтобы увеличить поверхность контакта, и прикрыла глаза.

Мистер Йорген заинтересовался моими манипуляциями и тоже навис над подозреваемой.