— Значит ты решил, что я ширма? Только изображаю его супругу?

Марк кивает.

А мне непонятно, почему всё так сложно…

Почему Марк предположил дикие версии вместо того, чтобы увидеть ослепленную женщину, которая вышла замуж по любви.

Это же так банально.

Или в его мире нет?

Что он еще привык видеть? Каких девушек?

Голддиггерши, актрисы, эскортницы… кого я забыла?

— Дело не в тебе, Саша, — продолжает Марк и подтверждает мою догадку о его развитой интуиции, он действительно очень остро чувствует всё вокруг. — Эти версии родились из-за Игоря. Я не поверил, что он способен на нормальные отношения, и поэтому искал подвох.

— Ты все-таки видел его выкрутасы, — выдыхаю. — Ты сказал мне, что вы только в стрипухах бывали… Но ты явно видел больше. Нет, я не собираюсь пытать тебя. Просто сейчас пришло в голову. Стало очевидным.

Марк молчит.

Он умеет выжидать паузы.

Он лишь нажимает кнопку и чуть приоткрывает мое окно, чтобы я могла подышать свежим воздухом.

— Давай лучше о другом, Саша.

— Давай.

— Теперь твоя очередь. Скажи, что думала обо мне раньше?

— Раньше? Решил, что мое мнение поменялось?

— Ты уходишь от ответа, — он протягивает ладонь и поправляет подголовник, чтобы мне было удобнее, заодно он легонько касается моих волос, и мой мозг зачем-то заостряет на этом прикосновении внимание, словно пытается восполнить его недостаточность ярким воображением. — Так что?

— Я подумала, что ты бабник и кайфожор.

Марк раскатисто смеется.

Салон наполняется его вибрирующей хрипотцой.

— Ну, недалеко от истины, — Марк проводит широкой ладонью по своим волосам. — Я люблю получать удовольствие и с женщинами мне всегда было проще общаться.

— Нашел ключик к слабому полу? — я ловлю его взгляд, хотя сейчас это весьма самонадеянная затея, в глубоких глазах Марка появляются искорки, как у голодного пламени.

— Меня воспитала мать, — отвечает он. — Отца я видел раза три за всё детство. Он ушел из семьи, когда мне исполнился год. Отчима у меня никогда не было. Так что вывод напрашивается сам. Хотя мама переживала по этому поводу и записывала меня во все мальчиковые секции, какие только могла придумать. Хоккей, бокс, футбол, баскетбол… Я очень разносторонний спортсмен.

Я улыбаюсь.

— Могу послать клюшкой в нокаут.

— Это любой может, Марк.

— Черт, да. Неудачный пример.

Подголовник скрипит под моей головой. Я непроизвольно разворачиваюсь к Марку сильнее. И кажется он делает то же самое.

— И ты командный игрок? Ты перечислил много командных видов спорта.

— Я умею помогать, — он кивает.

— Я это уже заметила.

Все-таки мне не кажется.

Марк кладет ладонь на мои пальцы и мягко сжимает, обжигая своей близостью так, что мой пульс разгоняется за мгновение. В горле пересыхает, и я лишь судорожно выдыхаю, когда он наклоняется ко мне. Марк упирается виском в подголовник моего кресла, оставляя между нашими лицами жалкие сантиметры.

Мы теперь дышим выдохами друг друга.

— Подожди, ничего не говори, — произносит он почти что в мои губы. — Хочешь я помогу тебе? Сделать тебе ребенка?

Неожиданные слова Марка вмиг отрезвляют.

Такие вопросы мне еще не задавали.

Я схватываю воздух, как ледяной поток, и отстраняюсь от него. Впиваюсь спиной в дверь так, что становится больно из-за пластиковой ручки.

— Всего лишь предложение, — буднично реагирует Марк.

Он тоже отдаляется, возвращаясь на свое место. И он снова нисколько не смущен. Будто предложил обычную плевую сделку.

— Подумай…

— Я не буду думать об этом! Это дикость, — я взмахиваю ладонью, чтобы сбросить напряжение.

— Любой мужик может стать отцом. Это дело трех минут.

— Звучит чудесно, Марк, — во мне просыпается отвращение. — Ты прям-таки открываешься с новой стороны.

— Стать папой — вот что сложно, — в его голосе появляются металлические царапающие интонации, словно мы говорим не о гипотетической ситуации, а о его личной истории. — А отцом… да хоть каждый день.

Я смотрю ему прямо в глаза. И не могу поверить, что он серьезно.

Что этот разговор действительно происходит между нами.

— Я помогу финансово, — добавляет он спокойнее.

— Зачем тебе это?

— Почему нет?

— Ты бредишь. Ты вообще не понимаешь, о чем говоришь.

Как он себе это представляет?

Не сам процесс, а что будет после? Если ребенок действительно появится… Это же не игрушка, это безумная ответственность и это свяжет нас навсегда. Отыграть назад будет невозможно. Да и сам процесс! Я что сейчас кивну и он затянет меня к себе на бедра, потом расстегнет ширинку и займется делом на три минуты? Что-то мне подсказывает, что Марк не имеет в виду донорство и медицинские манипуляции.

Я отворачиваюсь к окну.

С таким же успехом можно разговаривать с иностранцем, не зная его языка. Мне совершенно неподвластна мужская логика, а дело точно в ней. Другого объяснения у меня нет. У мужиков и правда с этим проще.

— Хорошо, — отзывается Марк. — Забудем этот разговор.

Легко сказать.

Хотя я постепенно успокаиваюсь, пока мы едем домой. За окном мелькают вечерние улицы, а моя волна возмущения сходит с каждый метром дороги. Я даже начинаю сомневаться, что Марк сказал что-то оскорбительное. Я совершенно запутываюсь и поэтому молчу. Мне хочется побыстрее оказаться дома и смыть с себя тяжелый бесконечный день, который прошелся прямиком по кончикам нервов.

Сколько я еще выдержу в таком режиме?

Марк, кажется, сам жалеет, что заговорил о «своей помощи».

Он мрачнее тучи.

— Я останусь в доме на последнюю ночь, — сообщаю ему, когда машина ныряет под шлагбаум и заезжает на территорию закрытого коттеджного поселка. — Не хочу больше жить здесь. Завтра соберу вещи и переберусь в отель. Но ты если хочешь, можешь оставаться.

— Что скажешь Олегу?

— Пока не придумала… Что всё напоминает об Игоре и это сильнее меня?

— Звучит логично, — Марк кивает. — Надо только добавить драму голосу.

— Я потренируюсь перед зеркалом, — я перевожу взгляд на наш с Игорем дом, который должен показаться за поворотом. — Вот черт! Не стоило вспоминать Олега на ночь глядя.

Его машина как раз приближается с другой стороны. Мы одновременно подъезжаем к воротам, и я опускаю тонированное стекло, чтобы посмотреть на наглое лицо брата моего мужа. Он вообще не понимает русского языка? Я же сказала прямым текстом, что ему не нужно устраивать тут дежурства и злить меня.

— Олег, — кидаю ему с раздражением.

Он кривит рот и выглядит так, словно это я тут непрошенный гость. Он явно недоволен больше меня, и даже не может скрыть свою реакцию.

— Здравствуй, Саша.

— Уже здоровались, — я не могу удержаться и разговариваю с ним резко.

— Не злись, я по делу. Сигнализация сработала, я приехал проверить.

— Мне не приходило сообщение, — я тянусь за телефоном, чтобы проверить. — Да, ничего нет…

— Мне пришло, мой телефон в приоритете.

Я щурюсь.

— И где тогда охрана? — спрашиваю его. — Они должны быстро приезжать, у них пост у шлагбаума.

Олег вместо ответа открывает дверцу и выходит из машины. Я смотрю на его крепкий силуэт и уже буквально кожей ощущаю его напряжение. Что-то определенно не так.

— Я отозвал охрану. Я сам проверил по камерам, — он указывает на одну, что смотрит прямиком на ворота. — Там Влада. Она пьяна, судя по всему.

— Я сейчас ослышалась? — бросаю Олегу и распахиваю дверцу кроссовера Марка. — Что она делает в моем доме⁈

Я откидываю ладони Олега и прохожу к калитке. В ней есть полупрозрачные вставки и через них прекрасно видно, что на первом этаже дома горит свет. Да и сама калитка брошена приоткрытой.

— У нее что есть ключ⁈ Как она смогла открыть дверь?

Я закипаю.

За спиной раздаются шаги Марка, я коротко смотрю на него и пытаюсь найти островок спокойствия, но следом бросаю эту затею. Я шагаю вперед и толкаю калитку так, что она бьется о стопор со звонким скрежетом.