— Ну, я смотрю, ты пересказывал мою историю, со статуей. Ребята вокруг тебя так и вились.

— А что, нельзя было, да? — расстроился Паша и понурился. — Блин, а я же так и думал…

— Да нет, нормально все. — я улыбнулся. — Просто интересно, сколько человек за сегодня послушали твою историю.

— Да все! — широко улыбнулся Паша. — Вот реально, все! Даже пятикурсники приходили и просили рассказать!

— Да ты что, прямо сами пятикурсники? — усмехнулся я.

— Ага! Они теперь строят планы, как разгадать оставшиеся загадки. Раньше все думали, что это просто легенда такая, байка, а теперь все опять будут исследовать все уголки Урмадана в поисках чего-то необычного! Не удивлюсь, если об этом событии даже в газете какой-нибудь напишут!

Ну мне вот только в газеты не хватало попасть, да… С одной стороны, приятно, конечно, с другой…

С другой — если уж у меня и без всяких газет уже толпа фанатов по Смекалинску бродит, то что будет, когда выйдет статья? Мне придется делать пластическую операцию на лице, чтобы меня перестали узнавать? Или, может, усы с бородой отпустить?

Ага, размечтался — у этого молодого тела еще ничего толком не растет. Полгода ждать придется, пока хоть какая-то борода проклюнется.

Остаток дня, до самого вечера, я провел на стадионе, испытывая новую доску. Сначала просто катался по восьмерке, наращивая скорость на каждом повороте, потом принялся тренировать вылет на радужный мост, и проход по нему, и в конце тренировки осмелел окончательно и начал учиться делать на нем резкие маневры. Сначала — резко оттормаживаться, потом добавил к этому такую же резкую смену направления движения, а потом конец и целый разворот вокруг своей оси.

Радужный мост был узким, всего-то метр или около того шириной, да еще и немного выпуклый, поэтому свалиться с него, хотя бы немного не рассчитав маневр — раз плюнуть. Но с новой доской, которая буквально читала мои мысли, этого ни разу не произошло. Может, у меня не очень хорошо получались сами элементы, не так гладко и непринужденно, как я хотел бы, как я представлял себе, но это нарабатывается практикой.

Спустя два часа после того, как я начал тренировку, уже когда на университет потихоньку начала опускаться ночь, пришел Маус. Он нес на плече аэроконьки, а в руках — забивач.

— Привет! — крикнул он издалека. — Чем занят?

— Да так, мелочи всякие тренирую. — ответил я ему. — А ты тут что забыл?

— А мне тэсса Литова сказала, что сюда пошел и пропал с концами. Я решил проведать, не попался ли ты на ужин какому-нибудь стадионному монстру.

И он улыбнулся, показывая, что шутит, но глаза говорили, что шутит он только частично.

— Боишься снова остаться без спринтера? — ухмыльнулся я.

— Еще как. — честно ответил Маус. — Без тебя, боюсь, следующую игру нам не выиграть. Хотя, честно говоря, и с тобой шансы не сто процентов. В первый раз нам очень сильно повезло, что противники не были готовы к такой игре, и растерялись. Теперь же они будут наготове.

— Ничего, у нас тоже есть секретное оружие. — я подмигнул ему, и подкинул ногой в руки доску. — Зацени.

Маус без особого интереса взял в руки доску, и его лицо тут же переменилось.

— О, легкая! — удивился он, одной рукой взвешивая доску.

— Она не просто легкая. Она вообще… Неповторимая. — веско сказал я, забирая доску обратно. — С ней я стал еще быстрее, чем был. Так что, думаю, волноваться не о чем.

— Быстрее, говоришь? — Маус прищурился. — А ну-ка покажи!

— Ты собрался гоняться со мной? — удивился я. — На коньках?

— Нет, зачем мне за тобой гоняться! Разве кто-то будет гоняться на игре? — Маус подкинул в руке забивач. — Мы будем делать то, что ты и должен делать!

И следующий час я провел на радужном мосту, ловя пасы от Мауса снизу. Он постоянно оказывался в разных местах, пасовал под неудобными углами, и даже из-под моста, а мне нужно было постараться каждый пас поймать. Ведь пас, отданный спринтеру на радужный мост, тоже считается.

Я ловил почти все мячи, кроме самых сложных. И то, когда не ловил, это были не проблемы доски, которая отрабатывала на все сто, а скорее недостаток моего личного опыта обращения с ней. Все-таки на сноубординг это было похоже весьма отдаленно, и только моя отличная координация движений и ловкость спасали меня от ежесекундных падений из-за потери расновесия. А так-то, думаю, через месяц редких тренировок я уже буду чувствовать себя на доске так же уверенно, как на твердом полу.

— Отличный результат. — резюмировал Маус, когда уже окончательно стемнело, и мы закончили тренировку. — Я не большой спец по доскам, но твоя действительно выглядит как-то… Иначе. Но все равно нос не задирай, следующая игра у нас с псиомантами. У них вся команда гоняет на крутом снаряжении. Обычно аристократы не уделяют особого внимания аэроболу, считая его просто развлечением, но у элементомантов в команде Эдик Качаев, сын Вениамина Качаева. И вот старший Качаев просто болен аэроболом, и даже владеет собственной командой. Поэтом, когда сына взяли в команду, старший Качаев полностью проспонсировал всю команду, закупив самое крутое снаряжение для них.

— Не переживай. — я хлопнул Мауса по плечу. — Как говорится, неважно, какая тачка, главное, кто за рулем.

— Это кто такое сказал? — заинтересовался Маус.

— Да был там один… Лысый, в белой майке. — улыбнулся я.

Когда мы разошлись, я сразу же поспешил в спальню, чтобы успеть принять душ до отбоя. Быстрым шагом пройдя через гостиную, я распахнул дверь спальни, и вошел внутрь.

И увидел, как возле моей кровати копошится какое-то маленькое существо. Высотой мне по пояс, с длинными руками, почти достигающими пола, с длинными ушами, с короткой шерстью, покрывающей все тело, и забавной моськой, как у лемура. Существо, кажется, подтыкало простынь под матрас, или делало что-то очень похожее, но, как только я распахнул дверь, оно вздрогнуло, посмотрело на меня, застыло на секунду, а потом с тихим «Пуф!» исчезло в воздухе.

Я немного постоял на пороге, переваривая увиденное, и только потом прошел в спальню. Изучил кровать в том месте, где копошилось существо, но так ничего и не нашел, кроме недозаправленной простыни.

— А, ты уже тут! — сказал Паша, входя в дверь. — Ты чего там делаешь?

— Паша, кто это нахрен был? — спросил я у него и описал существо.

— Так это викс! — уверенно ответил Паша. — Они живут и работают в замке! Делают всякие мелкие и простые вещи, вроде уборки, заправки кроватей, готовки… Да, еду нам на столы тоже они готовят!

— А кто они вообще такие, эти виксы?

— Это забавная история! — Паша улыбнулся. — Виксы это один из немногочисленных видов не агрессивных разломных тварей. Мало того — они даже разумны и способны выучить наш язык, как, собственно, с ними и общаются маги.

— Они появились из разломов, но они не агрессивны? — уточнил я. — Как странно звучит.

— А что странного? Есть ведь фениксы, есть горгульи, есть вот виксы. — перечислил Паша. — Они все не агрессивны… Ну, если к ним, конечно, не лезть самому. А виксы вот даже разумными оказались. Правда выяснилось это не сразу, и какое-то время люди их убивали тоже, как и других тварей.

Голос Паши слегка дрогнул, и я внезапно понял, что ему на самом деле жалко тварей. Всех. Даже разломных. Даже агрессивных.

Следующий день начался с завтрака и урока армамагии. И, как ни странно, этот урок проходил не в кабинете, а на улице, во дворе, прямо рядом со стадионом, с которого я ушел каких-то десять часов назад. Вела урок никто иная, как сама тэсса Литова, и поэтому никто не посмел его прогуливать.

Литова, одетая в какие-то легкие доспехи из композитных материалов ждала нас на стадионе, заложив руки за спину. По бокам от нее стояли две высоких деревянных стойки, на которых висело, лежало и стояло различное холодное оружие. От коротких кинжалов до длинных алебард. И все оно было затупленное, учебное.

А между стойками стоял большой деревянный сундук, такого размера, что в него влезло бы два меня и еще на половину Ады осталось бы место.