Даже если бы я не слышал двадцать минут назад о том, какой обычно магический потенциал у первокурсников, я бы все равно удивился. Я и так знал, что максимум, сколько может показать секстан — девяносто девять. Это просто было последнее число на его шкале. Даже если мой потенциал на самом деле больше, прибор просто не сможет его показать!

— Девяносто девять… — задумчиво повторил старец, которого я принял за директора. Его задумчивый голос звучал как шорох старых страниц, полных тайн и загадок. Затем он внезапно повернулся к преподавателям, и его глаза, полные мудрости и строгости, засияли: — Срочное собрание! Прямо сейчас! Тэсса Литова, присмотрите за студентами!

Все преподаватели, включая директора, быстро вышли из зала через незаметные двери в дальнем углу, оставив за собой легкий шлейф волнения и недоумения.

Толпа студентов сразу загудела, как растревоженный улей. Кажется, присутствие директора сдерживало их, как невидимая преграда. Они начали переглядываться, особенно те, кто сидел за красным столом, пихали друг друга локтями и показывали на меня пальцами, словно я был диковинным зверем, попавшим в их мир.

Им только и остается мечтать о таком уровне магического потенциала, как у меня. Даже старшекурсники-структурники смотрели на меня с завистью — они явно не могли похвастаться таким уровнем, и это было видно по их недовольным лицам и шепоткам.

Ада и Дима смотрели на меня с удивлением и восхищением. Глаза Ады даже заблестели золотистым, как тогда, когда она использовала свою магию. Когда я посмотрел на них, Ада покачала головой с широкой улыбкой, а Дима показал большой палец. Они действительно рады за меня, настоящие друзья, и это придавало мне уверенности.

Ко мне подошла профессор Литова, ее голос был тихим, но в нем слышалась настойчивость:

— Тэр Оникс, пройдите на свое место за столом, пожалуйста.

Она явно не хотела, чтобы другие слышали — я едва расслышал ее слова из-за шума. Я еще раз посмотрел на секстан, который показывал «99», положил его обратно на столик, спрыгнул с кресла и пошел к черному столу.

Сидящие за ним ребята и девчата раздвинулись, освобождая место рядом с рыжим Пашей. Он смотрел на меня с недовольным лицом, как будто я у него занял деньги и не возвращаю уже год.

— Почему ты не сказал? — начал он, его голос был полон недоумения.

— Не сказал что? — не понял я, пытаясь разобраться в его эмоциях.

— Про магический потенциал! — Паша продолжал смотреть на меня с недоверием. — Как ты вообще попал в технари с таким уровнем? Тебе место в структурниках, да еще и в первых рядах!

— Предлагаешь вернуться к секстану и подвинуть стрелку на другой символ? — спросил я, садясь рядом с ним, но не ногами к столу, как остальные, а спиной. — А потом сказать, что артефакт передумал? Или, может, ошибся?

— Нет, так не получится. — Паша серьезно покачал головой, его лицо стало еще более сосредоточенным. — Секстан Болтона Бейтса никогда не ошибается. Он всегда точно показывает предрасположенность к магии. За всю историю Урмадана не было случая, чтобы при обучении выяснилось, что у студента на самом деле тяга к другому виду магии.

Я хотел ответить, но Литова снова заговорила, ее голос звучал как колокол, призывающий к порядку:

— Уважаемые студенты, оставайтесь на местах и сохраняйте спокойствие! — громко сказала она, выходя на середину зала и поднимая руки, как дирижер, призывающий к тишине. — Это всего лишь небольшая задержка! Через пять минут все вернутся на свои места, и мы продолжим!

Камень в моей груди немного потеплел.

Да, ты прав. Я это уже слышал. Буквально несколько часов назад, когда мы летели в стонущем от бури дирижабле прямиком в ад. И сейчас все складывается похоже. Никто не знает, что произошло и что делать, но решения принимать надо, и поэтому принимаются первые попавшиеся. Учиться в Урмадане — это не то же самое, что разбиться на дирижабле, но все равно важно. И я не собираюсь оставлять это на произвол судьбы.

— А ты… — снова начал Паша, но я его перебил:

— Подожди минутку.

Я снова посмотрел на Аду и Диму, которые продолжали следить за мной, и незаметно указал ей на Литову, а потом на глаза и рот и покрутил пальцем вокруг головы. Надеюсь, они поймут.

Ада нахмурилась, потом удивленно подняла брови и, отчетливо складывая губы, проговорила: «О Т В Л Е Ч Ь?»

Я кивнул. Ада осуждающе покачала головой, но потом кивнула тоже, толкнула Диму в бок локтем и что-то ему передала. Он секунду сидел, глядя на нее, а потом улыбнулся и громко, на весь зал, закричал:

— Анекдот!

В зале воцарилась тишина, даже Литова замерла. Студенты, которых не удалось заткнуть даже строгой преподавательнице, тоже замерли и стихли.

— Тэр Чуров? — подозрительно произнесла Литова, глядя на Диму. — Простите, что вы сказали?

Я не стал выяснять, что будет дальше. Я просто встал со своего места и быстрым шагом, но не бегом, чтобы не привлекать лишнего внимания, дошел до двери, за которой скрылись преподаватели.

— Я говорю «анекдот»… — донеслось мне в спину. — Заходят как-то нормик, маг и викс в бар…

Я юркнул в дверь, закрыл ее за собой и зашагал по узкому коридору. Мой путь лежал к двери напротив — она была приоткрыта, и через щель сочился яркий, явно искусственный свет.

— Что мы вообще знаем о магии? — продолжал разговор, начало которого я не слышал, директор школы. — Мы узнаем что-то новое каждую неделю, если не каждый день! Почему ты думаешь, что этого не может быть, Янус?

— Я не говорю, что этого не может быть! — скрипучим голосом ответил Янус. — Я говорю, что это выглядит крайне подозрительно!

— Вот-вот, и я… я о т-том! — поддержал его другой голос, уже не скрипучий, но заикающийся. — П-подозрительно!

— Особенно в свете того, что нам рассказал Скат. — снова вступил Янус. — Сам посуди, Родион — самая передовая метеостанция, которую проверяют перед каждым вылетом дирижабля, и вдруг стала показывать какую-то чушь? Из-за этого дирижабль попал в бурю, а спас всех снова этот молодой человек, который только что нарушил все известные нам принципы магии? Тебе не кажется, что это слишком много совпадений для одного человека?

— Раз в год, как известно, и палка стреляет, — спокойно ответил Виктор. — Все это могло быть простым совпадением? Могло. Поэтому обвинять невиновного человека на основании только домыслов и подозрений… Лично мне такая позиция кажется недостойной преподавателя Урмадана.

— Да мало ли что тебе кажется, Виктор! — снова проскрипел Янус. — Мы обсуждаем не твои личные хотелки, а будущее всего университета! Как на нас будут смотреть академии других стран, если мы примем в свои ряды какого-то проходимца, который каким-то образом обманул нашу систему поступления и проник сюда обманом!

Обманом?

Это уже перебор. Я понимаю, можно подозревать меня в чем угодно, и, честно говоря, вся эта история не выглядит правдоподобно, если смотреть на нее со стороны…

Но называть меня обманщиком⁈ Вместо того, чтобы поблагодарить за то, что я сделал, чтобы мы все долетели до Урмадана целыми и невредимыми!

— Это клевета! — возмутился Виктор. — Этому молодому человеку надо наоборот благодарность объявить, да перед всеми студентами! Если бы не он!..

Но я уже не слушал. Во мне поднялась волна гнева, и я дернул за собой приоткрытую дверь, распахивая ее и заходя внутрь.

— Скажите, пожалуйста, это учебное заведение или балаган? — невинно поинтересовался я, входя. — Потому что я планировал попасть в учебное заведение, а тут, все-таки похоже, балаган.

Преподаватели собрались в небольшом помещении, в центре которого стоял огромный коричневый глобус из темного дерева. Они сидели вокруг него на мягких пуфиках, но при моем появлении некоторые вскочили, как будто я ворвался с пушкой и криком «Это ограбление!» Хотя я не собирался никого грабить. Да и пушка осталась в пакете с вещами.