Зато что было приятно — это то, что после переноса артефакт снова лежал у меня в руке, и нет нужды бродить в потемках и искать его в густой траве.
Я прикинул расстояние от места, откуда я начал, и получилось примерно двадцать пять метров. Неплохо! А если я придумаю, как бросать артефакт дальше, будет ещё лучше.
А пока что мне и этих двадцати пяти метров хватит. Для того, что я задумал — вполне хватит.
Я подошел ближе к зданию Урмадана, подбросил артефакт в руке, глядя вверх и присматривая точку поудобнее и понадежнее. Затем я размахнулся и швырнул артефакт вертикально вверх, тут же потянувшись к нему сознанием.
Короткий порыв ледяного ветра — и я оказался на высоте трех этажей, прямо рядом с окном, в которое и целился. В руке сгустилась рукоять ледоруба, я зацепился им за каменную грань и повис на стене, как паук. Ледоруб надежно держался зубастым клювом за каменную кладку, а в другой руке снова лежал артефакт, готовый к новому использованию.
Я не стал медлить. Оттолкнулся от стены и, отпрыгивая назад, снова бросил артефакт вверх, на самую крышу башни.
Короткий порыв ветра — и я уже стою на самой вершине конической крыши. Она не была рассчитана на то, чтобы здесь кто-то появлялся — слишком уж крутыми были ее скаты, — но я уцепился ледорубом за ось флюгера в виде подзорной трубы, который тут находился, и не испытывал особенных неудобств.
Кроме одного — башня была слишком низкой. Здесь не было и речи о «высоте птичьего полета». Это и высотой-то назвать можно было только с большой натяжкой, а уж о том, чтобы увидеть отсюда весь двор Урмадана, оставалось только мечтать. Как я ни пытался заменить собой флюгер, крутясь вокруг его оси, я так и не смог найти ракурс, с которого бы весь двор оказался перед моим взором.
Значит, придется лезть выше. И я даже знаю, куда именно — на ту самую башню, к которой до сих пор был пришвартован «би-би».
Её высота была около пятидесяти метров, и выше неё в Урмадане просто не существовало строения. Забраться выше можно было только на сам дирижабль, но тогда двор будет скрыт его огромной тушей. Поэтому — только башня. Только ее вершина.
Я прикинул место для следующего броска, подбросил артефакт в руке и швырнул его вперед, к нужной башне.
Я двигался небольшими прыжками по пять метров, переносясь от одного окна к другому. Зацепившись ледорубом за камень и уперевшись ногами в стену, я каждый раз подкидывал артефакт в свободной руке, чтобы он удобнее лег в пальцы, и бросал его вверх еще на пять метров. В принципе, я мог бы и без артефакта добраться до самого верха — щели между камнями позволяли цепляться не только ледорубом, но и просто пальцами. Однако, с артефактом это будет быстрее, а значит, меньше шансов, что меня кто-то заметит.
Через две минуты я уже был на самой вершине башни. В отличие от первой, она заканчивалась не остроконечной крышей, а плоской, с зубчатым парапетом, как у шахматной ладьи. Тут даже был люк в полу, через который сюда попадали нормальные люди, которым не приходит в голову косплеить Человека-паука.
'«Би-би» огромной китовой тушей растележился совсем рядом с башней, но благодаря тому, что гондола его была закреплена всего-то на пару метров ниже меня, он почти не загораживал мне обзор. Я пошел вдоль зубчатого парапета по кругу и смотрел на двор с высоты пятидесяти метров, пытаясь понять, что же зашифровано в фонарях. Отсюда было видно, что фонари группируются по яркости свечения, причем между группами обязательно было расстояние, и нигде не было такого, чтобы группы перемешивались. Однако размеры групп были совершенно разные — где-то это был одинокий фонарь, а где-то я насчитал целых пятнадцать!
Мне хватило двух кругов, чтобы догадаться. Чтобы убедиться в правильности догадки, я поднял голову, посмотрел на небо и не сдержал улыбки.
Созвездия. Вот что изображали фонари. Сгруппированные по яркости свечения, они буквально являлись отражением звездного неба. И понять это можно было только ночью, когда фонари зажигались. Точно так же, как звезды на небе появляются только ночью. Вон Андромеда, которая привлекла мое внимание самым большим количеством фонарей. Вон Рысь, состоящая всего из двух «звездочек»…
А вон местная Малая Медведица, которая содержит в себе самую яркую «звезду» всего двора. У всех остальных фонарей свет был теплым, естественным, у этого же — холодным, ярким, явно от светодиодной лампы.
И изображал этот фонарь, конечно же, Полярную Звезду. Ту самую, по которой в древности люди ориентировались, пользуясь тем, что она находится ровно на полюсом.
Здесь «полярная звезда» находилась близко к стене Урмадана, и единственное, на что она могла указывать, — это либо сама стена, либо что-то рядом с ней.
Кто бы ни придумал эту загадку, он явно приколист еще тот. Заберись к черту на рога для того, чтобы узнать, что тебе надо снова спуститься.
И, судя по тому, что эта загадка — очередная вещь, связанная со звездами, я даже знаю, кто именно ее придумал!
К счастью, мне нет нужды аккуратно слезать вниз по стене. И даже нырять в люк, который здесь наверняка именно на такой случай и существует — не нужно. Я могу просто вытянуть руку за край парапета и разжать пальцы, позволяя артефакту упасть на траву. Досчитать до десяти, чтобы наверняка, и потянуться к нему, перенося себя к подножью башни.
Это швырнуть его я могу на двадцать пять метров. А вот если он упадет сам, то никакого ограничения по расстоянию и вовсе нет. Его, в общем-то, и так нет — я могу оставить артефакт в любой точке планеты и перенестись к нему в любой момент времени!
Снова порыв ледяного ветра — и я уже шагаю к точке, которую мне указали фонари, пряча артефакт в карман и убирая ледоруб. Думаю, что они мне больше не понадобятся.
Я прошел мимо одного из тех кубов, которые заинтересовали меня на карте еще в первый день, и даже задержался на несколько секунд, оглядывая его, насколько позволяло освещение. Это действительно оказался куб, причем не какой-то магический, а вполне себе обычный, грубо сваренный из толстых листов металла, а где-то вообще на заклепках. Металл явственно отливал красным, и это живо напомнило мне горошины, которые я видел на прилавке Стара. Они точно так же отливали красным, но тогда они меня не интересовали… А вот теперь — еще как заинтересовали.
Поставив в памяти зарубку спросить у Стара про горошины, я пошел дальше, избегая световых пятен от фонарей, и через две минуты достиг своей конечной точки — единственного во всем дворе фонаря с холодной светодиодной лампой.
Этот фонарь освещал небольшую «площадь», если это можно так назвать. Одна из дорожек Урмадана здесь разделялась на две и они огибали высокую каменную статую. Свет фонаря падал именно на неё, явно намекая, что разгадка кроется именно в этой статуе.
Я даже не удивился, когда понял, что это статуя Болтона Бейтса. Ну кого же еще, в самом деле? Хитро улыбаясь, каменный старикан стоял, подняв одну руку к небу, как будто указывая на него, и подмигивал мне, зажмурив один глаз. Это было довольно странно — видеть самого важного мага Урмадана в таком виде, но я уже привык к тому, что Бейтс — персонаж с приветом, и не удивлялся. Черт, да я даже не удивлюсь, если сейчас окажется, что эта статуя тоже живая и заговорит со мной.
Нет, не оказалась. Когда я шагнул в круг света от фонаря, статуя не повернулась ко мне и не стала задавать никаких каверзных вопросов, как это делал портрет в гостиной. Я быстро перебежал освещенный участок, который было невозможно миновать как-то иначе, и скрылся в тени статуи, задумавшись, что делать дальше.
Мне нужна была статуя — это было очевидно. Но от того, что я её нашел, ничего не изменилось. Её каждый день «находят» десятки студентов. Значит, для разгадки, мне нужно найти не просто статую, а что-то такое, чего не нашли бы другие.
Я начал осматривать статую сверху донизу. Внимательно присматривался к каждой трещинке в камне, трогал пальцами, даже принюхивался пару. Ничего. Просто статуя.
