По радио сказали, что погода будет хорошей и значительно потеплеет. Синоптики угадали лишь наполовину. Солнце и вправду светило ярко, но хлесткий ветер сшибал с крыш облака снега, и ощущение наступившей весны пропало.

В 9.30, сразу же после пятиминутки, Арсентьева вызвал начальник отделения.

– Что нового по краже у Школьникова? – задал он, казалось бы, обычный вопрос, но своим тоном, однако, дал понять, что ждет положительных результатов. – Руководство просит исчерпывающую информацию по этому делу.

Разработка дела шла активно. Арсентьев хорошо ориентировался в запланированных оперативных мероприятиях, отлично знал весь следственный материал. Он четко проинформировал о проведенных глубоких проверках.

Начальник докладом остался доволен, одобрил дальнейший план действий и внес в него лишь несколько дополнений.

В 10.05 позвонил из МУРа старший оперативный уполномоченный Филаретов:

– Прошу помочь! Вчера такая же кража совершена в центре города. У Архипова. Способ тот же. Полагаю, твоя и эта кража – дело одних рук…

Арсентьев не успел подготовить нужного ответа. Напористый Филаретов продолжил:

– Архиповское дело на контроле. У руководства МУРа. Подсылай толкового оперативника для согласования работы. Здесь одними автономными мероприятиями не обойдемся…

– Это правильно! Только ругают одного начальника уголовного розыска, – усмехнулся Арсентьев и пообещал срочно скорректировать работу. Судя по всему, предстоящий день обещал быть горячим.

Положив трубку, он вызвал Филиппова. Информация оперативника о появлении в магазине «Жемчуг» подозрительного молодого мужчины в черном кожаном пальто его заинтересовала. Конечно, сам по себе этот факт мало о чем говорил, но в сочетании с другими обстоятельствами определенно заслуживал внимания.

– Ну-ка, расскажи о своих умозаключениях. Потом будем думать вместе.

Рассказ Филиппова был кратким.

– Мужчина, которого я засек в магазине, проявлял интерес к бриллиантам. Конечно, любоваться драгоценностями может всякий. Но он выяснял, сколько могут стоить серьги бриллиантовые с изумрудами, имеющие художественную ценность, почему нет в продаже золотых украшений с эмалью, в чем разница между якутскими и уральскими алмазами, каковы особенности их огранки. Он вел себя спокойно до тех пор, пока не увидел дежурного милиционера, шедшего к прилавку. Тут заметался, ринулся к выходу и словно в воду канул. Вот, собственно, и все, – закончил свой рассказ Филиппов. – В рапорте я указал его приметы.

Арсентьев внимательно прочитал убористый текст и, положив рапорт в папку, задумался. В кабинет доносились голоса прохожих, шедших под окнами. Далеко за корпусами домов тяжело бухал молот: там на стройплощадке забивали бетонные сваи для нового универмага.

– Любопытная история, – сказал Арсентьев. – Мне кажется, этот мужчина задал ряд непростых вопросов. Не собираясь ничего покупать, он хотел узнать стоимость старинных серег с бриллиантами и изумрудами, интересовался золотом с эмалью. С чего бы? Увязывается ли это с кражей у Школьниковых?

Филиппов высказал свою точку зрения.

– Знаете, что мне пришло в голову? Похоже, он хочет приобрести ценности, но боится переплатить. Вот и задавал вопросы.

– А может, продать? – спросил Арсентьев. Он вычертил на листе бумаги замысловатую фигуру и стал четкими, косыми линиями ее заштриховывать.

– Вечернее время он выбрал не случайно. В такой час люди торопятся домой или в другие магазины, – продолжал Филиппов. – Его интерес к современной огранке камней – существенная деталь…

– Вот, вот! Можно сделать общий вывод – неизвестный в камнях не ориентируется вовсе и явно таится. Если вещь своя или вещь для себя – логичнее проконсультироваться у опытных товароведов. Допустим, на Калининском проспекте, а не ехать в магазин, который на отшибе. Чего прятаться? – Арсентьев говорил отрывисто, сопровождая слова короткими взмахами ладони. На какое-то мгновение он замолчал.

– Разрешите? – воспользовавшись паузой, спросил Филиппов.

– Подожди, – остановил его Арсентьев. – Знаешь, а я с тобой согласен. Он ведь покупатель ценностей. Притом случайный. Это наиболее вероятный вариант. Любители старины, люди сведущие, знают, что якутские алмазы открыты сравнительно недавно, знакомы и с характеристикой огранки. А мужчина этот – знаток в камнях так себе.

Арсентьев встал. Сразу же поднялся и Филиппов.

– Похоже, вырисовывается новая версия по краже у Школьниковых, – быстро сказал Филиппов.

– Не исключено! Здесь есть над чем пошевелить мозгами.

Но в ней одно уязвимое место… Хотя… – Арсентьев надолго задумался. – Надо попытаться установить личность твоего незнакомца, – словно отметая сомнения, проговорил он.

– Само собой. Дело стоит этого. Я готов на любую черновую работу. Только в громадном городе его искать как иголку в сене… Что я должен делать?

Арсентьев усмехнулся.

– Что и всегда – искать. А насчет иголки – не скромничай. Ты у нас самый мудрый. У тебя способность конкретно мыслить. Вот и мысли. Розыск не усложняй. Раз есть покупатель, должен быть и продавец. А он, по версии, вор. Кражу у Школьниковых совершили не тени, а люди. Поразмысли над ее способом. Он о многом говорит. И кто совершил, и как совершил… А это уже половина успеха.

– И даже кто? – усмехнулся Филиппов.

– И даже кто! – с серьезным видом ответил Арсентьев. – Такую кражу случайный человек не совершит, а опытных преступников не так уж много. Не всякий на квартирные кражи способен. Ты же не пойдешь к кондитеру пальто шить или простуду лечить? На это другие люди есть, которые с этим делом справятся. Понял?

– Понял, – бодро ответил Филиппов. Глаза его смотрели лукаво. – Работы вроде на час осталось!

Арсентьев иронии не принял.

– Поезжай-ка в МУР и запроси, кто значится там из воров по такому способу краж. С этого начни.

– Все?

– Нет, не все. Заодно заскочи к Филаретову. Он работает по такой же краже, что и мы!

Оставшись один, Арсентьев вооружился ручкой и стал быстро набрасывать план неотложных мероприятий, которые необходимы были для раскрытия кражи. Это была сложная, напряженная работа. Он писал скупые профессиональные фразы, вдумчиво вкладывал в их смысл самое основное. Количество версий не расширял, сосредоточивал внимание на наиболее важных. Предусмотрел и полученную от Филаретова с час назад информацию о краже у Архипова.

Сегодня этот план придется обсуждать у руководства.

Начальство серьезно относилось к таким документам. Они обеспечивали активный поиск, а подписи – уверенность в точном выполнении намеченных мероприятий. Вошла секретарь с папкой.

– Сегодняшняя почта, – пояснила она. Арсентьев взял папку и подержал ее на весу.

– Ну и ну! – недовольным тоном проговорил он. – Самая настоящая бюрократия.

Наскоро полистав документы, успокоился. Большую их часть составляли ответы на его собственные запросы, в которых он заметил часто повторяющуюся фразу: «Учитывая важность проводимых мероприятий, прошу вас срочно исполнить…» Фраза эта была и на письмах, имеющих второстепенное значение.

– И я хорош тоже. Бумажками возмущаюсь, а сам настоящий бюрократ. Вот до чего доводит инерция привычки, – ответил он и нахмурился. Еще раз, теперь уже внимательно, перелистал почту: протоколы опросов, выписки из актов экспертиз, справки, характеристики… Быстро расписав оперативникам поступившие материалы, Арсентьев принялся читать заявления. К ним он относился с особым вниманием. Это не жалобы, в которых звучат резкие, обидные фразы: «Я буду вынужден обратиться в вышестоящие инстанции… Я не думал, что ваши сотрудники окажутся бессильными… Прошло пять дней, а преступники не пойманы…» В таких жалобах чувствуется образованность авторов, но редко встречается справедливость. Это, наверное, оттого, подумал Арсентьев, что, когда вопросы касаются личных интересов, чувство справедливости к другим людям забывается.