Гурам был уверен в себе. Он привык сходиться с женщинами легко. Виктория тоже женщина, только очень обаятельная, элегантная, хотя и деловая. Его сейчас уже не интересовали другие причины, ради которых она решила встретиться с ним наедине.

У него не было настоящих товарищей. Даже школьных он видеть не хотел. В этом была какая-то давняя неподвластная ему странность, разобраться в которой он не мог и теперь. А новых… Они при случае в болото заведут, в болоте и утопят.

Об одном человеке Гурам тосковал всерьез – о бывшей жене. Без нее и теперь ощущал настоящую пустоту в жизни. Все отчетливее, с большей ясностью понимал, что она была единственным человеком, искренне заботившимся о нем. Чувство ценности этой заботы появилось не тогда, когда жили вместе, а потом, когда она ушла от него. Не раз вспоминал ее слова.

– Что тебе дает лишнее кольцо, лишняя сотня, статуэтка? – спрашивала она.

Гурам не переносил слез жены. В минуту размолвки пытался утешить ее. Клялся горячо, уверяя, что это его последний бизнес, последний кутеж. Но все шло по-прежнему. Перед разрывом жена больше молчала и только с укоризной смотрела на него.

Не выдержав, Гурам спросил ее однажды:

– Ты что ведешь себя как не жена? Она ответила, сдерживая рыдания:

– У тебя была жена, а теперь ее не стало. Чувства не «Жигули», их не ремонтируют…

– Если не стало – то уходи! – в нервном срыве заорал Гурам.

Уже потом понял, что это была его самая большая ошибка, которую уже не поправишь. Он снова занялся своими делами. Только теперь не от стремления обогатиться – от одиночества и… тоски.

– Ты словно дипломат, приготовившийся к необычайно важному приему, – сказал Лева, неся из кухни кофейник. – Что может сделать женщина! Ты, пожалуй, увлекся Викторией всерьез.

– Разве похоже? – спросил Гурам, застегивая тонкую модную рубашку. – Я четко знаю свой маршрут и не теряю голову от женщин. Они все похожи друг на друга. Тянут в скучное, монотонное бытие. А это – прозябание…

Лева усмехнулся.

– Вот с этим я не согласен. У тебя такие взгляды по инерции. Пожалуй, все мужчины находят свое счастье в монотонной, как ты сказал, семейной жизни. Я ведь тоже люблю повеселиться не меньше твоего. Но, откровенно говоря, это пустая суета. Иногда задумаюсь – хочется жить иначе. Не могу без умиления смотреть на стариков, которые, идя по улице, бережно поддерживают друг друга. Начинает тянуть к чистому, тихому счастью.

Гурам похлопал Леву по плечу и подтянул галстук:

– Ты у врачей давно был?

– А что?

– К психиатру сходи! Стареешь, брат. Тебя бы на пленку записать и передавать по радио. К чистому, к тихому… Запомни, мужчина всегда должен держать власть над женщиной, а она, если, конечно, умна – оставаться загадкой…

– Виктория, видно, для тебя загадка?

– Кажется, уже разгаданная…

– Чего же мчишься к ней? Может, жениться собрался?

– Она для замужества слишком деловая. Здесь другой интерес.

– Умолкаю, – Лева поднял руки вверх. – Не обижайся, но, по-моему, Викторию ты не разгадал. Не суди о ней примитивно. Под ее каблучком многие вертятся. Цену себе знает.

– Все ясно! – охладил его Гурам. Глаза его стали колючими. – Под каблучок меня не пихай, маэстро!

– Насчет ума, возможно, убедишься сам. Всему свое время, – возразил Лева.

Гурам смотрел уже не сердито. Он был сейчас спокоен. Ему показалось, что Лева разыгрывает его, и, чтобы проверить, спросил:

– Может, лучше к ней не ездить? Как думаешь?

– Спрашивают – отвечаем! Обязательно съезди, – весело отозвался Лева. – Уверен, тебе у нее будет интересно. Не проиграешь, это точно. Возможно, и выиграешь, – Лева произнес это так, словно доказывал свое расположение к Гураму.

– Уговорил, – рассмеялся Гурам. Он надел пальто и, остановившись в коридоре, положил Леве руку на плечо. – Прошу, позвони Тамаре с Виктором. Организуй что-нибудь. Займи их вечер.

– Все будет в порядке, – с готовностью заверил Лева.

Гурам не предполагал, что минут через пять Лева позвонит Виктории и передаст этот разговор почти слово в слово, а она будет уточнять, расспрашивать, интересоваться финансовыми возможностями Гурама.

Из докладной инспектора инспекции по делам несовершеннолетних.

«Никифоров Сергей – сын Школьниковой О. А. от первого брака. Развод оформлен, когда Сергею было девять лет. Четыре года назад Никифорова О. А. вышла замуж за гр-на Школьникова Василия Николаевича. При расторжении брака решением народного суда сын был оставлен на воспитание матери.

Оксана Артемьевна имеет высшее образование, работает бухгалтером в научно-исследовательском институте. После второго замужества неоднократно обращалась с просьбой направить сына в колонию. Она характеризовала его «трудным» мальчиком. Ей было разъяснено, что для удовлетворения просьбы нет законных оснований, т. к. в колонию направляются несовершеннолетние преступники, осужденные к лишению свободы Никифоров Сергей по месту жительства ни в чем предосудительном замечен не был. Характеризуется положительно. В беседе с ним выяснено, что, когда ему исполнилось 16 лет и он получил паспорт, мать категорически возражала против прописки, не пускала его в квартиру.

В комиссии по делам несовершеннолетних Оксана Артемьевна и ее муж заверили, что Сергей будет проживать в их семье. Однако в тот же день они не разрешили ему остаться дома, и он ночевал у соседей.

Об этом была поставлена в известность администрация учреждений, где работали супруги Школьниковы. После этого Оксана Артемьевна вновь заверила, что Сергей будет проживать совместно с ними. Однако в квартиру она его по-прежнему не пускала, и он был вынужден обратиться в народный суд о вселении его на жительство к матери.

Суд вынес решение в пользу Сергея Никифорова, но оно Оксаной Артемьевной было обжаловано. До вторичного рассмотрения дела Никифоров Сергей жил у общественников ДЭЗа и в г. Дмитрове у родителей родного отца.

В августе прошлого года Никифоров был принят в профессионально-техническое училище. Зарекомендовал себя с лучшей стороны. Характеризуется скромным, застенчивым подростком. Ноябрьские и новогодние праздники находился в общежитии ПТУ. Последние два месяца вел себя замкнуто. После приезда Школьникова В. Н. в общежитие и объяснений с ним возмущался его несправедливостью. Решил оставить училище и уехать к родителям отца.

28 февраля Никифоров Сергей с диагнозом легкого отравления был направлен в городскую больницу. В его тумбочке был обнаружен лист бумаги с написанным словом «убийца». В настоящее время, в результате принятых мер, состояние его здоровья не вызывает опасений…»

Школьникова в отделение милиции пришла без опоздания. Ровно в пять. Перед Арсентьевым стояла довольно привлекательная женщина с добрыми голубыми глазами. Кивнув и прошелестев шубой под норку, она не спеша опустилась на стул. Пышные каштановые волосы широкими волнами легли на воротник. Школьникова попыталась улыбнуться, словно хотела убедить Арсентьева в своем прямодушии. Коротко взглянув на нее, он не проронил ни слова.

– К вам было трудно добираться. Попала в самый час «пик».

– Сейчас уже все позади, – сказал Арсентьев. – Но будем беречь время. Ответьте не скрывая. Вы допускаете, что ценности взял сын?

Школьникова выпрямилась.

– Нет. Он не мог этого сделать.

– Тогда почему ваш муж ездил в общежитие, обвинил его в краже? Может, были основания?..

– Василий Николаевич не терпит моего сына, и тот платит тем же. Отсюда и подозрения. Я была против поездки. Он поступил неразумно…

– Не терпит? – удивленно спросил Арсентьев. – Он же знал, что у вас ребенок!

– До свадьбы мы об этом не задумывались. Уже потом, перед женитьбой, Василий Николаевич поставил условия. И я… – Глаза Школьниковой наполнились слезами.

– Мне бы не хотелось это обсуждать, – избегая резких слов, проговорил Арсентьев и перевел разговор в другое русло.