Выпив залпом почти всю банку, Ляо Яфань несколько раз рыгнула, села за обеденный стол, ловко взяла у Фан Му сигарету, прикурила и затянулась.

Фан Му нахмурился и пододвинул к ней лежащую на столе одежду, давая знак переодеться. Ляо Яфань лишь краем глаза взглянула на нее и достала из нагрудного кармана бумажку.

– Я делала покупки в магазине внизу, – холодно произнесла она, – и еще не расплатилась. Оставила в залог твою униформу.

Фан Му взял чек, изучил цифры, хмыкнул и сунул его в карман.

– Еще кое-что. На телефоне деньги кончились, положи.

Фан Му посмотрел на Ляо Яфань, которая вызывающе глядела на него. Через несколько секунд он опустил взгляд и тихо сказал:

– Переоденься.

Ляо Яфань фыркнула:

– Да кто наденет это старье? Где моя одежда?

Фан Му указал на пакет, стоящий у двери:

– Выбросил. Она грязная и…

– Твою мать! – Ляо Яфань вдруг рассердилась. – Кто разрешил тебе ее выкинуть?!

В этот момент из кухни раздался резкий звук, как будто на плиту с силой опустили сковороду.

Фан Му был настолько растерян, что не знал, как поступить: отчитать Ляо Яфань или успокоить Ми Нань. Ляо Яфань, однако, заинтересовалась, подошла к кухонной двери и, покуривая, осмотрела Ми Нань с ног до головы. Затем развернулась и встретилась взглядом с Фан Му. Ее глаза были полны издевки.

– Баба твоя? Ничего так…

Ми Нань немигающе уставилась на сковороду перед собой и с такой силой сжала лопатку, что та почти впечаталась в ее ладонь. Внезапно она отложила ее и обернулась с кокетливой улыбкой:

– Давайте есть.

Это был самый долгий ужин на памяти Фан Му. Три человека сидели за столом, не говоря друг другу ни слова. Ляо Яфань сидела, задрав ногу на стул, и бесцеремонно заглатывала большие куски, выплевывая рыбьи кости на стол. Ми Нань, в свою очередь, не поднимала головы и ела маленькими кусочками. Фан Му осторожно поглядывал то на Ляо Яфань, то на Ми Нань, беспорядочно запихивая в рот еду, даже не понимая, что ест. В итоге он случайно разжевал бадьян и полностью потерял аппетит.

Насилу покончив с едой, Ляо Яфань оттолкнула тарелку, тут же заняла диван и, щелкая семечки, начала смотреть свадебное ток-шоу, время от времени посмеиваясь.

Ми Нань понесла посуду на кухню и глянула на Фан Му, намекая, чтобы он пошел с ней. Плотно закрыв дверь, она, не говоря ни слова, включила воду и занялась мытьем посуды.

Фан Му, почесав голову, пробормотал:

– Только что… это… не обращай внимания…

– Ничего, – перебила его Ми Нань. – Позволишь ей остаться здесь?

– Да, – честно ответил Фан Му. – Ей больше некуда идти.

Ми Нань положила на стол вымытую тарелку, взглянула на Фан Му и спросила:

– Как ты объяснишь это родителям?

– Пока что объяснять не придется… – Фан Му вздохнул. – Родители в Корее. Двоюродная сестра недавно родила, так что они помогают ей.

Ми Нань молча кивнула и сосредоточилась на посуде. Закончив, тщательно вымыла руки, повернулась и, стряхивая капли с ладоней, посмотрела на Фан Му, словно хотела что-то сказать. Фан Му невольно улыбнулся. Он прекрасно понимал ее недоумение, но не знал, с чего начать.

Наконец, не выдержав, Ми Нань шепотом спросила:

– Она… действительно та самая Ляо Яфань?

– Да.

– Но… – нерешительно произнесла Ми Нань. – Раньше она…

– Была другой, – тон Фан Му вдруг стал ниже, – совершенно другой.

– Правда? – Ми Нань пододвинула стул и села, спокойно глядя на Фан Му. – Расскажи мне.

Ранней осенью температура ночью резко опускается, и на окнах появляется небольшой конденсат. В старомодной квартире три человека, две комнаты, однако разделяемые не только стеной, дверью или окном. Будь то настоящее или прошлое, всегда найдется то, чему трудно противостоять или о чем неприятно вспоминать. Однако эти следы неоспоримо существуют: жизнь, что внезапно оборвалась; юность, которая вмиг пролетела; признания в первой любви, так и не прозвучавшие; сигареты, от которых невозможно отказаться всю жизнь. Это дыхание, взгляд и кровь, как табачный дым, проникающий в легкие, превращаются в тяжелый яд, который волей-неволей приходится носить в себе вечно. Такое повествование обречено быть трудным и обрывистым; кроме того, в нем будут выборы, которые сам рассказчик не может объяснить. И, возможно, каждому важна не правда, а повод переубедить себя.

Ми Нань протяжно выдохнула, после чего наступило еще более долгое молчание.

Уже смеркалось. Она рассеянно смотрела в окно, словно считая загорающиеся по очереди огни. За каждым ярко освещенным окном, вероятно, есть совершенно обычная семья, живущая самой обычной жизнью. И никто никогда не узнает, какие абсурдные истории скрываются за этими одинаковыми окнами.

Через некоторое время Ми Нань, встав, прошептала:

– Я пойду.

– Я отвезу тебя, – затушив окурок, сказал Фан Му.

– Не нужно. – Ми Нань посмотрела на Ляо Яфань, которая все так же была прикована к телевизору, затем на Фан Му и через полминуты, опустив взгляд, добавила: – Дай знать, если понадобится моя помощь.

Не зная, что ответить, Фан Му лишь удрученно кивнул.

Поздняя ночь. Двое не могут уснуть.

В спальне Ляо Яфань все еще громко болтала по телефону. Кажется, это был парень по имени Сяо[11] Чуань, и их разговор сводился к выяснению местонахождения тех, кого в тот день арестовали вместе с ними. Сяо Чуань, похоже, жаловался, что Ляо Яфань заботится только о себе и предала друзей. В тоне Ляо Яфань слышались нотки самодовольства, когда она объясняла все снова и снова.

Фан Му не собирался лезть в личную жизнь Ляо Яфань и даже не хотел знать, что произошло в те годы, пока она отсутствовала. Это определенно то, что он не хотел бы знать. Поскольку ничего нельзя исправить, бессмысленно бередить старые раны. И вместо того чтобы сожалеть, лучше подумать о будущем. Но какое будущее их ждет?

«Давай поженимся…»

Фан Му лежал на диване в гостиной, прокручивая в голове эти слова, и не смог сдержать смех. Почему он это сказал? Сочувствие? Искупление? Долг? Или что-то еще? Что бы это ни было, неужели нужно ручаться за это браком?

Возможно, только так и можно взять на себя пожизненные обязательства…

Не желая больше об этом думать, Фан Му закрыл глаза и попытался уснуть. Однако до ушей все отчетливее доносились звуки разговора и смеха в спальне.

Сейчас она должна быть счастлива. Безопасное место для жизни, финансовая стабильность и мужчина, готовый принять ее прошлое и взять на себя будущее.

Будущее.

Это слово никогда не было столь тяжелым.

Пока он размышлял, стрелка часов указала час ночи. У Ляо Яфань, однако, сна не было ни в одном глазу, и она все продолжала без конца болтать по телефону. Фан Му поднялся с кровати и постучал в дверь спальни:

– Ложись пораньше. Завтра у нас много дел.

Голос Ляо Яфань ненадолго прервался, а затем раздался еще звонче:

– Мы должны сделать паспорт, прописку и…

Голос Ляо Яфань становился все громче, она почти кричала, разговаривая с собеседником. Провокация была очевидна: оставь меня в покое.

Фан Му вздохнул, снова постучал в дверь и сказал:

– И еще встретиться с сестрой Чжао, она искала тебя…

Шум в спальне резко оборвался.

Неся в руках термос, он с трудом пересек толпу то ли бесчувственных, то ли печальных людей и направился прямиком в стационар на втором этаже. Стоя перед дверью палаты, немного успокоил сбившееся дыхание и зашел внутрь. Молодая медсестра измеряла у пациентки давление и, увидев, как он вошел, мило улыбнулась:

– Вы пришли?

Он тихо поздоровался, словно боялся разбудить женщину, спящую на больничной койке. Хотя прекрасно понимал, что она может никогда не проснуться.