— В чём? — спросил Высоцкий.

Мне показалось, что спрашивал он серьёзным тоном — я не услышал в его голосе ноты иронии.

— Космические корабли запускаем. Танки строим. А жевательную резинку для детей не производим. Чем не позор? Стыдно. Мы сегодня наверняка опозоримся. Но я не откуплюсь от этого позора детскими жизнями. И другим этого не позволю.

Я тут же добавил:

— Даже если мой поступок кому-то покажется непатриотичным. Пускай. Наплевать.

Владимир Семёнович стрельнул в меня взглядом и тут же вновь повернул лицо в сторону лобового стекла. Он постучал рукой по рулевому колесу, затянулся табачным дымом и прищурил правый глаз.

— Что ты придумал, Сергей? Как справишься с электриком и с… тем, кто закроет эту дверь? Застрелишь их?

Высоцкий указал на лобовое стекло. Я заметил, что он ухмыльнулся.

— Есть варианты, Владимир Семёнович.

Я достал из кармана чекушку и показал её Высоцкому.

Сказал:

— Для электрика у меня есть вот это.

— Водка? Тёплая, небось. Гадость.

— Выпьет. Я его уговорю. Я это умею. Через полчаса он уснёт. До окончания матча.

Высоцкий вскинул брови.

— Спецсредство КГБ? — спросил он.

Владимир Семёнович уронил на пол автомобиля сигаретный пепел, но будто не заметил этого.

— Водка со снотворным, — ответил я. — «Русская». Не лучший выбор, понимаю. Для нашего электрика сойдёт. Я растворил в ней три таблетки. Импортное средство. Вреда не нанесёт. Но усыпит гарантировано. Что мне и нужно.

Я надавил пальцем на пробку, показал Высоцкому этикетку на бутылке. Виктор Семёнович кивнул.

— Как пройдёшь мимо контролёра? — спросил он.

— Покажу ему удостоверение Бурцева, — ответил я. — В закрытом виде, разумеется. Не засвечу здесь фото полковника.

— Второго тоже водкой угостишь? Того, что закроет ворота.

Светящийся кончик сигареты показал на юго-восточный вход во дворец спорта. Над лестницей снова взлетело и умчалось в направлении автобусов облако дыма.

— Со вторым я договорюсь иначе. Не сомневайтесь, Владимир Семёнович: ворота он не закроет.

Я улыбнулся, надел кепку, поднял воротник куртки.

Сообщил:

— Дальше я уже сам. Спасибо, что подвезли меня, Владимир Семёнович. Рад, что пообщался с вами. Знаю теперь, чем похвастаюсь детям и внукам. Вы гениальный поэт и артист. Удачи вам. Не болейте.

Я протянул Высоцкому руку — тот её снова проигнорировал. Он выдохнул за окно дым.

Владимир Семёнович повернул голову, посмотрел на меня и сказал:

— Ладно, Сергей, давай мне свою бутылку.

Он махнул рукой, разбросал по салону пепел.

— Поднимусь к твоему электрику, — сказал Высоцкий, — напою его водкой. Уж со мной-то он выпить точно не откажется.

Владимир Семёнович хмыкнул.

— Даже если это всего лишь розыгрыш, я хоть развлекусь за счёт КГБ, — заявил он. — Жаль, что они на хороший коньяк не расщедрились. Его бы я и сам выпил. Ну да ладно. Не сегодня. Повеселил ты меня, Сергей. И озадачил. Давно меня так никто не озадачивал.

Теперь уже Высоцкий протянул ко мне руку. Я передал ему чекушку.

Владимир Семёнович поморщил нос и произнёс:

— «Русская». Тёплая. Ты уверен, что электрик не отправится после этой выпивки к праотцам?

— Не отправится, — заверил я. — Проверено на бывшей невесте моего младшего брата.

— Бывшей, говоришь? Это в смысле, что она… того?

Высоцкий глазами указал на небо.

— Это в том смысле, что они расстались. Но она после этих таблеток прекрасно себя чувствовала. И выглядела неплохо.

Владимир Семёнович сунул чекушку в карман. Поправил шарф.

— Возьмёте удостоверение? — спросил я.

Высоцкий покачал головой.

— Нет, благодарствую. Это уже совсем другая статья. Такие проблемы мне сейчас ни к чему. Я и без того всех нормальных пластинок в этом году лишился. Отберут ещё и эту… мягкую. Сергей, да и зачем мне это удостоверение? Меня в Москве каждая собака знает.

Владимир Семёнович выбросил за окно окурок. Убрал в карман зажигалку и пачку с сигаретами. Провернул в замке зажигания ключ — заглушил двигатель.

В салоне сразу стало тише. Я услышал, как тикали мои наручные часы.

Услышал это и Высоцкий — потому что он опустил на них глаза и спросил:

— Сколько у нас осталось времени?

— Сорок пять минут, — ответил я.

Не взглянул на циферблат.

— Пора.

Высоцкий дёрнул головой и заявил:

— Волнуюсь. Как в молодости перед началом спектакля. Рассчитываю, что усну сегодня в своей постели, а не там, наверху. Тёплая водка. Нет, принципиально вообще ни глотка этой гадости не выпью. Постараюсь.

Он взглянул на окна дворца спорта. Вздохнул. Протянул мне руку — я осторожно её пожал.

— Удачи тебе, Сергей. Клянусь: до мая месяца я о встрече с тобой никому ни полслова. Как и обещал.

— Даже Евгению Богдановичу Бурцеву?

Высоцкий тряхнул головой.

— Ему тоже ничего не скажу.

Владимир Семёнович усмехнулся и сообщил:

— Надеюсь, что ты всё же пошутил: на полу в квартире на Кутузовском проспекте нам с Мариной спать не придётся. Проверю это. Скоро. Твой адрес я запомнил. Новый автограф для твоего друга Артурчика я тебе пришлю, обещаю.

Мы выбрались из машины — я аккуратно захлопнул дверь (чем заслужил благодарность Высоцкого). Владимир Семёнович втянул голову в плечи, сунул руки в карманы и поспешил к входу во дворец спорта. Он стучал по асфальту высокими массивными каблуками. По пути ни разу не оглянулся. Я наблюдал за ним, стоя около серо-голубого БМВ. Придерживал рукой воротник: прятал шею от холодного ветра. Этот ветер вскоре донёс до меня хрипловатые звуки голоса Высоцкого — когда Владимир Семёнович прошёл через ворота. Я расслышал лишь обрывки фраз. Но не уловил их смысл. Вновь раздался стук каблуков: теперь он доносился со стороны ступеней. Я огляделся по сторонам и неспешно прогулялся до стены дворца спорта.

Остановился на тёмном островке за массивной колонной, куда не добирался свет фонарей. Как я и прикинул ещё в машине, отсюда были прекрасно видны незапертые пока ворота юго-восточного выхода (и висевший сейчас на правой от меня створке большой амбарный замок). Контролёра я около выхода не увидел. Но заметил, что над ступенями поднимался серый сигаретный дым — ветер тут же уносил его в направлении припаркованных на площадке около дворца спорта автобусов. Долгого ожидания в моих планах на сегодняшний вечер не было. Но встреча с Высоцким внесла в них правки. Поэтому я спрятался за колонной от ветра и от посторонних взглядов. Поглаживал пальцем спрятанное в левом кармане удостоверение.

Четырежды за время моего ожидания мимо моего укрытия проезжали автомобили. Свет их фар беспомощно упирался в широкую колонну, не добирался до служившего мне укрытием тёмного островка. Дважды я видел на ступенях лестницы невысокую фигуру контролёра (ту самую, которую я недавно отпугнул от БМВ красными корочками «взятого на прокат» удостоверения). Изредка менял направление ветер — тогда до меня долетал от первого выхода резкий горьковатый запах табачного дыма. Я то и дело возвращался взглядом к воротам. Убеждался, что они открыты нараспашку, а замок по-прежнему висел на правой створке.

В очередной раз я взглянул на циферблат часов, когда заметил суету около автобусов для иностранцев (поднёс часы ближе к глазам — присмотрелся к положению стрелок). Тут же прикинул, что до окончания матча осталось около десяти минут (время окончания матча я знал лишь приблизительно, со слов Мирного). Снова просканировал взглядом пространство вокруг себя. Людей я увидел только рядом с автобусами. Отметил, что давно не подавал о себе вестей контролёр. Его фигура уже минут пять не мелькала на фоне ступеней. Не взлетали над лестницей клубы дыма, не доносилось со стороны юго-восточного входа и шарканье шагов.

Шаги я услышал за семь минут до предполагаемого окончания хоккейного матча. Донеслись они со стороны лестницы юго-восточного выхода. Я увидел, как через ворота вышли три подростка (лет по пятнадцать-шестнадцать на вид). Они свернули вправо от лестницы, в сторону газонов. Закурили. Я слышал обрывки их разговоров, смех. Фонарь рядом с парнями мигнул и погас. На территорию вокруг дворца спорта словно легла гигантская тень. Она накрыла собой газоны, дорожки, замершие на стоянке автобусы. Я посмотрел на лобовое стекло БМВ — в нём отражался свет, что по-прежнему лился из окон дворца спорта «Сокольники».