Я дёрнул плечом, пригубил чашку с парящим кофе. Сделал крохотный глоток и тут же пальцем снял с кончика языка кофейные крошки. Недовольно скривил губы.

Подумал о том, что к отсутствию в Советском Союзе интернета и сотовой связи я уже привык. А вот с отсутствием тут приличного кофе я всё ещё не смирился.

Наблюдал за тем, как Котова всматривалась в написанный шариковой ручкой текст.

Лена вдруг вздрогнула, подняла меня взгляд.

— Вот, значит, откуда взялась официантка Светочка, — сказала она. — Дырка в животе. От дроби. Страшно представить. А мой братец говорил о том походе в ресторан, как о забавном приключении.

Она прижала ладонь к щеке, задумчиво посмотрела поверх моего плеча за окно.

— Страшно… — произнесла Котова.

Она снова протянула руку к папке, но остановила её на полпути.

Спросила:

— Возьму ещё один?

— Конечно, — ответил я.

Очередной «документ» перекочевал из папки на кучку бумаг, что уже скопилась на столешнице около Котовой. Лена тут же ткнула в страницу пальцем.

— А вот и Рита Баранова, — сказала она. — Помню, как я тогда неслась сломя голову к таксофону. И как мой брат размахивал скалкой перед лицом у тех мужчин. Этот твой сон помог сразу двоим. И Рите, и Олегу.

Лена усмехнулась.

— Они теперь образцовая парочка. Гуляют вместе по вечерам. Олежик приструнил всех хулиганов в Ритином доме. Он ведь только дома и рядом с девочками такой скромный. А у себя на работе он… ух!..

Котова потрясла кулаком.

— Во всяком случае, Олег мне так рассказывал.

Лена аккуратно уложила «документ» поверх предыдущих и (с моего разрешения) достала из папки другой. В него она вчитывалась примерно минуту. Прежде чем кивнула и ткнула в страницу пальцем.

— Это я тоже помню, — сообщила она. — Это твой сон о поездке в колхоз. В котором я вязала венки из травы. Я этому, кстати, так и не научилась. А ты ту поездку пропустил: из-за перелома.

Лена чиркнула взглядом по моей руке.

— Жаль, что тебе не приснился тот несчастный случай, когда ты повредил руку. Других ты спасал. А сам…

— Не было никакого перелома, — сообщил я.

Котова недоверчиво спросила:

— То есть, как это не было?

— Я его придумал. Лонгету мне наложили на здоровую руку. А справку от врача я купил.

— Зачем? — удивилась Лена. — Что за глупость? Почему ты с нами не поехал?

Я прикоснулся к папке и пообещал:

— Скоро узнаешь. Этот случай я тоже записал.

Котова пробежала глазами по письменному пересказу сна, в котором я заменил ею Ларису Широву. Покивала головой, будто согласилась с некими моими утверждениями.

— Ниночка в следующем году в школу пойдёт, — сообщила она. — Мне об этом Николай сказал. Она уже выучила алфавит. Читает по слогам. И считает до ста.

Лена улыбнулась и взяла следующий документ. Но посмотрела не на него, а на зеленоватый паспорт гражданина СССР, который лежал в папке, прикреплённый большой скрепкой к очередному комплекту записей.

Котова указала на него рукой.

— А это ещё что такое? — спросила она.

— Вещественное доказательство. Не отвлекайся.

Я сделал себе бутерброд. Неторопливо жевал его, пока Лена перечитывала пересказ интернетовской статьи о судьбе Анастасии Бурцевой. Наблюдал за тем, как брови Котовой снова сместились к переносице.

— Настя мне рассказывала об этом Фёдоре, — сказала Лена. — Описала его, как безобидного дурачка. А о том случае на скале говорила, как об обычной ссоре с пьяным приятелем. Чаще вспоминала, как гуляла той ночью с тобой.

Котова фыркнула.

Она отложила на кучу бумаг рассказ о теперь уже несостоявшейся судьбе Анастасии Бурцевой. И тут же потянулась к «документу» с паспортом. Отделила от бумаг паспорт и лотерейные билеты. Но в паспорт не посмотрела — взглянула на мои записи.

— Девятого сентября, — заметила она в тексте дату. — Это когда мы уже поехали в колхоз?

— Это тот случай, ради которого я «сломал руку».

Вкратце рассказал Котовой, как выслеживал лже-бородача.

Лена снова задела взглядом паспорт, но тут же вернула взгляд на «документ» и продолжила чтение.

Я допил кофе, сполоснул в раковине под краном чашки. Заметил, как Лена повернула голову.

— Серёжа, это правда? — спросила Котова. — У тебя есть два выигрышных лотерейных билета? По ним действительно можно получить новые машины?

— По ним можно получить тюремный срок, — сказал я. — Их бывший владелец его обязательно получит. Но только позже.

— Серёжа, а почему ты не отнёс билеты в милицию?

Лена постучала подушечкой пальца по столешнице рядом с паспортом и лотерейными билетами.

— Потому что мне они ещё пригодятся, — ответил я. — Для другого дела. В следующем году.

Я вытер о полотенце руки и добавил:

— К тому же, способ получения этих лотерейных билетов получился не самым законным.

Уточнил:

— В уголовном кодексе он значится, как «грабёж, соединённый с насилием, опасным для жизни и здоровья». Наказывается лишением свободы на срок от трёх до десяти лет. С конфискацией имущества или без таковой.

Лена поправила на груди рубашку. Будто почувствовала на себе взгляды судьи и прокурора.

— Но ведь ты же напал на преступника, — возразила она. — Предотвратил преступление.

— Сути случившегося это не меняет, — ответил я. — Ограбление, оно и в Африке ограбление. Хотя допускаю, что наличие этих билетов и паспорта немного скостит срок присужденного мне тюремного заключения. Но не обнулит его.

Снова уселся напротив Котовой — осторожно: на подоконнике за моей спиной стоял ощетинившийся длинными иглами кактус.

— Так тебя арестуют в мае из-за этих поддельных лотерейных билетов? — спросила Лена.

— Из-за этого случая с билетами меня могут задержать в любой день, — ответил я. — Но вероятность этого мала. Пока эти билеты и паспорт спокойно лежат в папке. В том числе и поэтому я их придержал пока у себя.

Вынул из папки листы с записями, сделанными мной четыре дня назад. Пару секунд разглядывал их, будто отыскивал в тексте орфографические ошибки. Бросил их на столешницу, подтолкнул к Котовой.

Сказал:

— Это событие ты точно не забыла.

— Что там?

Лена склонилась над моими записями. Опёрлась о стол локтями. Я наблюдал за тем, как она водила взглядом по строкам, покусывала губы, хмурилась, перелистывала страницы.

Котова дочитала, подняла на меня глаза.

— Жалею: не видела, как ты набил этому гаду Венчику морду, — сказала она. — Я бы ему глаза выцарапала. Ещё и плюнула бы в них. Жалко Ингу. Хорошая девчонка. Не заслужила такое. Она ведь действительно не вернётся к нам.

— Почему ты так решила?

Лена повела плечом.

— Она ведь комсорг… была. Гордая. А тут вдруг напилась до бесчувствия. Ведь все так и подумали. Да ещё и оказалась голой в квартире с тремя мужиками. Об этом в институте не знают. Но она сейчас уверена: узнают в любой момент.

Котова смахнула на стол прилипшую к странице хлебную крошку.

— И Кирилла жалко, — сказала она. — Он ведь ни в чём не виноват, а тоже пострадал. Мучается теперь. Прямо, как Наташка Торопова в сентябре. Последствия для него были бы куда хуже, если бы случилось, как здесь написано.

Лена постучала по бумаге.

— А Инга… нет, не вернётся она. Заберёт зимой документы, как это сделала летом Светка Миккоева. Думаю, комсоргом вместо неё выберем Лару. Широва ведь уже была комсоргом там, в своем прошлом институте.

Котова показала на папку, в которой осталось «документов» не меньше, чем лежало сейчас на столе (по соседству с недоеденными бутербродами и вазой с конфетами).

— Что там? — спросила Лена. — Тоже сны?

Я накрыл папку рукой, ответил:

— Это ещё не случилось.

— Кто-то умрёт?

— Да.

— Кто? Я их знаю?

— Кого-то знаешь. Кого-то нет.

Котова вздохнула. Она смотрела на прижатые моей ладонью серые листы. Будто силилась прочесть на них хоть что-то.

— Серёжа, тебе так часто снятся страшные сны? — спросила она. — Об убийствах, о кладбище, о несчастных случаях. Не представляю, как ты с этим справляешься. Я бы на твоём месте неделями не спала. Чтобы не видеть… всего этого.