До чего свежо! Конец весны – время, когда холода отступили, а летний зной еще не навалился всей своей иссушающей мощью. Ночи теплые, но не душные, а утренние часы радуют тонкими сладкими ароматами цветущих растений и бодрящим прохладным воздухом.

Мерный гул просыпающихся насекомых успокаивал. Доносились птичьи трели и редкое лошадиное ржание.

Я оглядела сворачивающийся лагерь. Обережники работали слаженно, без суеты, каждый знал, чем ему заняться в следующую минуту. Собирали небольшой шатер с противоположной стороны поляны, грузили телеги, выводили огромных животных из временного загона и запрягали их.

– Там, – определили мы хором с Танни нужное направление и двинулись к вехраусам.

Один из охранявших вход обережников увязался за нами. Молодой человек шел на почтительном расстоянии, но ни на шаг не отставал. Помню-помню, что для местных моя жизнь ценнее ценного. Настроение попыталось скатиться вниз, но я не позволила. Я обязательно выберусь из ловушки, в которую нечаянно угодила, а пока буду держать нос по ветру и узнавать о мире Лаэры как можно больше.

Мы шли по лагерю, а встречные мужчины не сводили с меня глаз, улыбались и кланялись. Скорее всего, они видели на моем месте уже рожденного младенца с сильнейшими магическими способностями, которого ожидал местный народ, и я чувствовала себя последней обманщицей, так как не собиралась исполнять свой долг. Вернее, даже не чувствовала никаких обязательств перед всеми этими людьми. Быть может, и вчера на мне сходилось всеобщее внимание, но тогда я ничего не замечала вокруг себя, дрожа осиновым листом и опасаясь худшего. А сегодня, светящаяся в глазах мужчин надежда на сытое и безопасное существование их семей в будущем, меня здорово нервировала.

Нужно отвлечься! Точно, мы же идем смотреть на страшил чуть красивее моего супруга! Которого, кстати, снова нигде не было видно. Как замечательно!

Вблизи вехраусы оказались еще более впечатляющими, чем на расстоянии. Они напоминали земных волов, только крупнее раза в два, с длинной шерстью, короткими, но острыми рогами и ужасно уродливой мордой, из пасти которой выглядывали клыки. Мы с Танни остановились от животных шагов за десять, не меньше, однако вехраусы заволновались. Из крупных ноздрей повалил дым, а с клыков закапала слюна, с шипением разъедающая нежную травяную поросль.

Мы застыли перед загоном с открытыми ртами.

– Вот это да! – выдохнула я и растерла руки, покрывшиеся мурашками.

– Не подходите ближе, рихая, – попросил обережник вставая у моего плеча и готовый при необходимости остановить меня.

– Не буду.

Зачем мне приближаться к опасному чудовищу, если подобную громадину прекрасно видно и на расстоянии? Я, может, и не блещу умом, но точно не самоубийца.

Заметив, как один из вехраусов принялся ожесточенно бить копытом, взрыхляя землю и разбрасывая комья, я на всякий случай отступила еще на полметра. А Танни, взвизгнув от восторга, напротив, завороженно шагнула вперед.

Наверное, во мне сработало шестое чувство. В один прыжок я оказалась около Танни и дернула ее за ворот платья. Мы обе свалились на землю, а в том месте, где только что находилась голова девочки, лязгнула зубастая пасть вехрауса. Животное зарычало от разочарования, но подоспели обережники. Нас с Танни оттащили от загона, а вехраусу прикрыли глаза и отвели подальше, чтобы успокоить.

– Жить надоело? – Набросился на меня непонятно откуда взявшийся Элфин. – Еще бы в пасть вехраусу прыгнула, чтобы совсем понадежнее покончить с жизнью!

– Да не… – попыталась оправдаться я, однако новоиспеченный деверь меня не слушал, горланя на всю округу.

– Совсем поехала крыша от горя? Рэнн, конечно, не подарок, но в ближайшие девять месяцев точно не тронет, а может и потом не подойдет, он у нас не интересуется романтическими глупостями. Поэтому живи себе спокойно…

– Рихаю в бахран до самого замка, выпускать только по природной необходимости. Армир, отвечаешь, – без длинных предисловий распорядился Рэнн, материализовавшийся из ниоткуда. Он не ругал меня, и даже не посмотрел в мою сторону, но почему-то я почувствовала себя не в своей тарелке.

– Рихая, – обратился ко мне Армир и указал на крытую повозку, стоявшую поодаль, запряженную и готовую отправляться в путь.

Мы потопали с Танни к бахрану. Девочка хлюпала носом и спотыкалась на каждом шагу, видимо, совсем не глядя на дорогу.

– Ладно тебе, – попыталась я утешить ее, – все же обошлось.

– А могла случиться трагедия, – за нее ответил Армир, сопровождающий нас. – Прошу простить меня за резкие слова, рихая. Вы поступили отважно и благородно, но ваша задача сейчас позаботиться о себе и будущем наследнике рихата. От этого зависит благоденствие и процветание целого народа. Пожалуйста.

Я кивнула, ощутив ком в горле. Чтобы справиться со своими эмоциями, вздернула нос кверху и столкнулась с осуждающим взглядом обережника, который просил меня не приближаться к вехраусу. Что за черт! Меньше суток в этом мире, а уже всем должна и перед всеми провинилась!

Забравшись в бахран, я дождалась, пока Танни усядется рядом, и строго ей объявила:

– Если ты считаешь, как и они, то я с тобой не разговариваю!

Девочка подняла на меня глаза цвета темного шоколада. В них стояли слезы.

– Спасибо, рихая! – прошептала она, пытаясь сдержать рыдания. – Вы меня спасли. Хотя чуть сами… ааа…

– Разве можно было поступить иначе? – спросила я не у девочки, а скорее у мужчин, пытающихся вызвать во мне чувство вины. Но они находились за пологом крытой повозки и, скорее всего, не слышали меня.

Ответила Танни:

– Другие благородные ни в жизнь не пошевелились бы ради прислуги, особенно если бы им что-то самим угрожало. Они это объясняют своей ценностью для мира, но на самом деле им все равно. Вы не такая, рихая.

Я с улыбкой погладила ее по макушке.

– Я рада, что оказалась рядом.

– Я тоже!

Танни с минуту сидела молча в задумчивости, правда, очень быстро пришла в себя, снова оживилась и принялась тараторить, рассказывая обо всем на свете. Успокоилась и я. Слушала девочку и мотала на ус. Некоторые вещи наверняка в будущем пригодятся, когда пущусь в бега.

Обедали мы в дороге. А так как сидели обе на одной платформе с колесами, то сначала Танни дождалась, пока поем я, наливая мне напитки и подкладывая на тарелку закуски, а только потом с чувством выполненного долга притронулась к еде сама. Меня забавляла та серьезность, с которой девочка, подражая взрослым, пыталась мне услужить. И удивляла непосредственная восторженность, с какой она воспринимала свою роль в моем путешествии «домой».

– Ламина волосы на себе повыдергивает, когда узнает, что пропустила из-за поездки к родственникам! – нет-нет, да и восклицала Танни. – Она так дразнилась, что мне не к кому поехать даже раз в год, а вот ее дальние родственники зовут каждый сезон погостить на пару дней. Конечно, из-за чувства долга, но это неважно. Главное она уезжает на некоторое время из храма, видит новых людей, интересные места! А тут так сказочно повезло мне! Мне! Безродной Танни. Подумать только! Все-таки в жизни случаются чудеса! Причем у всех, независимо от статуса и родословной.

К обеду на пути начали встречаться деревни. Армир подвернул с двух сторон нашей повозки полог, открывая мне обзор на земли Миртов, а народу – на рихаю, то есть меня. Любопытство испытывали все. Я увлеченно рассматривала одноэтажные домики с куполообразными крышами, торчащие вдоль дороги, словно луковки на грядке, людей в необычных, но аккуратных одеждах, домашнюю живность, то и дело выскакивающую под копыта вехраусов. Повезло, что тягловые чудища равнодушно относились к братьям меньшим, не считая их за достойную пищу, и пострадавших не оказалось.

Внимание народа, разумеется, по большей части концентрировалось на моей персоне. Обсуждали мой наряд, внешность, приветливость улыбки и бесконечные помахивания ладонью, которая уже после трех деревень ныла от боли. Отовсюду мне и рихтану неслись пожелания счастья и многочисленного потомства. Обережники и братья Мирты в свою очередь с интересом наблюдали за кутерьмой, устраиваемой в каждой деревеньке по случаю нашего появления.