– Божоле?

– Да ну тебя! Тоже на «Б», но южнее и к морю… Ладно. Рассказывай. Хоть поболтаем всласть. А то на воле сплошняком бизнес. Погавкать не дадут. Все темы гнилые какие-то…

– Ты что, Ян? – не понял Игорь. – Ты же такой же! В смысле, как я…

– Мы такие же, как мы. А сейчас изменились. Вот я намедни вспомнил старые привычки – и одну жабу в сортире притопил. А он, жирный гад, упирался. Кафель заляпали. Писсуар вдребезги. Вот парюсь за правду, но завтра должны отпустить. Потом дело прикрывай – мусорам зарплата. Куражу нет.

– А как Лом? – ни с того ни с сего поинтересовался Ладонин.

– Лом… Тащит в пасть все, что ни приколочено, потом срет, где не спросясь! Тут недавно катер купил. Ему итальянцы подогнали в треть цены с трудной судьбой. Так мы ка-а-к вышли в акваторию и ка-а-к не смогли пройти под Тучковым мостом. Рубка высоковата оказалась. Лом мечется, орет: «Ян – шо делать?!» А я ему: «Хуйня вопрос – зашлем бабла в мостостроительный комитет – они мосты и приподнимут». Короче, разосрались. А яхту он потом в Грецию перегнал, платит за стоянку чер-т-те сколько… Сам в Стокгольме обожает бывать. Беда… А у тебя-то как?

– Каком кверху, как видишь. Шьют кражу из Эрмитажа, ни много ни мало.

– Растешь, – загоготал Ян. – Хорошо идешь! Лет на девять!

– Ты будешь смеяться, но мне этот антиквар на день варенья подогнали. А кто – не помню.

– Кореша, они часто закадычные бывают. В смысле, завсегда за кадык целятся. Но… Опять же неплохо. Есть чем заняться. Суку выкупить – и на березу! Пойми, Ладоша, это же фарт! Иначе бы совсем закис. Я тебя как-то раз с компьютером в кафе углядел, думал – все: или я «белку» схватил, или… А помнишь, как Геша стал «Гешой – два нагана»?…

Ладонин улыбнулся. Он понял, что эта ночь пролетит для него незаметно. А завтра… Завтра в Питер вернутся Саныч с Анатолием и устроят всем самый натуральный «встань, хряк!».

Старшего оперуполномоченного по особо важным делам Некрасова с великим русским поэтом-однофамильцем роднили две вещи: страсть к охоте и тайное знание, кому на Руси жить хорошо. Но если во втором случае барин Николай Алексеевич, высчитав подобных счастливцев, занимался обличением и ставил вопросы, то его неполный тезка из питерского Главка, напротив, таким людям искренне завидовал. И искал решение: как бы так изгалиться, чтобы к их стану примкнуть?

Кто ищет – тот всегда найдет. Но в случае с Некрасовым вышло с точностью до наоборот: это его, в ту пору совсем зеленого, не джентльмена, но дознавателя, мечущегося по своей земле в поисках червонца, приметил, а затем и приветил «особист» Ребуса Сергей Гаврилович Завьялов. Нашлись добрые люди: подсказали, намекнули, слили.

На чем и каким образом Завьялов подловил и обратил в свою веру молодого лейтенанта милиции, рассказывать скучно. Да и положа руку на сердце – тошно. Одно можно сказать: паскудная то была история и при иных обстоятельствах вполне могла обернуться для Некрасова длительной обзорной экскурсией в городок Нижний Тагил. Но обошлось. Почти разуверившегося в своей счастливой, хотя бы майорской звезде лейтенанта подобрали, обогрели, а взамен попросили о нечастом, но безукоризненном исполнении не самых обременительных поручений. Некрасов прикинул, взвесил и решил, что при таких раскладах можно и повистовать. Поговорка про «увязший коготок» в тот момент на ум ему не пришла. Не до того было…

Завьялов принялся всячески пестовать и лелеять ментовского «крестника», взращивая его, словно цыпленка-бройлера. Достаточно сказать, что в течение полутора лет Некрасова потревожили лишь дважды. Да и то по сущим пустякам: скорее, проверяя на лояльность, нежели используя всерьез. Зато он умудрился без проволочек получить старлея и попасть на «Доску почета» родного отдела. То, что устойчивые показатели по «домушникам» и сбытчикам наркоты обеспечивали приставленные Завьяловым кураторы, чистившие свои ряды путем слива отработанного или рискового материала, в данном случае – дело десятое. Важнее другое: именно с этой самой почетной доски Некрасов шустро перескочил на уровень РУВД.

Ребус внял доводам Завьялова и коней удачливого засланца не торопил. Хотя возникающие, как грибы после дождя, бизнес-темы, замыкающиеся на Северо-Западный регион в целом и на родину Президента в частности, все чаще требовали милицейской прикрышки. А как раз по питерскому региону у Ребуса наблюдались серьезные бреши: преданных, готовых на все «синих» в Северной столице хватало с горочкой, а вот со своими «цветными» – проблема. И раньше-то Питер слыл не воровским, а бандитским городом, а теперь и вовсе сделался «красным». Словом, без местных, властью облеченных слуг государевых ни одной серьезной делюги не выправить.

Меж тем карьерная поступь Некрасова продолжала ставить рекорды почище Сергея Бубки: через два года и три месяца, просиженных в РУВД уже в чине капитана, тот был рекомендован в уголовный розыск Главка. И не абы куда – в «заказной», к Есаулову. Помимо сторонних хлопот нужных людей, добрую службу сослужило блестящее раскрытие Некрасовым громкого убийства нефтетрейдера Лавренева. Между прочим, поставленного на контроль в МВД. Эту «суку», по частному определению Ребуса, давно следовало валить. Здесь: естественно, бизнесмена, а не министерство в целом, хотя… Но валить следовало так, чтоб какая-никая, но практическая польза имелась. Так оно в итоге и вышло: конченого наркомана, который сразу после задержания раскололся в убийстве с целью грабежа, а через пару дней в камере склеил ласты, Некрасов «нашел» практически в одиночку. Безо всяких специально присланных из столицы крутых следственных бригад. Награда неминуемо нашла своего героя. И это было уже кое-что. Ибо УУР, к тому же отдел Макса Есаулова, – это вам не кот начихал. Отсюда, при желании, можно и в милицейский космос шагнуть, в Поднебесную. Если только не переусердствовать в стремлении.

Но тут, как назло, случился форс-мажор: не приняли Некрасова в отделе Есаулова. Не то чтобы смекнули нехорошее, проверочку там негласную организовали либо сигнальчик какой от осведомленных людей получили, – сработала сугубо сыщицкая интуиция. А все потому, что гнилым человеком был Некрасов. А когда случай (он же судьба) невольно сводит тебя с людьми, смысл жизни которых в том и состоит, чтобы правильно и вовремя принюхаться, надо быть готовым к тому, что гнильца твоя все равно прочухается. Даст знать о себе иным прочим неведомым запашком.

Все началось примерно в конце февраля 2005 года: аккурат посерединке между неофициальными мужским и женским праздниками. Коротая вечер, небогатый на животрепещущие криминальные события, Есаулов сидел в своем кабинете и смахивал зарегистрированные агентурные сообщения в пухлые журналы регистрации. Редко подобное оформлялось (если оформлялось вообще), но, видимо, боги-покровители этого вечера как-то особо приятствовали штабной культуре.

Видавший виды начальственный дырокол Некрасова избирательно обошел стороной на удивление разборчиво заполненный документ. Сей факт заинтересовал покуривающего в непосредственной близости к столу напарника Есаулова Олега Торопова. Он интуитивно подтащил обойденный вниманием лист поближе к себе и вчитался.