– О, Полина! Здравствуйте, милочка! – метнулась навстречу пышнотелая, накрашенно-наманикюренная тетка в костюмчике «от кутюр» средней руки. Последний та носила отнюдь не по причине стесненности в средствах, а дабы не вызывать излишнего раздражения в глазах подчиненных и клиентуры.

– Здравствуйте, Инесса Александровна! – преувеличенно радостно улыбнулась в ответ Полина.

– Какими судьбами? Шопинг? Трепещите, мужики, мы собрались в бутики?!

– Увы, сегодня, к сожалению, нет.

– Ой ли? Я смотрю, уже что-то прикупили?

– Да это так, мелочушка, просто по ходу дела. Инесса Александровна, у меня мобильник разрядился. Позволите позвонить от вас своему благоверному? А то он наверняка уже рвет и мечет.

– О чем разговор, милочка? Присаживайтесь, звоните. А я пока… Чай, сок, кофе? Или, может быть, по капельке мартини?

– Может быть. Если по капельке… – как бы смущенно согласилась Полина.

– Понимаю-понимаю. Айн момент, – заговорщицки подмигнула «главный товаровед» и полезла в миниатюрный барчик под столом.

Тем временем Ольховская набрала номер Игоря:

– Привет. Ты был прав: удовлетворение моих ностальгических потребностей заняло даже меньше часа.

– А что так?

– Погода как-то не располагает… Вы уже добрались?

– Только что. Где ты? У меня какой-то странный номер определился.

– Я в Пассаже, заскочила погреться к Инессе Александровне.

– Ну, передавай от меня поклоны, – дежурно отреагировал Ладонин. – Так куда Севку отправлять?

– Обязательно передам, – Полина скосила глаза и увидела, как хозяйка кабинета, услышав, что речь идет о ней, зарделась от удовольствия. – Пусть к Пассажу подъезжает. Только, знаешь, здесь кругом сплошные пробки. Так что скажи ему, чтоб где-нибудь на Итальянской прижался. Например, у «Бродячей собачки». Я минут через двадцать туда подойду.

– Понял. Все, извини, Полинушка, у меня параллельный.

– Извиняю. Ты когда дома появишься?

– Ох, не знаю. Думаю, не раньше часа. А что?

– Да, собственно, ничего, – ответила Полина и положила трубку.

Задетая этим самым «а что?», она решила, что не станет рассказывать Ладонину о сегодняшних приключениях. Которые к тому же еще не закончились.

– Все в порядке, милочка?…

– О да, более чем.

– Тогда прошу к столу, – торжественно объявила Инесса Александровна. – Три капельки мартини…

Н-да, Полину всегда приводила в изумление способность хозяйки кабинета в считаные минуты накрывать роскошную поляну, – ассортимент которой вполне способен потягаться с кладовыми элитного ресторана. И то сказать: товаровед – это звучит гордо. Помнится, это еще Райкин говорил.

В конечном итоге коварный план Ольховской сработал на все сто. Опустошив на двоих бутылочку мартини, которая под экзотические деликатесы и обмен светскими новостями пошла на удивление легко, Полина засобиралась. Как бы невзначай она попросила хозяйку воспользоваться (дескать, так удобнее и быстрее) запасным выходом, будучи в курсе наличия в кабинете второй двери, выводящей прямиком на закрученную винтом черную лестницу. Что само по себе чрезвычайно удобно в случае внезапных налоговых проверок.

Так что минуту спустя, незамеченная наружкой, Полина уже шагала по Итальянской и мстительно представляла себе изумление «грузчиков», которым предстояло еще как минимум полчаса торчать в Пассаже, прежде чем они окончательно убедятся, что потеряли объект. В общем, сегодня замучаются отписываться.

Полина приехала к себе на Съезжинку. Два практически подряд съеденных ужина освободили ее от рутинных кухонных дел. За желудок Игоря она не переживала – знала, найдется кому покормить. Какое-то время Ольховская отмокала в ванне, всячески умасливая себя разными косметическими вкусностями, после чего забралась в постель и щелкнула «лентяйкой». В эфире шел час новостей, самой хитовой из которых вот уже третий день подряд была тема «кражи века» из Эрмитажа. Еще год назад Полина обязательно следила бы за всеми перипетиями этого скандала, но с некоторых пор ее интерес к криминалу во всех его проявлениях существенно угас. А зачем, собственно, интересоваться? Раз уж по своей воле назвалась домохозяйкой – изволь соответствовать. На фига в твоем положении забивать башку негативными, других-то нет, новостями? Так что смотри MTV и телеканал «Домашний». Живи и радуйся.

Вот она и живет. Хотя… Ольховская усмехнулась, припомнив недавно пойманный по «тарелке» довоенный фильм о похождениях подпольщика Максима. Там один ублюдочного вида эсер жаловался преследуемым охранкой большевикам: «Разве это я живу? Это лишь моя оболочка, А душа моя живет в казематах Петропавловской крепости!»

Кстати, о «казематах». Как она ни пыталась, но сегодняшнее происшествие с наружкой никак не выходило из головы: «Кто интересовал их в первую очередь – я или все-таки Игорь? Кто инициатор задания? Как давно меня водят?… А что, если оперативные мероприятия по „чете Ладониных“ ведутся уже несколько дней? Тогда вполне может статься, что все гости, приезжавшие в эти выходные на юбилей, тоже пересчитаны, перефотографированы, идентифицированы и занесены в разряд связей? Ф-фу, мерзость какая!..»

Здесь она неожиданно вспомнила о Лямке. Пожалуй, сейчас это был единственный человек, который, в силу своей причастности к работе с базами данных ОПУ, мог помочь разрешить если не все, то хотя бы часть терзавших ее сомнений. Да, не вполне корректно обращаться к Ивану с подобной просьбой, но ведь ей и требовалось от него совсем немного – лишь устранить мешающую спокойно существовать неопределенность. И хотя бы в общих чертах понять, каким образом следует вести себя дальше. Это было, кстати, и в его интересах – в субботу Лямка с женой входили в число избранных приглашенных. И если сей факт каким-то образом всплывет, лучше бы Лямину заранее подготовиться к неприятным вопросам «особистов». В том, что вопросы обязательно возникнут, Полина не сомневалась – история с ее уходом из наружки наглядно показала, сколь ничтожен и бесправен сотрудник в тех случаях, когда верховное главнокомандование принимается спешно защищать свою задницу. И абсолютно неважно – реальна угроза или нет. Задница, она одна, а сотрудников – под тыщу.

– Иван, привет, извини, что так поздно. Не разбудила?

– О, привет, да все нормально. Сашка спит, а мы вовсю бодрствуем, вот новости смотрим. Видела, что в Эрмитаже творится?

– Ага, жуть.

– Не то слово. Слушай, тут мне Ира напоминает, что мы забыли поблагодарить вас за приглашение.

– Да брось ты, ерунда какая.

– Не скажи. Правда спасибо, все очень круто было.

– На здоровье. Вань, я, собственно, что звоню… У меня к тебе просьба.

– Давай, вываливай.

– Понимаешь, сегодня вечером на Невском я случайно обнаружила за собой ноги. Наши ноги.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Меня таскал 6-й отдел. Причем, возможно, не только меня, но и Игоря. Отсюда хотела попросить тебя по возможности выяснить: кто является инициатором и в связи с чем выписано задание. Ну и, может, какие-то подробности? Я так думаю, что это, скорее всего, плановая тема ОСБ, но мало ли что…

– Блин, Полина, – голос Лямки сделался серьезен, – могла бы с такими вещами хотя бы на мобилу звонить, а не по-домашнему.

– Ой, просто у меня под рукой твоего сотового не было. Я чисто автоматически…

– Вы как сговорились сегодня, честное слово!

– Кто это «мы»?

– Да сегодня днем Козырев тоже обращался.

– А у Пашки что за проблемы?

– Да неважно. Просто вы почему-то думаете, что я там у себя заведую справочным бюро и могу спокойненько залезать в оперативную базу и раздавать секретные справки. Направо, налево…

– Вань, согласись, что до сих пор я ни разу ни о чем подобном тебя не просила. – Тон Полины стал не менее серьезен. – И, как мне кажется, сейчас я сделала большую ошибку, решив обратиться за помощью к тебе.

– Да ты не сердись. Просто… Вот ты говоришь: возможно, плановая проверка. Но у тебя такая плановая – максимум раз в два-три года. А наш отдел проверяют каждые два-три месяца. И гораздо серьезнее, чем «бывших». Чувствуешь разницу?