Оторвавшись, Леночка перевела дыхание. Заглянула в глаза Корсакова.

— Знаешь, за что я тебя люблю? — спросила она.

— Не знаю, — честно ответил Корсаков.

— И я — не знаю.

Леночка оттолкнула его и указала на поворот коридорчика.

— Налево и прямо. Если там охранник, сошлись на меня. Через час, да?

Корсаков водрузил на голову «стетсон».

— Не торопись, я люблю подождать, — сказал он, поправляя кофр на плече.

— Гуса-ар! — покачала головой Леночка.

— А то!

Корсаков подмигнул ей и пошел по коридорчику.

В тамбуре перед выходом никого не было. Кисло пахло табачным дымом. Вокруг урны вкруг валялись бычки с помадными отпечатками на фильтрах; очевидно, девочки сюда бегали на перекур.

Корсаков отжал собачку электронного замка, приоткрыл дверь и в щель осмотрел переулок. Насколько смог рассмотреть, новых машин не появилось. Кто сидел на скамейке у стены магазина было не разглядеть, но Игорю хватило краешка брючины с милицейским лампасиком.

Он приказал себе собраться и быть готовым ко всему.

Толкнул дверь и шагнул через порог.

На улице уже смеркалось, но было не настолько темно, чтобы Сергей Семенович принял Корсакова за приведение.

Участковый дрогнул животом и выронил из пальцев сигарету.

— Ты-ы?!

— Привет, Сергей Семенович!

Корсаков смазал взглядом по переулку и подошел к участковому.

Федоров тяжело поднялся на ноги. Растопырил руки, как медведь. И замер на полусогнутых ногах. На лице его была написана крайняя степень запорного страдания.

— Вы чего, Сергей Семенович? Живот прихватило?

Участковый бросил взгляд через плечо Корсакова. Лицо его исказилось судорогой боли.

— Дурак ты, Игорь! — прошипел Сергей Семенович. — Ну нафига ты приперся!

— Мы же договорились…

— Беги, идиот! — выдохнул участковый.

Он попытался сграбастать Корсакова, но так неловко, что Игорь легко увернулся.

Сергей Семенович продолжил имитировать атаку и, чуть не плача, выдавил:

— Беги же, беги! — Глаза его видели за спиной Корсакова что-то страшное.

Корсаков отскочил, увеличив дистанцию, и оглянулся.

Из распахнутой двери черного минивэна выпрыгнули крепыши в темных костюмах. Не скрывая намерений, растянулись в цепочку и быстрым шагом двинулись через клумбу к Корсакову. Похожи они были, как братья, атлетического вида блондины с ничего не выражающими лицами. Пятеро. Из-за угла выскочили еще два близнеца, отрезав путь на проспект.

Игорь закинул кофр за спину и побежал, петляя, как заяц под беглым огнем.

За спиной послушались дробные удары бегущих ног и спортивный размеренный сип. Игорь понял, что долго от спортсменов не побегаешь. И тогда он совершил невероятное: круто петлей изменил направление и врезался в шеренгу бегущих. В прыжке выбросил ногу и опрокинул на землю ближнего, рванул в образовавшуюся брешь. Остальные близнецы среагировать не успели.

Корсаков оленем перемахнул через ограждение и понесся по переулку. Преследовали его молча. Но судя по топоту, в полном составе.

Бежать, собственно говоря, было некуда. Переулок шел параллельно проспекту и упирался в Садовое. Глухая стена института имени Сербского, гарантирующая покой психам, следом за ней — высоченный чугунный частокол датского посольства. Оба забора штурму не подлежали. Сворачивать в первую же подворотню домов по левую руку было бесполезно. Слишком заметно.

Корсаков бросил взгляд через плечо. Вслед за цепочкой преследующих его близнецов устремился черный минивэн.

Но какая-то стоявшая у обочины машины вдруг дрогнула, подставив ему бампер. Минивэн швырнуло к противоположному бордюру. Раздался визг рвущегося металла, из-под днища минивэна выбило сноп оранжевых искр. А машина, взревев мотором, понеслась на близнецов. Белобрысые качки дружно брызнули в стороны.

Игорь приналег и первым свернул за угол. Первым же и понял, что пропал. Над сонными особняками, чуть ли не через один, вяло болтались разноцветные флаги суверенных государств.

«Елки-палки, тут же одни посольства!» — с ужасом вспомнил Корсаков.

А у каждого посольства даже самой занюханной державы есть будка с российским милиционером. Шепнет мент в рацию о подозрительном гражданине с подозрительной сумкой, с очумевшим видом пробежавшим мимо поста, через пять минут весь район осветится мигалками.

Корсаков перешел с бега на спортивный шаг. Идти было неудобно, кофр бил по бедру.

«Пора доставать Славкин подарок, или нет?» — спросил себя Корсаков. Решил, что еще рано. Уж очень партикулярного вида ребята бежали за ним.

Оглянулся. Странно, но из-за угла никто не показался.

«Рассыпались по району, — решил Корсаков. — Им, похоже, тоже цветомузыка не нужна».

Его это вполне устраивало. Кем бы ни были «близнецы», вряд ли они знали местность лучше того, кто еще мальчишкой излазил все парадные, подвалы и чердаки.

Он увидел подходящую подворотню и бросился через дорогу к черной арке.

Влетел под ее гулкий свод, первым делом вцепился в край мусорного бака, развернул, заблокировав проезд машине.

— Пешочком надо ходить, ребята, — прошипел от натуги Корсаков.

Развернулся, чтобы бежать дальше. И замер.

В арке, на границе темноты и сумеречного света четко прорисовалась фигура атлетически сложенного человека. Блондин ухмылялся, как чемпион по бодибилдингу на плакате. Добродушно и с высока.

Игорь пожалел, что ничего уже не достать из кофра. А карате показывать такому качку — только смешить.

— Ну? — еще шире усмехнулся белобрысый.

Вдруг он резко дернул головой. Хлюпнул носом. Из распахнутого рта вылезло острое жало стрелы. А потом, пузырясь, хлынула темная кровь.

Блондин покачнулся, ловя равновесие, разбросал руки. Рухнул на колени, потом мертво зарылся лицом в асфальт. Прямо под ноги Корсакову.

Из круто побритого белесого затылка торчало оперение арбалетной стрелы.

Из-под головы трупа проклюнулась змейка черной жидкости. По подворотне поползло облако тяжелого запаха, будто разом раздавили сотню протухших яиц. Корсаков каким-то краем сознания отметил, что это просто нервы шалят, а воняет от мусорных баков.

Не успел Корсаков взять себя в руки, как нервы вновь заныли перетянутыми струнами. В воздухе захлопали жесткие крылья, эхо забилось в гулкой трубе подворотни. Что-то упругое чиркнуло по затылку, Игорь рефлекторно вжал голову в плечи. Он обмер, на секунду закрыл глаза.

Когда открыл, увидел, огромного ворона, усевшегося на спину трупа. Ворон пучил черную бусинку глаза и, раззявив клюв, прицеливался, готовясь вонзить острый клин клюва между лопаток мертвого.

Корсаков взвыл, ногой шуганул черного трупоеда, прыжком перелетел через распростертое тело и бросился во двор.

За спиной отчаянно орал ворон.

Игорь перебежал через двор, нырнул за трансформаторную будку. Еще с пионерских времен знал, что вдоль нее тянется лаз, выводящий в соседний переулок.

Узкая щель была забита мусором и битыми ящиками. Осколки стекло хрустело под ногами, что-то мерзко чавкало и жалобно хрустело. Игорь едва протиснулся между шершавыми стенами.

В нише, образованной дверным проемом, он замер, подтянул кофр. Трясущаяся рука разгребла тюбики с красками, нырнула глубже. Пальцы нащупали петельку, дернули. Приподнялась крышка двойного дна. Прикосновение к холодному металлу сразу же успокоило. Сердце забилось ровнее, без заячьего трепыхания.

Игорь слизнул капельку пота, щекотавшую верхнюю губу. Прислушался к себе.

— Да! — сам собой родился ответ.

Он достал из кофра пистолет и сунул в карман плаща.

«Господь Бог создал людей разными, мистер Кольт уровнял всех», — пришла на память Корсакову эпитафия на могиле самого известного, после Калашникова, создателя оружия.

Корсаков не знал, какой модели пистолет греется сейчас в его кармане. Просто времени не было рассмотреть. Что-то солидное и элегантное, как БМВ. Но Корсаков предпочел бы сейчас простой, как топор, но надежный, как солдатский котелок, «калашников». И минимум пять снаряженных рожков.