Сильно.

Затем все стало черным.

□

Все болело.

В голове был сумбур, в ушах звенело. Что, черт возьми, произошло? И почему мне казалось, что я шевелюсь? Последнее, что я помнила, это то, что я лежала на земле. Сейчас ничто не имело смысла.

О, дерьмо. Ресторан взорвался. Я оказалась в эпицентре взрыва.

Что с Энцо? С ним все в порядке? Он вышел в туалет как раз перед тем, как начался ад.

Я не могла открыть глаза, поэтому сосредоточилась на своем дыхании. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Я попыталась согнуть пальцы на руках и ногах, чтобы проверить, не сломано ли что-нибудь. Боль была, но все казалось в исправности.

Земля подкосилась, и я соскользнула вправо. Я находилась в машине, которая только что совершила поворот. Это была машина скорой помощи? Я все еще не слышала, поэтому с трудом подняла веки.

Как только зрение адаптировалось, я сразу же поняла, что это не скорая помощь.

Кожаные сиденья, обтянутые кожей, крошечный салон, как в спортивном автомобиле. С заднего сиденья я увидела мужчину за рулем. Другой мужчина сидел на пассажирском сиденье. Как бы я хотела знать, что, блядь, происходит.

Моя голова пульсировала, хуже, чем любая головная боль, которую я когда-либо переживала. Это было ужасно, как будто мой череп мог расколоться на части. На какое-то мгновение я задумалась, что от боли меня может стошнить.

Мужчина на пассажирском сиденье внезапно повернулся ко мне. Он был жив, в конце концов. Это было облегчением, но почему я оказалась в его машине?

– Что...? ― Я не могла закончить слово. Мой мозг и рот не были связаны в данный момент.

Он ухмылялся надо мной, и его лицо исказилось в нечто чудовищное и ненавистное. Он походил на другого человека, совершенно противоположного тому мужчине, который обворожил меня в ресторане. Я видела, как шевелятся его губы, но не слышала его. Все, что я могла слышать, это страшный звон.

Должно быть, я снова потеряла сознание, так как следующим, что я осознала, было то, что меня несли на руках. Синее небо наполнило мое зрение, и я прижалась к теплой груди.

Шум в ушах немного утих, настолько, что я услышала шум лодок, как будто мы были на пристани.

– Энцо? ― пролепетала я, желая узнать, он ли это.

Ответа не было. Я изо всех сил старалась не заснуть, выгнать паутину из своего мозга. Куда он меня вез? В больницу? Я подумала, нет ли у меня сотрясения мозга. – Пожалуйста, ― вздохнула я.

– Stai zitta, troia - Заткнись, сучка! ― сказал мужчина.

Ублюдок. За сегодняшний день уже второй раз кто-то назвал меня сучкой.

Захотелось кричать и вопить, но собственный мозг не выдержал. Краешки моего зрения потемнели, после чего я погрузилась в бессознательное состояние.

□

Я всплыла из черноты. Я лежала на матрасе, подо мной были прохладные простыни, свет струился сквозь тонкие занавески. Неужели это был тот же день? Или утро следующего дня? Черт, я понятия не имела, как долго я спала.

Голова болела, хотя и не так сильно, как раньше. Немедленно я догадалась, что это не больница. Интерьер комнаты был слишком красивым, с дубовыми панелями и причудливыми бра. Не было никакой мебели, только кровать и приставной столик, что было странно.

И разве меня раскачивало?

К черту. Это была яхта. Большая, если я не ошибаюсь. В прошлое лето Фрэнки устроила нам экскурсию по мега-яхте Фаусто, и это было именно то, на что она была похожа.

Нет, нет, нет. Я не хотела быть на воде. Что угодно, только не вода.

Я аккуратно перекатилась на спину и размяла больные мышцы, стараясь не думать о глубокой водной пучине, окружающей яхту. Вместо этого я задумалась о своем теле. Господи, как же оно болит. Прежде чем делать что-либо еще, я хотела найти ванную.

Застонав, я с трудом заставила себя подняться на ноги и медленно пошла к закрытой двери в дальнем конце комнаты. Однако, к счастью, я обнаружила ванную комнату, когда, наконец, добралась до двери.

Сказав, что увиденное в зеркале отражение меня шокировало, я бы преуменьшила.

Я в ужасе уставилась на себя. На моём лице была грязь, волосы растрепались, а на щеке был порез, который затянулся кровью. Ты выжила после взрыва. Чего можно было ожидать?

Мне нужно было принять душ, но в данный момент я не могла этого сделать.

Воспользовавшись туалетом, я распахнула крошечные занавески, чтобы выглянуть в окно. Из окна был виден только голубой океан. Мы двигались с большой скоростью.

Я вздрогнула.

Я не умела плавать. Когда мне было шесть лет, я сорвалась с лодки в озеро Онтарио без плавательных средств. Я до сих пор помню ужас от того, что погрузилась под воду, от того, что не могла дышать. Смертельные когти обхватили мои лодыжки и тянули, практически успокаивая, говоря мне, что нужно расслабиться, что все будет хорошо, если я просто сдамся. Воздуха в легких не хватало, вода была слишком мутной, чтобы что-то разглядеть, и я знала, что умру.

Позже я узнала, что наша няня прыгнула в воду, чтобы спасти меня, но я ничего этого не помню. Это был последний раз, когда я заходила в воду глубже, чем в джакузи. После этого я отказалась учиться плавать.

Океан или нет, но нужно было провести расследование. Всякий, кто привел меня на эту лодку, должен был мне все объяснить.

Как только я вышла из ванной, я поняла, что я не одна. Воздух в маленькой каюте был словно заряжен электричеством, темным и опасным.

Я вцепилась в стену, чтобы устоять, и в этот момент он шагнул вперед.

Он преобразился после ресторана, теперь на нем были темные джинсы и белая рубашка на пуговицах. Его волосы были зачесаны назад, словно он только что принял душ. В выражении его лица не было ни заботы, ни приветствия. От его взгляда у меня по позвоночнику пробежала холодная дрожь.

Все же я не позволила ему запугать себя. Я была Джией, чертовой Манчини. Никакой компьютерный миллиардер не мог меня напугать.

– Какого черта? ― пробурчала я. – Мне нужна больница, а не круиз по Средиземному морю.

Его рот искривился, когда он подошел ближе.

– Ты не в том положении, чтобы вступать со мной в переговоры, Джиа Манчини.

Сердце бешено колотилось в груди, мышцы застыли на месте.

Манчини? Я совершенно точно не делилась с ним этой информацией.

– Это не мое имя, ― солгала я.

– Ты - Джанна Манчини, дочь Роберто Манчини и сестра Франчески Раваццани. Ты выросла в Торонто, посещала там два года университет, а затем приехала в Милан на стажировку к Доменико.

После паузы он поднял одну надменную бровь.

– Мне продолжать?

Нет, в продолжение не было необходимости. Он действительно знал слишком много. В то время как мой поврежденный мозг с трудом справлялся со своими обязанностями, ногти впились в деревянный дверной косяк. Это было плохо. Очень плохо.

– Откуда ты все это знаешь?

– Неужели у тебя нет ни малейшего понятия? ― Он переместился на кровать и сел на матрас, затем откинулся назад, опираясь на локоть. Меня это не обмануло. Это было похоже на льва, отдыхающего на равнине - прямо перед тем, как он пожирает антилопу. – А я-то думал, что ты умная.

Его ненависть во взгляде испугала меня, и я не была в восторге от того, как он привлек внимание к кровати. Я оставалась совершенно неподвижной.

За исключением рта, который, видимо, не отличался способностью к самосохранению.

– Слушай, ясно, что у тебя какие-то разногласия с моим отцом. Но тебе, наверное, лучше отпустить меня, чтобы все не превратилось в гадость.

– Моя проблема, ― он насмешливо сплюнул, как будто это слово оскорбило его, ― не в твоем отце. Я надеюсь, что это будет очень, очень некрасиво.

Страх пронзил мое горло, как отравленная стрела.

– Если не с моим отцом, то с кем?