Моя старшая сестра начала выводить меня из себя.

– Правда? Ты влюбилась в Фаусто, который похитил тебя и привез в Италию, чтобы ты вышла замуж за его сына. Неужели ты не можешь понять, что я переживаю?

– Это не одно и то же. Энцо похитил меня, когда я была беременна, Джиджи. Он засунул мне в рот пистолет. Che cazzo - Какого черта?

Теперь она часто переходила с итальянского на английский, так что это меня не удивило.

– Фаусто похитил детей Энцо и держал их на мушке. Его детей, Фрэнки. Младенцы в пижамах. Так что, пожалуйста, слезь со своей высокой лошади.

Эмма наклонилась вперед, ее бровь наморщилась, когда она посмотрела на Фрэнки.

– Это правда?

– Да, это гребаная правда, — огрызнулась я.

Фрэнки поднялась на ноги и провела рукой по мокрым волосам.

– Хорошо, хорошо, но Фаусто сделал это только для того, чтобы спасти меня. Ты что, не слышала, как меня похитили и засунули мне в рот пистолет?

– Подумай о своих детях, — сказала я, переместившись, чтобы лучше видеть ее. – Подумай, что бы ты чувствовала, если бы кто-то взял их из кроваток, похитил и держал под дулом пистолета.

Она поджала губы и закрыла глаза.

– В то время я не была согласна с этим выбором. Я пыталась извиниться перед ними и убедилась...

Когда она не закончила, я мгновенно поняла.

– Ты заставила Фаусто пообещать не причинять им вреда.

– Да, — сказала она после долгой паузы. – Но я не думаю, что это обещание было действительно необходимым. Фаусто не причинил бы вреда семье Энцо.

– И кто теперь глупый?

Шея Фрэнки покраснела, когда она сложила руки на груди.

– Ты ведешь себя как настоящая сука, ты знаешь это? Тебе нужно на кого-то наброситься? Ладно. Думаю, это могу быть я. Это точно не в первый раз.

Я поднялась на ноги, гнев пылал в моих легких.

– Я лучше буду стервой, чем наивной женой мафиози. Ты оправдываешь все, что делает Фаусто, потому что он твой муж. Ты говоришь как мама.

Лицо Фрэнки побледнело.

– Возьми свои слова обратно. Я совсем не похожа на нее, а Фаусто совершенно не похож на отца.

Я подняла руки.

– Прости, но разве ты не видишь лицемерия? И что, блядь, с нами не так? Мы все поклялись вырваться из этого мира, не попадать к мафиози, а вместо этого мы оба влюбились в одного. Господи Иисус. Если кто и должен знать лучше, так это дочь Манчини.

Пока моя близняшка стояла и обнимала меня, Фрэнки не двигалась, а просто смотрела на виноградник через весь дом.

– Я никогда не хотела этого ни для себя, ни для вас, — сказала Фрэнки. – Именно поэтому я никогда не спорила с папой о своем будущем, чтобы вы оба могли сделать свой собственный выбор. Я хотела, чтобы у вас была другая жизнь, со свободой, которой у меня никогда не было.

– Я знаю, и именно поэтому я чувствую себя гребаной неудачницей, — тихо сказала я. – Я чувствую, что подвела тебя, как я подвела маму. Эмму. Даже себя.

Выражение лица Фрэнки смягчилось, когда она подошла и обняла меня.

– Ты не неудачница, и я не разочаровалась в тебе. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Если дон мафии делает тебя счастливой, то кто я такая, чтобы судить — Она сухо рассмеялась. – Я миссис Раваццани, черт возьми.

– Но ты бы изменила это, если бы могла?

– Я бы ни черта не изменила. Я очень счастлива здесь. Каждый день...блаженства. Я просто хочу...

– Чего ты хочешь? — спросила я.

Она отодвинулась, но продолжала держать руки на моих плечах.

– Я просто хочу, чтобы ты не влюбилась в этого конкретного мафиози.

Я закатила глаза и отошла от обеих сестер.

– Ты думаешь, я планировала это? Что я в восторге от такого развития событий?

– Нет, но я не могу понять, как ты позволила этому случиться.

– Господи, Фрэнки. Как ты позволила этому случиться? — Я жестом показала на поместье. – Ты ведешь себя так, будто я могу контролировать свои чувства.

– Я видела, как он был с ней, — сказала Эмма Фрэнки. – Я думаю, она ему тоже небезразлична.

– Нет, если верить тому, что Фаусто услышал на яхте. Он сказал, что Энцо называл тебя ужасными именами и у него было какое-то видео, где вы вместе.

– Если ты пытаешься заставить меня чувствовать себя еще более дерьмово, то это работает. — Мой голос дрогнул.

– О, Джиджи, — сказала Эмма, притягивая меня крепче. – Никто не пытается заставить тебя чувствовать себя хуже.

Потому что они не могли. В данный момент я ненавидела себя. Я влюбилась не в того мужчину, который полностью подходил мне – просто я ему не нужнане нужна.

Слеза скатилась с моего глаза.

– Почему я в таком состоянии?

Руки Фрэнки прошлись по моим рукам.

– В каком смысле, милая?

– В такой жопе.

– Ты не в жопе, — резко сказала Эмма. – Не позволяй ему заставить тебя так думать.

Я покачала головой. Он и не заставлял. Энцо был единственным человеком, который заставлял меня чувствовать себя нормальной. Как будто я была в порядке.

Только это было неправдой.

Ты обманывала себя, думая, что ты мне небезразлична?

Да, это так. Боже, я была жалкой. Неудивительно, что Фаусто с трудом мог смотреть на меня, а мои сестры все время смотрели на меня с жалостью в глазах.

Мне нужно было взять себя в руки. Это было смешно. Плакать по мужчине - это не мой стиль. Мне нужно было сосредоточиться на себе, своей семье. На своей карьере. Это продолжалось достаточно долго.

Но я не могла остаться в Италии. Как бы мне ни нравилось время, проведенное в Милане, эта страна и этот город были омрачены плохими воспоминаниями.

– Я хочу вернуться в Торонто, — объявила я.

Мои сестры обменялись взглядами. Фрэнки сказала:

– Останься еще немного. Не надо торопиться. Я бы хотела провести больше времени с вами обеими.

– Ты хочешь присмотреть за мной. — Я знала свою сестру. Несмотря на то, что она была на два года старше, она практически вырастила нас с Эммой, и она вела себя как мама-медведица, когда мы были чем-то расстроены.

– Да, я хочу. Но я также хочу проводить время со своими сестрами, пока еще могу. Когда появится ребенок, у меня будет полно дел.

– Я закончила свои занятия дистанционно. — Эмма столкнулась своим плечом с моим. – Так что давай останемся еще немного, Джиджи.

– Кроме того, я думаю, тебе стоит подумать о другой стажировке, — сказала Фрэнки.

– В Париже тонна дизайнеров. Фаусто мог бы сделать пару звонков.

Хм. Там было несколько действительно хороших дизайнеров. Это был не Милан, но он был на втором месте.

– Я подумаю об этом.

– Хорошо. Видишь? Ты оправишься от этого, Джиа. Я обещаю.

Я уставилась на воду в бассейне. Я так не думала. Энцо изменил меня, показал мне части себя, которые я едва понимала. Как будто он раскрыл мои секреты, но не помог мне их расшифровать. Я была незавершенным проектом, беспорядочным клубком ткани и булавок, в котором я не могла разобраться. И не было никого, кому я могла бы довериться, даже моих сестер. Мне нужно было побыть одной, чтобы разобраться во всем этом.

Чтобы разобраться в себе.

Фрэнки откинулась назад и наклонила лицо к солнцу.

– Эм, ты не захватишь мой солнцезащитный крем с кухни? Я оставила его на столе.

– Конечно. — Эмма направилась к замку, а мы с Фрэнки снова заняли свои места у края бассейна.

Фрэнки сказала:

– Теперь, когда мы остались наедине, я хочу извиниться. Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя хуже. Мне пришлось многое пережить, и я вся на взводе от гормонов беременности. Поэтому, пожалуйста, прости меня. Я все еще люблю тебя и я здесь для тебя, что бы тебе ни понадобилось.

– Спасибо, сестренка. Я ценю это.

– Я должна спросить. Ты беременна?

Мои глаза стали огромными.

– Нет! О, Боже мой. Нет.

– Хорошо. И не надо так удивляться. Так бывает. — Она махнула рукой, указывая на поместье.

– Я знаю. Но благодаря тебе я получила внутриматочную спираль, так что спасибо.