– Ты ничего не знаешь о том, о чем говоришь, — сказал Фаусто.

– Я знаю все, — сказала я. – Возможно, я знаю больше, чем ты. Ты не можешь убить его. Я этого не допущу.

– Ты полагаешь, что он сможет одержать надо мной верх? — тихо сказал Энцо, угрожающе подняв пистолет.

– В этом пистолете закончились патроны, — сказал Фаусто. – Так что, думаю, мы все знаем, у кого преимущество.

– Никто никого не убивает, — огрызнулась я.

– Садись в лодку. — Энцо говорил так, будто скрежетал зубами.

– Что? Нет. — Я искала на его лице подсказки, но он смотрел только на Фаусто. Я скрестил руки на груди. – Я не оставлю тебя с ним наедине.

Энцо ненадолго оторвал взгляд от Фаусто, и в его челюсти вскочил мускул, когда он посмотрел на меня.

– Делай, что тебе говорят.

– Я не буду, не тогда, когда это означает твою смерть.

– Мне не нужно, чтобы ты меня защищала.

Он явно нуждался, если судить по мрачному настроению в комнате. Фаусто застрелит Энцо, как только я уйду. Поэтому я сделаю все возможное, чтобы предотвратить это.

– Cugino - Кузен, Фаусто позвал. – Посади Джианну на лодку.

Энцо сделал шаг ко мне, его тело агрессивно вздымалось.

– Тот, кто к ней прикоснется, навсегда лишится возможности пользоваться обеими руками.

Я ничего не могла с собой поделать. Я придвинулась ближе к нему, мой рот боролся с улыбкой.

Большинство здравомыслящих женщин пришли бы в ужас от того, что пропитанный кровью мужчина угрожает от ее имени... но я не была такой. Я была принцессой мафии, рожденной в этой жизни. В моих жилах текла кровь насилия и опасности, и никакие притворства, переезды и свидания со скучными мужчинами не могли этого изменить.

Возможно, это тоже делало меня дурнушкой, но я больше не могла этого отрицать.

– Il pazzo - Безумный, — тихо сказала я, поглаживая ладонью его лицо.

– Мадонна! — рявкнул Фаусто сзади меня. – Что ты с ней сделал?

Энцо тяжело сглотнул, выражение его лица было страдальческим.

– Садись в лодку, micina - котенок, — пробормотал он. – Пожалуйста.

– Какого черта? Ты думаешь, я уйду и позволю ему убить тебя? Я никуда не уйду.

– Делай, что тебе говорят, — прорычал он, схватив меня за запястье и отпихивая от себя. – Vattene - Уходи! Иди, женщина!

Я не хотела уходить от него. Не так, как сейчас, когда я знала, что он умрет.

– Нет. Я остаюсь с тобой.

Его глаза были плоскими и холодными, они оглядели меня с головы до ног.

– Я не хочу, чтобы ты была здесь. Ты была для меня просто киской, не более того. Я хотел погубить тебя, и я это сделал. Посмотри на себя! Умоляешь остаться с мужчиной, который обращался с тобой не лучше, чем со шлюхой.

Я знала, что он это не всерьез, но все равно было тяжело это слышать.

– Прекрати, — слабо сказала я.

– Почему? Не можешь вынести правду? Может, мне рассказать им, как ты этого хотела? Показать им видео, на котором ты стоишь на коленях и сосешь...

– Стоп! Не делай этого, Энцо. Я знаю, что ты говоришь это только для того, чтобы я ушла.

Мы уставились друг на друга. Наконец, он сказал:

– Уходи, Джианна. Ты всегда будешь врагом, женщиной, которую я использовал для мести. Больше ничего.

Чистое отвращение наполнило выражение его лица, как будто я была грязью под его ботинком.

Так смотрели на меня папины охранники много лет назад, когда обзывали меня.

И так же Грейсон смотрел на меня, когда я поймала его на измене, как будто это была моя вина.

Тогда меня осенило. Дело было не в Фаусто, не в русских и не в моей безопасности.

Дело было во мне. Он сказал эти обидные слова, даже после того, как я открылась ему. Доверилась ему.

Я не могла дышать. Мое сердце разорвалось пополам, разбившись прямо в груди. Я хотела, чтобы он взял свои слова обратно, сказал, что ему не все равно, но он этого не сделал. Молчание говорило о многом. Энцо не хотел меня.

Я была чертовой игрой, фигурой на его шахматной доске. Я была ему совершенно безразлична. Никто из них никогда не заботился обо мне настолько, чтобы сделать что-то долговременное.

Это был удар, но я не стала умолять. Я не стала напоминать ему обо всем, что он сказал и сделал за те две недели, что я провела на яхте. Если бы он хотел, чтобы я ушла, я бы ушла с гордо поднятой головой, независимо от того, насколько я была разбита внутри.

Но я не могла уйти, не заручившись сначала обещанием, даже если Энцо этого не заслуживал.

Я повернулась к своему свояку. Фаусто нахмурился, его брови были сведены в замешательстве. Я сократила расстояние между нами и тихо сказала:

– Поклянись, что не причинишь ему вреда и не убьешь его.

Его губы сжались.

– Джианна...

– Нет, Фаусто. Поклянись. Поклянись жизнью своих детей, что ты ничего не сделаешь прямо сейчас, иначе я не уеду с тобой. Тебе придется сказать моей сестре, что ты не смог вернуть меня.

О, ему это ни капельки не понравилось. Его голос ожесточился.

– Ты угрожаешь мне?

Я испустила дрожащий вздох и изменила тон.

– Фаусто, пожалуйста. Ты достаточно с ним сделал. Поклянись в этом.

Прошло долгое мгновение, пока он изучал мое лицо.

– Я клянусь. Я не причиню ему вреда и не убью его прямо сейчас, на этой лодке.

Я полагала, что это лучшее, на что я могла надеяться, учитывая это.

– Спасибо.

Я вышла на палубу и не оглядывалась.

□

Энцо

Онемев, я уставился на своего главного врага, человека, который разрушил мою жизнь. Я думал об этом моменте много-много раз за последние четыре года. Я представлял себе ненависть и насилие, которые я почувствую, когда мы, наконец, снова увидимся. Я мечтал о возмездии, о мести.

Но сейчас? Я ничего не чувствовал.

Боль в глазах Джанны, ее опустошенное выражение - это все, что я мог видеть. Мне не нравилось причинять ей боль, но какой у меня был выбор? Я должен был уберечь ее.

Поэтому я солгал и сказал ей эти ужасные слова. В конце концов, так будет лучше. Она сможет возненавидеть меня и жить дальше.

Она будет мне благодарна, когда окажется в Сидерно со своими сестрами, а я снова исчезну.

Я пристально посмотрел на Раваццани.

– Ну?

– Ты трахнул ее.

Я ничего не сказал. Мы оба знали ответ.

– Ты настоящий кусок дерьма, Д'Агостино. Мало было похитить мою жену, тебе пришлось похитить еще и ее сестер? Ты изнасиловал их обеих?

Я не должен был ему ничего объяснять. Я не был насильником и не трогал Эмму, но пусть он думает обо мне самое худшее. Я сунул руки в карманы брюк.

Раваццани не понравилось мое молчание. Его рот искривился, когда он посмотрел на меня.

– Благодаря тебе сейчас очень трудно не застрелить тебя.

– Было бы ошибкой пытаться.

Качая головой, он прислонился к стене и изучал меня.

– Ты держался у воды. Умно.

– Не у каждого из нас есть замок.

– Мой красивее, — сказал он небрежно, жестом указывая на интерьер. – И побольше.

– Как ты меня нашел?

Он смахнул воображаемую ворсинку со своего пиджака.

– Русские. Они привели нас прямо к вам.

– Cazzata - Дерьмо. Как?

– Мои связи в Милане помогли нам разыскать Эмму, когда она пропала. Представь себе наше удивление, когда мы разминулись с тобой всего на несколько часов. В тот момент нам оставалось только ждать, когда русские отправятся на твои поиски. Очевидно, они установили маячок в Эмму, когда ее только схватили. Несомненно, они усыпили ее, чтобы она не вспомнила, но с твоей стороны было глупо не проверить его наличие.

Да, несомненно, это была ошибка. Я не жалел, что пошел за Эммой или привел сюда русских. Я сделал это ради Джии, чтобы спасти ее близняшку. Чтобы она улыбалась мне, словно я был королем среди людей.

Хотя я был нетерпелив, я ждал и молчал. Фаусто любил из всего делать большую голливудскую постановку. Я предпочитал эффективность, но я должен был позволить этому произойти.