— Нравится то, что ты видишь? — произнес глубокий голос позади меня.

Я вздрогнула, моя рука взлетела к груди, когда я развернулась к нему. Энцо был там, в его руке небрежно покоился бокал. Его волосы были растрепаны, как будто он провел по ним руками, черты лица выражали мрачное несчастье. Не отводя взгляда от моего взгляда, он сделал глоток из стакана, сильные мускулы его горла двигались, когда он глотал.

— Ты запер меня, чтобы оторваться на вечеринке с кисками. Какого хрена?

— Я запер тебя, — усмехнулся он, — потому что ты моя пленница. И если я захочу трахнуться с незнакомкой, ты вряд ли сможешь сказать мне «нет», Джианна.

Я покачалась на каблуках, потрясенная ненавистью в его голосе. Это был не тот человек, который прошлой ночью шептал признания в темноте. Это был безжалостный похититель, который первым посадил меня в клетку.

За исключением того, что теперь я знала его. В конце концов, я провела с этим человеком почти две недели. Кого он пытался обмануть?

— Почему такая внезапная перемена, Энцо? Ты оставил меня на свободе на несколько дней. Один маленький кошмар, и тебе придется доказывать, что я для тебя ничего не значу?

Он схватил меня за запястье.

— Почему у тебя идет кровь?

— Не делай вид, что тебе не все равно.

Мускул дернулся на его челюсти, когда он уставился на меня сверху вниз, его темные глаза были дикими. Казалось, он боролся с самим собой. К чему этот спектакль? Почему он устраивает такое шоу, укрепляет свой имидж, пытаясь сделать вид, что последних нескольких дней никогда не было?

Наконец, он сказал:

— Мне нужно, чтобы ты оставалась невредимой, иначе ты бесполезна в качестве разменной монеты.

Я стиснула задние зубы.

— Так вот кем ты видишь меня сейчас? Разменной монетой?

— Я всегда видел тебя таковой, даже когда ты сидела у моих ног и сосала мой член.

Прежде чем я успела назвать это чушью, его свободная рука взметнулась и обхватила мое горло. Его пальцы не были грубыми, но держали меня крепко.

— Ты для меня всего лишь средство для достижения цели. Я использую тебя, чтобы вернуть себе законное место, вернуть себе жизнь. Вот и все. — В его взгляде не было ни искры, ни намека на жар, как тогда, когда мы обычно играли в эти игры.

— Ты бредишь, — прошептала я, хотя сомнение закрадывалось в мой разум и душило мое сердце.

Одна темная бровь приподнялась.

— Не веришь мне? — Он отпустил меня и достал свой телефон. Он кому-то звонил?

После нескольких взмахов он поднял трубку.

— Смотри.

Заиграло видео, и мой желудок провалился в пятки. Я сразу узнала эту сцену. Это была та ночь, когда я сидела у него на коленях, и он кормил меня ужином на глазах у всех. На видео не было звука, но камера показала, как я, свернувшись калачиком, ем еду из его рук. Я выглядела счастливой и нетерпеливой. Полностью соответствующей требованиям. На экране он поднес бокал с вином к моим губам, и я послушно выпила.

Я с трудом верила, что это был я. Это было похоже на наблюдение за кем-то другим, его любовницей или кем-то еще. Не пленница и уж точно не его враг. Не женщина, которая определенно знала лучше и поклялась уничтожить его. Унижение обжигало мои легкие, каждый вдох царапал мою грудь, как лезвие бритвы.

Видео перескочило вперед, где я задрала юбку и села голой задницей на его обеденный стол. Глаза Энцо блестели от вожделения, когда я приподняла ноги, подставляя себя ему. Затем экран остановился, видео закончилось.

Я уставилась на застывшее изображение и удивилась, как я могла пасть так низко. Это было то, чего он хотел с самого начала, доказать, что я сделаю все, что он захочет. Что я была его игрушкой, его питомцем.

И я попалась прямо в его ловушку.

Я знала, что не могу доверять ему, и он доказал, что я была прав. Ни одному человеку нельзя доверять.

Боже, я была такой глупой. Но не было времени разваливаться на части. Я должна была оставаться сильной ради Эммы.

В конце концов, у него могло быть видео, из-за которого я выглядел глупо, но у меня тоже было кое-что.

Мои щеки загорелись, я сказала:

— Удобно, что вое видео обрывается прямо перед тем, как ты подарил своему питомцу необычный подарок. Или как насчет того, когда тебе приснился кошмар и ты цеплялся за меня, как будто я была твоим спасательным плотом во время урагана? Мы могли бы снять это видео. Или как насчет...

— Никто никогда не увидит и не услышит об этих вещах, — отрезал он. — И если ты скажешь своему шурину все, что я сказал....

— Что? — подсказала я, наклоняясь и ухмыляясь ему. — Что ты будешь делать, Энцо?

— Ты никогда не захочешь это узнать, шлюха.

— О, так теперь я шлюха? Что случилось с сокровищем и малышкой?

— Я сказал это только для того, чтобы заставить тебя сделать то, что я хотел. — Его губы скривились, когда он оглядел меня с головы до ног. — Никто никогда не поверит, что я обращался так к кому-то вроде тебя.

Я знала, что он был полон дерьма, но эта конкретная рана была старой и болезненной. О чем он прекрасно знал. — Ты гребаный психопат. И лжец. Иди отсоси свой член, псих. Может быть, есть какая-нибудь женщина, которая не считает тебя совершенно отталкивающим. Все, что я знаю, это то, что это не я.

Я не могла смотреть на него ни секунды дольше. Я бы ударила себя осколком зеркала, прежде чем позволить ему снова прикоснуться ко мне. Я протиснулась мимо него, намереваясь пойти к своей сестре.

Он схватил меня за руку, останавливая.

— Ты не спросила, что я планирую делать с видео.

Унизить меня, очевидно. Он хотел ткнуть меня носом в свою победу и вернуть меня на место. Это не было бы опубликовано в Интернете, не тогда, когда его лицо было бы хорошо видно.

И тут меня осенило.

Мои колени действительно подогнулись, к горлу подступила желчь.

— Ты отправишь это Фаусто.

— Я думаю, ему это очень понравится, не так ли?

Мои веки на самом деле начали щипать от подступающих слез, а его губы искривились в притворном сочувствии.

— Ты обманула себя, думая, что ты мне небезразличена? Что у меня были чувства к тебе? Да ладно, Джиа. Ты не можешь быть настолько глупой.

От этих слов у меня перехватило дыхание, и мне нужно было сделать ему больно в ответ. Прежде чем я смогла остановить себя, моя ладонь поднялась и ударила его по щеке, откидывая его голову в сторону.

— Ты гребаный ублюдок. Я ненавижу тебя.

Очень медленно он повернулся ко мне лицом. Что-то темное и опасное расцвело в выражении его лица, и мурашки страха пробежали по моему позвоночнику.

— За это ты вернешься в клетку, сука.

— Попробуй это сделать, и ты потеряешь свои яйца, Д'Агостино.

Прежде чем он успел ответить, из динамика в углу раздался сигнал тревоги. Энцо сделал быстрый вдох, а затем бросился к шкафу в углу. Он набрал код, и дверь распахнулась. Я спросила:

— Что это за шум? Что происходит?

— Ложись, — приказал он, теперь в его руке был пистолет. Он сунул что-то в карман, похожее на какой-то контроллер.

— Зачем? Скажи мне, что происходит.

— Сработала сигнализация по периметру. Кто-то приближается к лодке.

Что это значит? Полиция? О, боже мой. Была ли это спасательная миссия, чтобы спасти Эмму и меня? Это был Фаусто?

Энцо в мгновение ока оказался рядом со мной, толкая меня в плечо.

— Ложись и оставайся в безопасности.

Я не пошевелилась.

— Я не буду прятаться, пока не буду знать, что есть причина прятаться.

— У меня нет времени, черт возьми, спорить с тобой! Делай, что тебе говорят, Джианна.

— Нет. Это может быть кавалерия, пришедшая за мной и моей сестрой.

— Ты предполагаешь, что Раваццани — мой единственный враг? Не будь идиоткой. Прячься прямо сейчас, черт возьми.

Я начала обходить его по направлению к открытой палубе — и тут через борт яхты перелезла неуклюжая фигура. Лысый, со страшной татуировкой на голове, он был одет во все черное и держал в руке пистолет. Я несколько раз моргнула, не уверенная в том, что вижу. Это был не один из людей Фаусто. Он был больше похож на русского, чем на итальянца.