Читаешь стенограмму и волосы встают дыбом. Представьте себе, Пленум ЦК КПСС, в зале сидит триста человек, высших руководителей ядерной державы. Формальная повестка дня – вопросы текущей партийной работы в Советской Армии, но Хрущев, почему-то начинает вспоминать Сталинградскую Битву!
Никита Сергеевич на повышенных тонах начинает указывать Жукову на то, что его не было в Сталинграде, то есть заявляет буквально следующее:
Вот сейчас Василевский говорит, что они с Жуковым разработали эту операцию. А помнишь, тов. Жуков, ты один раз приезжал в Сталинград. Мы с командиром полка тебя видели и больше ты не появлялся в Сталинграде. Василевский приезжал один раз, приезжал с Маленковым один раз. Не один я говорю об этом…
И такой вот фантастический монолог на несколько страниц. Причем с репликами из зала не в пользу «обвиняемых». Поэтому, когда Хрущев объявил Жукову про его отсутствие в Сталинграде, то защищать его, кроме Василевского, было некому. Громче всех кричали, конечно, Желтов и Еременко.
Однако маршал Василевский молчал, так как тоже попал под раздачу, как «подельник» и родственник Жукова. Причем Василевскому в чем-то пришлось даже хуже, так как его обвиняли вообще без всяких фактов, на одних эмоциях.
А самое интересное, что Никита Сергеич предъявил Жукову те же самые обвинения, что и Сталин в 1946 году. Бонапартизм, противопоставление армии и партии, присвоение себе незаслуженных военных заслуг, уход от контроля ЦК партии. Всё один в один.
Маршал Еременко, осознав, что пришел его звездный час, распял своего опального коллегу «на все деньги», сполна расплатившись за все 15 лет унижений и обид. И пусть вас не удивляет перебор с эмоциями на таком, казалось бы, официальном мероприятии – Еременко в реальной жизни общался именно в таком режиме (достаточно вспомнить его знаменитую фразу про «подлеца Гудериана», с которой он вошел в историю).
Одним из ключевых моментов обвинения был, конечно, Сталинград. Еременко искренне считал себя автором плана Уран и главным спасителем, отстоявшим город в критический момент.
Получив зеленый свет, бывший командующий Сталинградским Фронтом, в лучших традициях 1937 года, припомнил своему оппоненту, что было и чего не было:
Жуков Г. К., ставший заместителем Главкома, играл отрицательную роль в отношениях Сталина ко мне. Жуков относился ко мне очень плохо, просто не по-человечески, мне доставалось больше всех, он не мог мне простить, что я нет-нет да скажу о его недостатках в ЦК или Верховному Главнокомандующему…
Товарищи, в Сталинградской битве наша партия отстояла великие завоевания Октября. Сталинград – это лучшее творение нашей партии, а Жуков и Василевский присвоили себе эту победу.
Отвечая корреспонденту или представителю американских кругов Жуков заявил, что под Сталинградом руководил «я», а когда «я» убыл – Василевский. Это заявление печаталось в наших газетах.
Однако кроме вполне рациональных претензий типа «принижения роли партии» и создания секретных диверсионных школ опальному маршалу предъявили, до кучи, и совершенно бредовые обвинения.
Например, саботаж строительства Дома Офицеров в Сталинграде!
Жуков, который ворочает миллиардными бюджетами, пожалел «три копейки» на Дом Офицеров? Ну это смешно. А вот если дело не в деньгах, а в идеологической диверсии – то уже не так смешно. На этом и сыграл Еременко, который недвусмысленно заявил, что Жуков тормозит строительство по личным мотивам:
Дома офицеров есть в Севастополе, есть в других городах, а в Сталинграде нет, хотя там колоссальный гарнизон. Я подряд 4 года ставлю этот вопрос и все вычеркивают. Не строят потому, что это Сталинград. И это не случайное явление. Сталинград – город-герой – принижается и поныне. По замыслу в Доме офицеров имелось в виду организовать комнаты славы Сталинградской битвы, чтобы в них показать лучших военачальников, проявивших себя под Сталинградом. Это по-видимому, не устраивало Жукова и поэтому денег на Дом офицеров не отпускали.
Вслед за Домом Офицеров прилетело и обвинение в затягивании решения по строительству мемориала. Формально, процесс действительно застопорился при Жукове, который был министром обороны СССР. Однако именно Георгий Константинович, еще летом 1955 года, официально поставил вопрос о создании на Мамаевом Кургане памятника-монумента, причем по проекту Вучетича15!
В свою очередь, Еременко направил в Президиум ЦК КПСС записку с просьбой разрешить создать на Мамаевом Кургане панораму Сталинградской битвы только в декабре 1955 г.
В реальности же, тормознул строительство мемориала не кто иной, как Никита Сергеич Хрущев, который в конце 1955 года объявил войну «архитектурным излишествам. То есть крупномасштабный проект мемориала зарубил, по сути, именно Хрущев, а всех собак повесили на Жукова.
Однако после такого скандала тянуть было уже нельзя, так что сразу после Пленума было принято решение о строительстве и Дома Офицеров и Мемориала.
Причем, в свете последних решений партии, мемориал планировали строить без «архитектурных излишеств» и крупных капитальных вложений. На всё про всё выделили всего два года – комплекс на Мамаевом Кургане должны были открыть уже в мае 1961 года.
Правда потом Никита Сергеич осознал великую силу пиара (особенно после полета Гагарина) и решил показать всем кузькину мать, построив в Волгограде что-то действительно грандиозное. В итоге, мемориал открыли только в октябре 1967 года, причем без Панорамы. Ни Жукова, ни Василевского на открытие не пригласили.
А вот Дом Офицеров построили вовремя – без колонн, лепнины и излишеств. Причем так совпало, что построили его тоже на историческом месте – строго напротив знаменитого Дома Павлова. В 30-х годах здесь планировали соорудить грандиозный Дом Советов, а в ноябре 1942 года здесь, на площади «9 января», принял свой последний бой гарнизон сержанта Павлова.
И получается так, что Дом Офицеров в Волгограде – это тоже памятник! Памятник борьбы за историческое наследство.
Подводя итоги, можно сказать, что за один октябрьский миг 1957 года история Сталинградской Битвы кардинально изменила свой вектор и направилась совершенно в другую сторону, только уже без Жукова и Василевского.
Чуйков и Желтов после этого пошли на повышение, а Еременко сел писать мемуары, в которых почти нет Жукова, но очень много Хрущева. Шлейф этих репрессий по инерции тянулся и после ухода Хрущева. Например, Рокоссовский в интервью Литературной Газете16 весной 1965 года, рассказывая об эпизоде награждения высоким британским орденом уже по привычке не упомянул Жукова, хотя эту награду они получали вместе из рук маршала Монтгомери.
Однако через долгих 8 лет Жуков восстанет, как птица феникс, из политического забвения и переломив ситуацию, свою последнюю битву за историю всё-таки выиграет.
Крах маршала Василевского
История соткана из лжи, в которую все верят.
В 1967 году вышел многосерийный документальный фильм «Страницы Сталинградской Битвы». Снят он был по заказу ЦК КПСС волгоградской студией документальных фильмов к юбилею великого сражения.
Сверху была дана четкая установка привлечь всех полководцев – участников тех событий. Поэтому, в первый и последний раз, в одном фильме удалось собрать беспрецедентное количество маршалов.
Действительно, такого «звездного» состава в одном месте еще раз собрать уже не получится – по вполне естественным причинам. Тот же министр обороны СССР Малиновский умер перед началом съемок, а маршалу Воронову запретили участвовать в съемках врачи.
На первый взгляд съемки проходило штатно. Очередной полководец входил в кадр и рассказывал свою историю, как он героически отбивался летом, как мастерски окружал осенью и уверенно побеждал зимой.
