Пошел четвертый день пожара. Куда он успел распространиться за прошедшую ночь? Размазанные по небу красные полосы перечеркивали все надежды на то, что пожар каким-то чудом прекратился.

И где были люди, которые бежали из города в сельскую местность? Всех необходимо отыскать и понять, сколько их. Им надо помочь.

Я распорядился, чтобы рабы приготовили территорию для размещения беженцев из Рима, и немедля отправился в путь.

Шел один, без охраны, так что мог пройти через город неопознанным и лично оценить ситуацию.

Выйдя на Марсово поле – там еще не чувствовалась угроза пожара, – понял, что общественные дома на этой территории тоже можно будет использовать как убежища для пострадавших. Если, конечно, ситуация не изменится в худшую сторону.

Над головой нависали облака дыма, пожар медленно, но верно тянул свои клешни через Виа Лата[19].

Я предусмотрительно держался северной стороны города, миновал Квиринал[20] и Виминал[21] и только к полудню наконец добрался до Эсквилина.

С высоты открывался жуткий вид на полыхающий в городе огонь, и даже можно было услышать рев и грохот обрушающихся домов.

Нимфидий собрал своих людей на вершине холма, все они были готовы надеть защитную одежду и снова ринуться в бой с огнем. Увидев меня, он приблизился и помог избавиться от тяжелого снаряжения.

– Субрий доложил о том, как все прошло, – сказал он. – И о том, что ты поднимался на Палатин, где мог запросто сгореть заживо. Там сейчас все объято огнем, – во всяком случае, так мы оцениваем сложившуюся обстановку. Только безумец решится пойти на то, чтобы увидеть все это собственными глазами. И огонь уже добрался до одного края Форума.

– Знаю, – кивнул я. – Видел вчера, как он набросился на храм Весты.

Нимфидий скривился:

– Набросился… Теперь ты понял. Да, огонь – живая тварь: он думает, подкрадывается к своей жертве, а затем набрасывается и убивает. Он следует собственной воле и, возможно, даже планирует свои действия.

– Значит, мы должны быть умнее. Надо его перехитрить.

– Мы стараемся, но покуда он нас переигрывает. Где бы мы ни устраивали противопожарную полосу, он перепрыгивает через нее, оставляя нас в дураках. Клянусь, эта тварь наверняка над нами смеется.

– Но на другом берегу Тибра пока еще безопасно, мы можем туда перенаправить потоки беженцев.

– Если они нас послушают. Люди в панике, надо как-то всех собрать, ведь многие нашли укрытие в гробницах вдоль дорог за границами города. – Нимфидий перекинул через плечо защитный кожаный плащ и спросил: – Снова с нами пойдешь?

– Нет, не сегодня, – ответил я.

– Тогда завтра?

Что это? Он оценивает мою решимость или скрытой лестью склоняет к мысли о том, что без моего участия в тушении пожара вигилам не обойтись?

– Надеюсь, к завтрашнему дню вам уже не потребуется выдвигаться в город, – сказал я.

Нимфидий рассмеялся:

– Надежда и результат не гуляют рука об руку. – Он поправил плащ на плече и добавил: – А ты должен больше думать о своей безопасности.

– К огню приближаться я больше не стану.

– Я сейчас не об огне. Просто хочу сказать, что не следует тебе бегать по городу без охраны. Ты ведь один, без стражников, сюда пришел?

– Да, но я держался подальше от огня.

– Повторю: я сейчас не об огне. Я – о наемных убийцах! Сегодня утром тебя легко мог убить любой наемник. О боги, цезарь, ты совсем лишен чувства опасности?! Тебя легко опознать, и при этом ты ходишь безо всякой охраны.

– Не думаю, что есть много желающих меня убить, – усмехнулся я.

Только члены моей семьи могли этого желать, но никак не мои люди, не римляне.

– Хватит одного такого желающего!

– Да, ты прав, – признал я. – Одиночка легко с этим справится.

– И речь сейчас даже не о тебе. Всегда найдется тот, кто предпочтет остаться в тени. Так, некий твой враг может быть лишен рассудка и не будет понимать, что делает, но кинжал в его руке всегда несет смерть. Точно так же, как кинжал в руке самого расчетливого и трезвого врага.

– Да-да, – согласился я.

Мне хотелось побыстрее закончить этот разговор, сама мысль о том, что кто-то желает моей смерти, раздражала и даже бесила. Давно следовало к ней привыкнуть, но я с этой задачей пока не справился.

Я развернулся и посмотрел вниз, на расползающийся по городу пожар. К этому моменту семь из четырнадцати районов Рима были охвачены огнем. Он распространялся, начиная с юга у Целия[22], затем через подножия Виминала и Эсквилина захватывал весь Большой цирк, бо́льшую часть Палатина, половину Форума и ту часть Марсова поля, которая была ближе к театрам.

Один лишь Капитолий оставался чем-то вроде острова жизни посреди океана пожара. Возможно, сам Юпитер взял его под свою защиту.

А вот густонаселенная бедняками Субура превратилась в настоящую преисподнюю. Узкие извилистые улицы, нависающие над нижними верхние этажи стоявших стена в стену домов были желанной и легкодоступной пищей для разбушевавшегося огня.

О, если бы только пошел дождь! Если бы вот прямо сейчас разразилась гроза или хлынул ливень, один из тех, которыми так славен Рим.

Но нет, боги отвернулись от нас и забыли о жалости. Обычный дождь мог бы прибить огонь к земле и ослабить его хотя бы до той степени, когда мы, люди, получили бы шанс совладать с нашим врагом.

А небо – та его часть, которую не заволокли облака дыма, – оставалось ясным и как будто бы дразнило меня своей синевой.

После, призвав Тигеллина и еще нескольких преторианцев, я с головой погрузился в обсуждение мер, которые мы могли бы предпринять, чтобы облегчить страдания лишившихся крова людей. Это помогало не думать о том, что творилось внизу, о том, что я не в силах был остановить.

– Ты шел пешком через город, – неодобрительным тоном начал Тигеллин, – тебе следовало…

– Да, знаю, – перебил его я. – Сейчас мы должны сосредоточиться на первоочередных задачах, – например, надо наладить доставку провизии беженцам.

– В Риме миллион жителей, – выйдя вперед, подал голос Фений Руф, – как мы сможем обо всех позаботиться?

– Фений – вечно ускользающий партнер Тигеллина – рад видеть тебя, – сказал я. – Не все жители бежали из Рима… пока. Так что беженцев не миллион, а куда меньше.

Не так давно я решил вернуться к старой системе, когда должность префекта преторианской гвардии разделяли два человека, дабы они контролировали друг друга и делили ответственность, и выбрал эту пару – Фений и Тигеллин, но Фений, будучи не таким прямолинейным и громогласным, обычно оставался в тени широкоплечего и мускулистого Тигеллина.

– Причем многие умерли, – заметил Тигеллин. – Так что нам не придется о них заботиться. Даже кремировать не потребуется, пожар уже сделал это за нас.

Фений нахмурился:

– Какой же ты сукин сын.

– Да, так меня порой называют, и поэтому я сейчас здесь, а не где-то еще, – парировал Тигеллин и расплылся в улыбке точно так, как улыбался девицам в борделях.

Бордели! Я с ужасом вспомнил, что большинство из них располагалось в Субуре, и понадеялся, что женщины и их клиенты успели бежать от огня.

– Итак, достаточно ли ваших людей патрулирует улицы, чтобы пресечь все попытки мародерства? – спросил я. – Эту задачу вы должны решить, но она не единственная. Необходимо определить месторасположение беженцев и понять, сколько их в действительности. Только сделав это, мы сможем оказать им необходимую на данный момент помощь.

– Пока пожар не утихнет, количество беженцев будет расти, – отметил Фений. – А конца всему этому пока не видно.

И словно в подтверждение его слов, порыв ветра донес до нас сажу и смрад обуглившейся плоти.

– И да, наши люди патрулируют улицы. – Фений, закашлявшись, прикрыл нос платком. – Впрочем, толку от этого мало, я получал рапорты о том, что даже сами солдаты не брезгуют грабежом покинутых домов.