— Угу, как же, — я представила своих родителей, желающих пообщаться с королем. Да они скорее хотят увидеть его голову на пике! И голову мастера поговорить тоже. — Если только твой дядя не узнал что-то про такие договоренности и потому не начал спешно готовить себе смену.

Пока братья переглядывались с паникой в глазах — видно такая простая мысль не приходила им в голову, я снова повернулась к Клементине, которая еле заметно пыталась переместиться к двери.

— Стоять! — рявкнула я и вытянула вперед лопату, не слишком надеясь пересечь ею путь девицы. Однако на одном моем желании лопата вытянулась точно подзорная труба и вонзилась острием в пол прямо перед подпрыгнувшей от неожиданности Клементины.

Пока я разглядывала неожиданно сделавшуюся артефактом лопату, а Клементина пыталась перестать икать от страха, Бриен поспешил к ней и завел ей руки за спину точно арестованной. На мой вкус новоиспеченной невесты этого балбеса, он прижимался к ней чересчур сильно, но закатить первый почти семейный скандал я решила не раньше, чем после обеда. Я не ела с вечера, а солнце уже давно встало!

— Итак, Клементина, вы на завтраке с Бриеном и Гримием, — сладко продолжила я, чуть помахивая снова уменьшившейся лопатой. — О чем же шел спор?

Клементина густо покраснела и еле различимо что-то пробурчала.

— Чего? — я даже приподняла с одного боку полы шляпы, чтобы лучше слышать.

— Замуж за меня хотела и требовала, чтобы я немедленно вручил ей браслет, — «перевел» Бриен и наябедничал:

— А еще сказала, что она за себя не ручается и «чтоб ты сдох». И я чуть не сдох! И больше в тот день ее не видел, кстати!

Я моргнула.

— А Клементина малефик что ли? — удивилась я. Нет, ну сколько может быть талантов у одного человека, я же просто от зависти лопну! Она и красива, она и бухгалтер, и законник, а теперь меня пытаются убедить, что она еще и словами проклясть может⁈

— Нет, не малефик, — стушевался Бриен, а молчавший до этого Даррен добавил:

— Она в магии примерно как ты до бабушкиного подарочка. А то и меньше.

— То есть, причина твоей почти смерти, Бриен, не в Клементине, — игнорируя укол Даррена, продолжила я допрос. Не понимаю я, чего он упирался. Наивность — не наивность. Будто в ней всё семейное счастье! Наивность уходит, а брак остается! — Потому что человек, который умеет складывать числа и запомнил всю вашу поганую семейку поименно, никак не может быть таким идиотом, чтобы поссориться в убиваемым накануне убийства.

Братья, которые возмущенно завопили на слове «поганую», также синхронно замолчали и стыдливо уставились в пол. Еще бы! Заранее почти обвинили бухгалтера, вина которой лишь в том, что она хотела бы считать свои, а не чужие денежки!

Кстати о денежках.

— Именно Клементина точно ничего не выигрывает, если Бриен умрет до того, как обручится с ней, — продолжила я и, видя, как воспрянула блондинка, вогнала фигурально выражаясь нож в спину. — Если, конечно, она не планировала брак с кем-то другим. Например, со следующим наследником. Как там его, дядюшка Гримий?

— Дядюшка Гримий не наследует, он же на королевской службе, — напомнил мне Бриен. Захотелось его стукнуть лопатой. Развели тут родственников, как могильных червей на свежем мертвяке и радуются, что я путаюсь!

— Тогда с дядюшкой Остием, — свирепо произнесла я.

— Дядюшка Остий женат и у него есть любовница, — как дурочке пояснил Даррен.

— Ты такой наивный, Даррен, — не выдержала я. — Как будто у мужчины не может больше одной любовницы! К тому же сам говоришь, что беременная любовница наследует раньше законных отпрысков.

И мы все посмотрели на Клементину. Даже Клема отвлекся от вылизывания своей шерстяной части и уставился на нее.

— Я… я… н-н-е! — бедная законник чуть не плакала. — Я только за Бриена замуж хотела, правда! Он же не только богатый, но и красивый!

А теперь она и правда расплакалась.

— Не, вы как хотите, а я ей верю, — я просто терпеть не могла, когда другие девчонки плакали. Это напоминало мне, что я сама плакать не умею. От этого я начинала злиться и ругаться, пусть и мысленно, но припекало мне совершенно по-настоящему. — Мне кажется, виноват кто-то из родственников поближе к денежкам. Например, дядюшка Гримий.

— Дядя Остий, — вздохнул Даррен. — Белка, следующий по очереди на наследство дядя Остий!

— Ну нет, — заупрямилась я. — Мне этот ваш дядя Гримий совершенно не нравится! Сидит на готовеньком на королевской службе и вдруг придется уходить! Никто такого не захочет!

В приоткрытую дверь столовой влетел тот самый плюгавенький мужичок, ко

торого я уже видела лапающим Клементину.

— Гримий умер! — срывающимся голосом произнес он.

'Пытки придуманы ради блага всего человечества,

Ведь волшебные существа беспрестанно лгут.

Они не способны сказать ни слова правды,

Если только их пятки не поджаривает

священный огонь или раскаленный металл'.

Ифигения Астаросская.

«Трактат о пытках во имя рода человеческого и науки».

Я так и села. Прямо на пол, мысленно благодаря многочисленные юбки.

— А вы тогда, простите, кто? — как можно вежливее сформулировала я вопрос, изгнав из него все экспрессивные выражения и всех бесов.

На помощь мне неожиданно пришла Клементина.

— Гримий и Остий близнецы, — пояснила она и всхлипнула. — Были!

Я свирепо посмотрела на Даррена, но тот в ответ смотрел таким непонимающим взглядом, что мне даже ругаться расхотелось. Нет, серьезно? У вас в доме два одинаковых мужичка с одинаковыми лысинами, а ты даже не считаешь нужным прояснить ситуацию!

— А чем докажешь, что ты Остий? — я решила не терять надежды. Одну мою подозреваемую уже убили, нехорошо, если я также потеряю и второго! Эдак и впрямь на меня подумают. Я обвиняю человека — и он умирает! Эффектно, но не эффективно!

Мужик вытер несуществующие слезы и злобно уставился на меня из-под насупленных бровей.

— У меня вообще-то брат умер, если ты не заметила! — скрипучим, а не таким пафосно-срывающимся голосом как минуту назад, произнес он.

Но я была неумолима.

— А вчера любимый, я надеюсь, племянник, — парировала я ему. — Но не видела страданий тут ни у одного, ни у почти невесты…

Клементина на этих словах смущенно потупилась.

— … Ни у ближайших родственников!

— У меня брат — самый ближайший родственник, — буркнул мужик, ничуть не смутившись. Наглый, зараза! — Еще жена, дети и дальше другие всякие. А брат умер!

— Что брат умер — я верю, но какой? — если он собирался меня отвлечь, у него ничего не вышло. Это даже Звояру не удавалось и ректору. А они оба на студентах вон сколько времени тренировались! Но я ответа на свой вопрос добьюсь, чего бы мне не стоило.

Вместо ответа мужик воздел верх руку и в его кулаке возник огромный огненный шар. Прямо-таки жарко стало!

На всякий случай я подняла лопату, защищая себя и жмущегося к моим ногам Клему и решила уточнить:

— У вас в семье что, и стихийники есть? Что за ерунда тут вообще творится!

Второй раз мне пришло на ум, что маги всё-таки чокнутые. Вместо того, чтобы развивать дар семьи, они закапывают медиумов под клумбой, зато растят в одном доме стихийного мага и некроманта, хотя они друг другу противопоказаны! Хуже только целители!

— Я не стихийник, — буркнул видимо всё-таки Остий. — Просто во мне почти вся магия двоих.

Мне стало грустно. Бедолага Гримий! Мало того, что брат еще в материнской утробе высосал почти всю магию, и ему приходилось расти с тем, кто получил всё, так еще и дальше получалось только хуже. Они были оба довольно страшненькие и плюгавые, но у Остия была жена, дети и как минимум одна любовница. А у Гримия даже работа была не настоящая. Потому что никто всерьез не мог рассчитывать, что маги будут договариваться с инквизиторами!

— Ладно, — я надеялась, что выгляжу достаточно уверенной в себе и ничуть не расстроенной неудачей. — А как он погиб?