Именно это и собирался сделать Даррен. Он вздел обе руки, повернул ладони и словно ухватился большими и указательными пальцами зацепился за что-то. Хотя почему это «словно»? Он и впрямь ухватил тонкое тело тетки и вздернул его вместе с мертвой тушкой.

Кристанс открыла неживые глаза и уставилась на племянника. Идеально! Я почувствовала такую зависть, что захотелось немедленно тоже кого-нибудь поднять. Проверить, хватит ли моей медиумной силы на это. Но я сдержалась. Не до моих проверок сейчас. Если с Бриеном можно было с трудом, но натянуть, что он сам съел что-то по глупости, впал в каталепсию и его нечаянно похоронили — нет, я в это не верю, но всё же. То Кристанс явно убили и со злым умыслом.

Кристанс молчала. Я начала злиться. Копьем копьем, но мертвячка не остыла даже. Ее дух должен был оказаться сильнее! Ведь, по сути, дух не вырывается из тела весь подчистую. Как в кастрюльке остается немного каши, прилипшая корочка и вот это всё, так и от духа остается немного живого в теле. Недостаточно, чтобы ожить, но эти ошметки обычно больше всего тянет поговорить.

Даррен нахмурился и щелкнул пальцами, отчего голова Кристанс дернулась, а рот приоткрылся. Нет, она не заговорила, но в ее рту я заметила что-то блестящее.

— Говори же, — почти прорычал Даррен, но Кристанс лишь открывала и закрывала рот.

— Постой, — я подобралась поближе и привстала на цыпочки. — Гастион, у нее паук!

Даррен в ответ фыркнул.

— Пауки — это сказки для глупышек, название для закрывающего рот заклятие и только, — ответил он. — Во-первых. Во-вторых, Кристанс не знала никаких государственных секретов, чтобы закрывать ей рот. и, наконец, в-третьих, я ничего у нее во рту не вижу.

Но я видела и видела четко! От очередного удара некромантской магии голова Кристанс мотнулась так, что она теперь подбородком почти касалась шеи и что у нее во рту, я видела прекрасно. Паук или не паук, но блестящая живая тварь с лапками там вертелась!

— Тебе просто опять заносит, — Даррен это сказал с пренебрежительной ухмылкой, которая вообще не вязалась с серьезностью дела, которым мы занимались. Я снова начала злиться. Что поделать, гневливостью я пошла в отца, а несдержанностью — в бабушку. Не в ту, что то ли стала русалкой, то ли просто утонула, а во вторую. Вот она сквернословила в свое удовольствие, никто бы не решился наложить на нее запрет!

А вот у меня снова потеплел зад, напоминая, что ругаться нельзя, если не хочу потом лечить ожоги. Даже невидимые, они потом долго еще болели — не присесть. Сегодня мне повезло, меня излечила магия, но что, если второй раз так не сработает?

От мыслей о несправедливости жизни и том, что меня одинаково не понимают и те, кто учится рядом, и родители, я начала злиться еще сильнее, как вдруг услышала голос. Это говорила Кристанс, ее голос, только тоньше и тише, и лишен визгливых ноток, но все равно узнаваемый.

— Ты права, маленькая хозяйка. — произнесла Кристанс. — Этот паук запер мой рот.

— Чтоб тебя ведьмы взяли, Кристанс! — вздрогнула я. — Скажи, что ты говоришь ушами! Или носом, умоляю!

'Если мертвец уже начал говорить, его не остановить.

Конечно, можно его упокоить, но куда проще немного потерпеть'

Иссабелия Астаросская

«Здесь будет название трактата, если он будет написан».

— Говорит не это тело, маленькая хозяйка, — хорошо или нет, но мертвецы были совершенно лишены как чувства юмора, так и обидчивости. А то я напридумывала всякого, а оказалось, что за Кристанс говорила ее душечка, поднявшаяся вместе с ней. Жутковато выглядело, душечки явно не были предназначены для того, чтобы говорить. Слова давались ей с трудом, а душечка Даррена чуть с ума не сошел от волнения.

Сам же Даррен ничего не видел и не слышал.

— Ты рано встала с кровати, Белка, — устало произнес он. — И бредишь. Ты же не хочешь сказать, что Кристанс заговорила?

Я не собиралась ничего говорить, я думала спокойно расспросить убитую, а потом немного подразнить Даррена, но план провалился.

— Ее душечка говорит, что я права, и паук не позволяет Кристанс говорить, — нехотя пояснила я.

Даррен кивнул, словно сразу поверил.

— Спроси, кто ее убил, — посоветовал он.

— Кто тебя убил? — повторила я.

— Он запретил говорить об этом, — посетовала душечка. — Он сказал, что мне будет не больно. Он просил не выдавать его тайн. Как я могу нарушить слово, он же был так вежлив со мной!

— Ну? — поторопил меня Даррен. — Время на исходе. Душечка долго не продержится, она же тонкое тело.

— Сама знаю, — огрызнулась я. — Ничего по делу. Он не велел и точка! Констанс… то есть, Кристанс! Но ты умерла, и всё, больше никаких правил!

Похоже, Кристанс была еще большей занудой, чем я думала.

— У меня есть просьба, — словно не слыша ответа, произнесла она. — Я хочу до погребения находиться в лавандовой спальне. Мне всегда хотелось поспать там.

— Убил тебя кто? — повторила я нетерпеливо. — Лавандовую спальню еще надо заслужить!

— Спроси, откуда у нее паук, — потребовал Даррен, и снова я послушно повторила вопрос.

И наблюдала за смущением маленькой полупрозрачной копии некрасивой пожилой тетки.

— Он поцеловал меня, — наконец призналась душечка. — Никто раньше не целовал меня с языком, и я не знала, как там должно быть. Что-то маленькое и круглое скользнуло в мой рот, и я испугалась лишь когда крошечные лапки уцепились за щеку изнутри.

— Фу-у, — меня передернуло от отвращения. Поймите меня правильно, я не брезглива. Но поцелуи… это же про любовь, да? А не про подсадить паразита.

— Что там? — нетерпеливо переспросил Даррен, и я почувствовала себя отмщенной. Не верил в мои возможности, да? А теперь надейся, что я раскрою дело!

— А зачем он это сделал? — я уже поняла, что имя тупая Кристанс мне не скажет. Заклятие на заклятии? Хитро! Значит, мне придется ходить вокруг да около.

— Он рассказывал мне свои тайны, свои грандиозные планы, — совсем уже прозрачная душечка мечтательно сложила перед собой ручки. — У него были такие планы! Ему нужно было, чтобы кто-то его слушал.

Пока она предавалась воспоминаниям, я пыталась сообразить, что еще спросить. Мне показалось, что этот тайный возлюбленный, который подложил паука Кристанс, чтобы она не выдала его секреты, кто-то из семьи. А значит, это и наш убийца — здесь только те, кто так или иначе относился к семье или так считал. Но что, если это два разных человека? Тот, кто подложил паука, и тот, кто убил?

— Человек, который засунул тебе паука в рот, он в этом доме? — спросила я, не слушая дурацкие подсказки Даррена.

Душечка словно задумалась.

— Нет, — наконец произнесла она.

Во-от! Вот о чем я и думала! Всё сложнее, чем кажется! Кто-то не знал, что у нее паук и потому пробил копьем молчания! Так что у нас тут два преступника!

— Да оставь ты в покое паука, — прошипел Даррен. — Где убийца? Спроси, в какой он комнате!

О! Отличная идея! Даррен тоже начал использовать мозги! Правда, душечка его не слышала, так что пришлось повторить.

— Он идет… — душечка тяжело вздохнула, словно собираясь с силами. — Идет по коридору.

И она исчезла. Просто, без эффектного взрыва или рассыпания пеплом. Была — и не стало!

— Закончилась, да? — грустно спросил Даррен, видимо, по моему лицу понявший причину моего ступора. — А я говорил тебе, что быстрее надо!

— Я и так быстро! — буркнула я. — Она сказала, что убийца идет по коридору!

— Коридоров тут уйма, — отрезал Даррен. — И это только в нашем доме, она же не сказала, что он тут.

— Что за глупости, — я рассердилась. Лишь бы обвинить кого-то! — Ты сам закрыл все выходы! Убийце некуда деваться! Значит, он тут! Просто идет по какому-то коридору! Может, даже сюда!

И я уставилась на дверь. Никто не вошел, а было бы неплохо. Сейчас, когда гонка с вопросами закончилась, наедине с Дарреном я чувствовала себя неуютно.