— Амил! Зелейна! — громко окликнула я их, останавливая завораживающее своей красотой и сексуальностью зрелище. Бубен замолк в тот же миг, а вот танцовщица остановилась не сразу. — Через полсвечи мы покидаем замок госпожи Олайны. У вас совсем мало времени на сборы, поторопитесь.

Амил спокойно кивнул. Встал и отряхнув брюки, невозмутимо подхватив цепочку, свисающую с ошейника, надетого на Зелейну, повел свою рабыню прочь… Он как будто бы не понимал, что натворил. Как будто бы забыл где находится, и что ждет свободного мужчину, оказавшегося в Королевстве Кларин.

— И, ваше величество, — Олайна хмуро смотрела на эту картину. — Вам лучше надеть ошейник на этого свободного. Некоторые не понимают, что их права на территории нашей страны ограничены, до тех пор пока не ощутят его тугую хватку. И если сын султана продолжит вести себя таким образом, то боюсь вам придется пробиваться к морю с боем. Ни одна женщина Королевства Кларин не простит подобного унижения. Даже мне весьма трудно сдержаться…

— Я приму меры,- пообещала я и, развернувшись на каблуках, отправилась вслед за Амилом и Зелейной.

Внутри все клокотало от злости. Я в который раз пожалела, что не оставила их обоих в Аддии…

— Елина, — когда мы оказались одни, Амил повернулся ко мне, — к чему такая спешка? Скоро ночь, разумнее было бы выехать завтра утром.

Я прикусила губу, чтобы не выругаться. Мысленно посчитала до десяти, но это тоже не помогло. И, еле сдерживая гнев, холодно отрезала:

— Мои приказы не обсуждаются, Амил. И, когда ты выйдешь из своей комнаты, на твоей шее должен быть ошейник. И это не обсуждается! — гаркнула я, увидев, что Амил набрал воздуха в грудь и хочет что-то сказать. — Раньше надо было думать! Вы что собрались устроить восстание рабов в отдельно взятом замке⁈

— О чем вы говорите, ваше величество? — Амил, недоуменно хлопая глазами, смотрел на меня совершенно честно и искренне. — Какое восстание рабов? Мы просто решили показать мужчинам Королевства Кларин, как могут быть прекрасны женщины, если они не такие мужеподобные, как их хозяйки. Да, на них же взглянуть нельзя без отвращения!

— Чья была идея⁈ — выплеснув ярость, я могла говорить спокойно, хотя злость и обида на брата и его мать никуда не пропала.

— Моя, ваше величество, — подала голос Зелейна. И хотя я не видела ее лицо, готова была поспорить, что эта мерзавка абсолютно довольна произведенным эффектом.

— Я не думала, Зелейна, что вы такая идиотка, — не сдержалась я. — Я была гораздо более высокого мнения о ваших умственных способностях.

— Как вы смеете, — возмутилась она. — Я первая жена султана! И мой сын, сын Великого султана Эбрахила, никогда не наденет ошейник, как какой-то презренный раб! Амил скажи ей!

Амил, который все это время стоял опустив голову, вдруг не выдержал:

— Хватит! Мама, хватит! Елина права, мы повели себя глупо. А ты больше не первая жена султана, мама, ты ахира. Снимай ошейник, ты не имеешь прав носить его, — он выпустил из рук цепочку, которая тихо звякнула об каменный пол. — И мне жаль, что жалея тебя, я бездумно потакал всем твоим капризам. С этого мгновения все изменится. Тебе придется самой решать все свои проблемы… Я больше не буду делать вид, что все по прежнему и я твой хозяин.

— Амил⁈ — ахнула Зелейна, хватаясь за грудь, — ты разбиваешь мне сердце!

— Как и ты мне, мама, — отвернулся Амил и, обогнув нас, отправился наверх.

— Ненавижу тебя, — зашипела Зелейна. Она кинулась бы на меня с кулаками, но тут позади послышались шаги. Это была Олайна, которая провела беседу со своими рабами, напомнив, кто здесь главная. — Ненавижу!

Она сорвалась с места и умчалась. Я пожала плечами. Ее ненависть меня совсем не задела. Только не сейчас, когда эта глупая женщина, испугавшаяся перемен в своей жизни, которые сама же и спровоцировала, создала мне столько проблем.

— Она скоро поймет, что была не права, — услышала я голос Олайны. — Почти все рабыни, которых мы освобождаем, проходят через эти стадии.

Я кивнула.

— Аррам говорил…

— Аррам заигрался, — хмыкнула Олайна. — Он должен был знать, что нельзя приводить к нам свободного мужчину и не надевать на него ошейник. Одно дело, когда наши мужчины видят женщин-рабынь… Они понимают, что так не должно быть и окружают несчастных заботой. И совсем другое, когда свободный мужчина показывает им пример вольного поведения…

— Но Вайдила говорила, что хочет отменить рабство, — немного слукавила я, скрыв, что эти слова я услышала от Аррама.

— Я тоже, — кивнула Олайна. — Но я предпочла бы, чтобы это случилось на основании закона, не из-за вооруженного восстания рабов. Тем более сейчас, когда наша страна под гнетом магов и так слаба…

Я кинула. Так оно и было.

— Возможно, — продолжала она, — я погорячилась, когда попросила вас уехать немедленно. И…

— Мы уедем, — перебила я ее. — Мой брат должен понять, что нельзя плясать под дудку своей матери. И пора думать своей головой.

Через свечу мы выехали за ворота замка. Аррам хмурился, его уродливое лицо было покрыто красными пятнами стыда. Очевидно Олайна не была с ним так же тактична, как со мной. И вряд ли скупилась на выражения, обвиняя бывшего раба, в нарушении правил.

Амил выглядел не лучше. Он то и дело поднимал руку, оттягивая от горла туго натянутый ошейник. Затягивать его так сильно не было никакой необходимости, но Амил сам надел на себя кожаную полоску, которая должна была напоминать ему о том, что его статус изменился. Пусть даже понарошку.

Зелейна тоже ехала повесив голову ниже плеч. И кажется даже плакала. На ней не было покрывал, даже тех, которые обычно скрывали ее фигуру… Она тоже приняла свой новый статус бесхозной рабыни и была одета, как ахира. Мне кажется, она даже ждала, что кто-нибудь покуситься на ее честь, решив, что женщина, не имеющая владельца, легкая добыча. Она не стала бы сопротивляться, думая, что так отомстит сыну, который бросил ее в трудную минуту, и мне за жестокое отношение к несчастной женщине.

Остальные наши спутники, которые понимали почему мы уехали из замка на ночь глядя, рискуя попасть на зубок измененной твари, тоже не выглядели веселыми и довольными.

И только Хелейна, отправившаяся в первый в своей жизни настоящий военных поход, была абсолютно счастлива.

О ночлеге мы начали думать через свечу после отъезда из замка. Стремительно темнело. И судя по резко похолодевшему воздуху, первый снег обещал выпасть этой ночью.

Хелейна показала нам довольно удобную полянку вблизи замка: на возвышении, с небольшим овражком на краю, в котором бежал полноводный ручей. Вода слегка отдавала ржавым железом, но Аррам сказал, что в Северной пустоши вся вода с таким вкусом.

Разложив шатры и, пока было достаточно светло, все мужчины отправились за дровами. Дров нужно много, чтобы хватило на всю ночь. Меня с Зелейной оставили готовить ужин, а Амила и Хелейну — для охраны.

Развести огонь из тех дров, что валялись поблизости, набрать воды в ручье и подвесить котелок дело пары мгновений. Я отошла к седельным сумкам, чтобы достать крупу и сушеное мясо. Запасы продуктов походили к концу. В последний раз мы пополнили их задолго до того, как добрались до Агарды. До границ с Монитйской Епархией дня три пути, а моим спутникам потом придется ждать меня под стенами, окружающими страну магов, неизвестное количество дней. Значит нам придется заехать в какой-нибудь городок по дороге и закупить провиант.

— Эй, раб, — Хелейна достала кинжал и крутила его в руках, подкидывая и переворачивая так быстро, что казалось, будто бы она играет всполохами ярко-алого пламени…

Не знаю, что ей нужно было от Амила, но, услышав подобное обращение, он зарычал и, мгновенно вытащив меч, приставил его к шее Хелейны. Девчонка даже не дрогнула, продолжая улыбаться и смотреть на взбешенного «раба».

— Не смей так называть меня, кларинская шлюха, — выругался он.